Поэт и переводчик Питер Коул и писатель Адина Хофман приехали в Москву по приглашению проекта «Эшколот», чтобы представить совместно написанную и недавно переведенную на русский язык книгу «Священный сор. Потерянный и возвращенный мир Каирской генизы». Коул и Хофман — прекрасная пара не только в том смысле, что муж и жена: кажется, они созданы для того, чтобы выступать вместе. Они рассказали слушателям о том, как появилась, была открыта и что подарила науке Каирская гениза.

Спецхран для специальных слов

Гениза (слово גניזה, возможно, произошло от от персидского gani — сокровище) — это ивритский термин, обозначающий специальное хранилище, в которое по еврейской традиции принято было помещать свитки Писания, ставшие ветхими. Евреи считают, что рукописи, как и люди, живые: и тем и другим присуща доля святости, поэтому после смерти к ним следует относиться с уважением и охранять от осквернения. В некоторых общинах хранимые в генизе тексты хоронили вместе с праведниками или в отдельной могиле, но чаще сама гениза становилась местом упокоения «состарившихся» текстов. Кстати, традиция утилизировать тексты Писания особым образом сохранилась и в современном Израиле. Раньше же в генизу помещали все, что написано ивритскими буквами: и книги для богослужения, и светские тексты, и даже долговые расписки. Палестинские евреи Фустата (Старого Каира) опускали свои использованные документы в генизу при синагоге Бен-Эзры, по легенде построенной на том самом месте, где дочь фараона обнаружила корзинку с младенцем Моисеем.

Сестры-самоучки, Соломон Шехтер и бумажный обрывок, в который «бакалейщик заворачивал что-то жирное»

Сестры-близнецы Агнес Люьис и Маргарет Гибсон в конце XIX века жили в Кембридже. Они самостоятельно выучили девять или десять языков, в том числе иврит, персидский и сирийский. Наследство, доставшееся от прогрессивно мыслящего и рано умершего отца (он и дал им редкое для женщин по тем временам образование), они тратили на путешествия. Сестры освоили фототехнику и делали в поездках снимки древних рукописей — расшифровывали их и переводили. Они приобрели известность в кембриджских научных кругах, хотя женщины в то время (и вплоть до 1948 года!) даже не имели права получать в университете ученую степень. В 1868 году сестры вернулись из поездки по Палестине и Египту и поделились «добычей» со своим знакомым Соломоном Шехтером, который занимался в Кембридже изучением Талмуда и, как и сестры, был полиглотом.

«Добычей» сестер была пачка документов от каирского торговца. Сестры хотели, чтобы Шехтер помог им идентифицировать рукописи, а точнее — те их пыльные обрывки, которые они никак не могли опознать. Когда Шехтер увидел один из этих обрывков, который выглядел так, словно «бакалейщик заворачивал в него что-то жирное», он изменился в лице, схватил его и выбежал из дома.

Оказалось, что этот отрывок — фрагмент ивритского оригинала апокрифической библейской Книги Бен Сиры, или Книги премудрости Иисуса, сына Сирахова, который считался пропавшим почти тысячелетие. Через несколько месяцев после разговора с сестрами в Кембридже Соломон Шехтер был уже в Египте и сделал там одно и самых великих научных открытий современности — обнаружил хранилище документов, которое стало известным под названием «Каирская гениза».

Что именно было обнаружено в Каирской генизе, чего стоило Шехтеру разобрать каирские сокровища и как после их появления изменилась библеистика, рассказывается в 10 главах книги Питера Коула и Адины Хофман. На презентации они шутили, что продолжают жить вместе, несмотря на то, что вместе написали эту книгу. И в шутке чувствуется доля правды: поработать им пришлось немало.

Адина Хофман написала уже несколько книг в жанре нон-фикшн. House of Windows: Portraits from a Jerusalem Neighborhood и My Happiness Bears No Relation to Happiness: A Poet’s Life in the Palestinian Century вошли в список бестселлеров Barnes & Noble Review и Booklist, а книга My Happiness получила Jewish Quarterly-Wingate Prize в 2010 году. Литературы в жанре нон-фикшн на полках московских книжных с каждым годом все больше, для некоторых Стивен Хокинг и Оливер Сакс уже «настольные» писатели. Однако утверждать, что западная манера рассказывать о научных открытиях задорно и развлекательно стала для российского читателя привычной, пока явно рано. При этом книгу Коула и Хофман можно рекомендовать, что называется, широкому читателю: специальной подготовки она не требует, а после ее прочтения хочется отправиться в магазин за следующей партией еврейского нон-фикшна. Каирская гениза затягивает.