На немецко-французском телеканале ARTE прошла премьера документального фильма «Шпион в шампанском» об израильском шпионе Зееве Гур-Арье (Вольфганге Лотце; 1921–1993). Одна из главных тем фильма – как профессиональное «двоемирие» шпиона превращается в двуличие как жизненное кредо.
О шпионской карьере главного героя (он сам придумал себе это эффектное прозвище, «шпион в шампанском») рассказывается весьма подробно. В 50-х годах в Египте начались разработки собственного ракетного оружия, и президент Насер пригласил немецких военных специалистов, оставшихся без работы в послевоенной ФРГ. Израиль был очень обеспокоен военной активностью Египта и немецким участием в анти-израильской программе и хотел иметь «своего человека» в Каире. Выбор Моссада пал на голубоглазого блондина с безупречным немецким языком – Зеева Гур-Арье (Ze'ev Gur-Arie), урожденного Вольфганга Лотца, который в 12 лет вместе с матерью эмигрировал из Германии в Палестину.У блестящих успехов Лотца была и оборотная сторона. Он считал себя непобедимым шпионом, терял бдительность, но одновременно все серьезнее вживался в роль светского повесы, полагая, что эта «красивая жизнь» – навсегда. Лотц регулярно ездил в Европу для встреч с сотрудниками Моссада. Его семью перевезли в Париж, и он туда приезжал к жене и сыну, однако семейные связи не тяготили его. Однажды в поезде он познакомился с немкой Вальтрауд Нойманн и сразу же предложил ей руку и сердце. Вначале он (по привычке?) представился бизнесменом из Австралии, а позже раскрыл «правду» – он шпионит в Каире по заданию... НАТО.
В 1965 году разведчика все-таки вычислили. Сотрудник Моссада признавался, что на Гур-Арье было возложено слишком много задач: «шпион в шампанском» создал базу в Каире, собирал информацию и рассылал письма со взрывчаткой, - такого «многопланового» агента обязательно должны были раскрыть. Вместе с Гур-Арье арестовали и допрашивали его друзей, Вальтрауд, ее родителей. В тюрьме он придумал новую легенду – сознавшись, что шпионил для Израиля, утверждал, что он – немец и польстился на большие деньги. Его жизнь спасло то, что в детстве ему не сделали обрезание. Если бы в Египте узнали, что Лотц не немец, а израильтянин, суд вынес бы смертный приговор. В том же 1965 году в Сирии был казнен другой знаменитый израильский шпион – Эли Коэн.
Его приговорили к пожизненному заключению, Вальтрауд – к трем годам, но в 1968 году их обменяли на военнопленных Шестидневной войны. Вернувшись в Израиль, Гур-Арье остался с Вальтрауд, но тяжело переживал обывательский образ жизни. Он был знаменит, о нем писали и его узнавали на улице, но это не шло ни в какое сравнение с былой роскошью. Кроме того, он привык к немецкому окружению. Когда жена умерла, 65-летний Зеев переехал в Мюнхен, но жил там бедно и неприкаянно. Он умер в 1993 году и был похоронен в Израиле.
«В какой-то момент я простил отца, - говорит он в конце фильма, сидя в мюнхенской больнице, где в 1993 году скончался обедневший и озлобленный бывший шпион. – Я простил ему все, кроме того зла что он причинил моей матери».
После года переговоров режиссеру удалось взять интервью у нескольких сотрудников Моссада. Они до сих пор чувствуют свою вину перед бывшим коллегой и его семьей. «Мы допустили кардинальную ошибку, позволив Лотцу стать двоеженцем", - говорит Якоб Нахмиаз (Jacob Nachmias, бывший парижский связной Гур-Арье). Но в тот момент информация из Каира была гораздо важнее любых психологических и этических проблем. Одед вспоминает, что они с матерью узнавали обо всем из газет, – он ежедневно покупал «Хералд Трибьюн» и однажды увидел заголовок: «В Египте пропали без вести Вольфганг Лотц с супругой». Так семья узнала, что Зеев в тюрьме и что у него другая жена (по иронии судьбы, газета была куплена в субботу, и когда она позвонила в Израиль коллегам мужа за разъяснениями, они сами еще не знали новостей).
Если автобиография Лотца читается как настоящий (а это значит — вымышленный) шпионский детектив, то взгляд на его шпионскую жизнь из-за кулис достоин мелодраматичного романа. В фильме поражает полное безразличие, с каким Моссад относился к «человеческой составляющей» разведслужбы. Жена и сын три года жили в постоянном беспокойстве о судьбе Зеева. Все это время Ривка считала, что второй брак ее мужа – прикрытие, придуманное Моссадом. И когда наконец его освободили, она трепетно готовилась к свиданию. Но незадолго до их встречи ей все-таки рассказали, что Зеев женился на Вальтрауд по любви. Страшным ударом для Ривки и Одеда было решение Зеева остаться с немецкой женой.
По возвращении «шпион в шампанском» очень страдал от резкой перемены образа жизни, он так и не смог найти себе место вне шпионского маскарада. «За границей эти шпионы живут в адреналиновой эйфории и, как короли, развлекаются, не считая денег. А потом вдруг возвращаются и вынуждены менять ребенку подгузники в тесной квартирке», - говорит в фильме психолог Моссада. Случай Лотца во многом стал для Моссада показательным. С тех пор с агентами и их семьями работают психологи, а документальный фильм Надава Ширмана показывают будущим шпионам как предостережение.
«Шпион в шампанском» – первый фильм Надава Ширмана (Nadav Schirman). Сын дипломата, он с детства мечтал быть шпионом. Прочитав автобиографию Зеева Гур-Арье, он три года искал его сына и пытался установить контакт с сотрудниками спецслужбы. А когда наконец смог взять интервью у бывших агентов, то был удивлен, встретив людей «слепой веры и истинного патриотизма... каких уже нет у следующего поколения».
Фильм получил приз Израильской киноакадемии за лучшую документальную картину 2007 года и был номинирован на награду Европейской киноакадемией. Этот последний приз он не получил, но с аншлагом идет на международных кинофестивалях, пользуется успехом у критиков. В то же время на форуме «Зюддойче цайтунг» рецензия на фильм дала повод для резких читательских высказываний в адрес шпионов вообще и Моссада в частности:
&&...Шпион – это мерзкая работа, незаконная и приносящая людям несчастье...
...Надо не хвалить «бравого агента», а сунуть за решетку этого подлого убийцу (если б он не умер уже давным-давно)...
&&