Выбирая праздничную передовицу из множества статей давнишней ивритской прессы, я остановился на трогательном фельетоне Хемды Бен-Йегуды из газеты «Ха-цви» за 1910 год:

Чистка! Настал канун праздника Песах. Улицы, чьи камни уже забыли омывавшие их дожди, студивший их снег и барабанивший по ним град, уже просохли под солнцем и насытились пылью. И снова бегут по этим улицам потоки сточных вод, вод стирки и мытья, вод пасхальной чистки. Тут уж роли мужчины и женщины разделяются: мужчина пачкает, женщина чистит, моет, стирает. И не только женщины, но и «маленькие женщины» — милые девочки — в канун праздника обвязывают по женскому обычаю головы, засучивают рукава и трут, моют, стирают рядом со своими матерями, очищая свои дома и все, что внутри: посуду, стены, потолки и полы, двери и окна. У пасхальной чистки в Иерусалиме есть специальная метода: вытащить все на улицу, оставить на несколько часов под палящими лучами солнца, а затем выбивать все мягкое, или драить дерево и медь, железо и камень. Этой чистке присущи странные звуки, которые, смешиваясь с криками и с напевами, образуют единый мотив. И мотив этот делает свое дело: раздражает нервы, то есть скребет их, очищает их к празднику.

Я помню времена, когда еще была жива Брисская ребецн, мир праху ее, и в Иерусалиме рассказывали о ее предпасхальных чистках: что в доме ее большая часть посуды была стеклянной, что коту она надевала носки и с Пурима до Песаха перетирала дом свой. Видимо, все это «трение» требовалось, чтобы войти в сердце и протереть нервы. И правда, какой смысл очищать дом, драить столы и стулья, пока они не станут, как похваляются ашкеназские хозяйки, «словно яичные желтки», зачем стирать одежды и отмывать тело, если в нем остается замаранное сердце, немытая душа, нервы, покрытые ржавчиною? Этот праздник обязывает нас очищать сердца и души, полировать нервы — так уж мы воспитаны. Горе тому поколению, у которого нет праздников! Чистка необходима нашим делам, нашим идеям и устремлениям, и после того, как мы отдраим их, с них сходят накопившиеся за время паразиты и микробы. Засверкают они и заблещут, воссияют на расстояния! Чистка необходима нашим «добрым делам»: если их хорошенько протереть, то, быть может, обнаружится, что они вовсе не такие уж добрые, не такие уж «великие». <…> Чистка необходима нашей совести — ее следует тщательно чистить и промывать, ведь у каждого из нас только одна совесть — зачем же носить в себе нечто нечистое? Прополощите же ее, словно кусок ткани, промойте, как стекло. Только будьте осторожны, чтобы она не порвалась, не разбилась. Ведь есть такие несуразные люди, к которым что ни попадет в руки — все ломается, и напротив, есть такие чудные руки, в которых все обретает благословение и успех. Нужно только различать руки-крюки и легкие руки.

Хорошенько очистим наши сердца — и новая горячая кровь заструится в наших жилах и заиграет свежестью на наших щеках, и чувства наши обновятся, разгорятся, и запылает огонь! Чистка необходима нашим мыслям: протрем их хорошенько, чтобы увидеть, чего мы на самом деле хотим и к чему стремимся. Чистка!

*

В эти дни 1882 года газета «Ха-леванон» пишет:

Соблаговолите обратить внимание на то, что пишет д-р Альберт Суцин из Базеля в газете «Альгемайне цайтунг» о памятных камнях из Святой Земли:
«В Иерусалиме, видимо, готовится создание фабрики, из коей станут выходить древния памятныя стелы. Г-н Шапиро (крещеный еврей) заявил, что нашел камень, на коем написано "Моисей", и еще камень, на коем приказ царя Ирода всем инородцам под страхом смерти явиться во храм, и третий, на коем надпись, сделанная письмом, сходным с письмом на камне Миши, царя Моавского, а содержание ея — глава 72 из книги Псалмов… Я встречал этого Шапиро лицом к лицу, и в характере его вполне совершить такую махинацию».

Вот что пишет д-р Альберт Суцин из Базеля. И сердце наше радуется, что мы не были такими глупцами, чтобы в простоте своей поверить, будто нашелся камень с могилы учителя нашего Моисея. А касательно г-на Шапиро можем добавить, что человек сей поднял шум в стане еврейском также и имеющимися у него древними свитками Торы, писанными на красных бараньих кожах. И уже сподобился пленить сердце некоего мудреца, дабы тот написал книгу об одном таком свитке Торы, но покуда не сыскал дурака, готового отвесить ему столько денег, сколько ему угодно получить за сей свиток.

*

А в разгар Первой мировой войны, в 1916 году, «Ха-херут» сообщает:

Иерусалим. Мы получили из полицейской управы следующие детали убийства, произошедшего в четверг в квартале Мазкерет Моше: молодой человек двадцати двух лет — Шауль Рабинович, служащий Англо-палестинского банка в Хайфе, недавно призванный в армию, пришел к себе домой и выстрелил несколько раз в своего отца, Моше Рабиновича, турецко-подданного 64 лет, а затем выстрелил себе в лоб и покончил счеты с жизнью. На столе его найден большой лист бумаги, на коем было написано на немецком языке синим карандашом: «Семь причин привели меня к смерти». Следствие до сих пор не установило ни одной из семи упомянутых на этой бумаге причин столь страшного преступления.