Я была одета в соответствии с условиями контракта, исключавшими кофточки без рукавов, юбки выше колен, брюки, блестящие ткани, облегающий покрой. Под припекающим солнышком в двадцать минут пополудни на мне было темное платье, прикрывавшее лодыжки. Косу я закрутила в пучок и держалась прямо, натянуто, опустив руки вдоль тела.

Это Алиса, молодая учительница в частной женской школе. Мужчин в школе нет. Согласно правилам одеты и ученицы – 11-12-летние девочки. Однако табу на короткие юбки и легкомысленные прически не вызывает у них протеста, как и другие запреты, например – не разговаривать с мальчиками вне своей семьи, даже с двоюродными братьями.

А теперь попробуйте догадаться, в какое время происходит действие романа. XVIII век? Начало ХХ-го? Что перед нами – классический дамский роман, где героиня – вариация Джейн Эйр или певчей птички Чалыкушу, добивающаяся свободы для себя и своих учениц в жестоком мужском мире? Ничего подобного. Действие книги Мириам Бодуэн «Хадасса» происходит в наши дни, а главная героиня – учительница французского языка в еврейской школе для девочек, принадлежащих к хасидской общине Монреаля.

Поначалу загадочный и герметичный еврейский мир пугает Алису. Поначалу она так жалеет своих учениц, лишенных привычных детских радостей, что даже не может спокойно спать.

Бат-мицва, праздник, когда становятся взрослой в один день. Бат-мицва, помогать маме и больше не прикасаться к куклам… Разделять молочные продукты и мясные, различать хозяйственные принадлежности, существуют два набора посуды, приборов, кастрюль, одни — для молока, другие — для мяса. Когда достигаешь двенадцати лет, надо все знать назубок... Быть хорошей поварихой, помнить расположение каждой вещи в доме. Научиться стоять около мужчины во время кидуша, вечерней молитвы в шабат, быть готовой подать бокал вина, кусок хлеба, нож, вышитую салфетку, соль, уметь ухаживать за отцом так, как придется ухаживать за мужем. Заботиться о детях, наказывать их и развлекать, оберегать от холода… Существуют три основных мицвот, чтобы быть хорошей еврейской девочкой: готовить халу, хлеб шабата, зажигать свечи в пятницу вечером, чтобы принять королеву Субботу, и содержать дом кошерным. Когда девочка становится бат-мицва, это означает конец начальной школы и начало долгой подготовки к замужеству, но прежде всего, и это главное, — окончательный разрыв с неевреями. Больше никаких долгих разговоров с ними. И в школе, и вне ее.
Но не только жизнь учениц отличается от жизни их ровесниц из других школ. Алису удивляет весь уклад в еврейском квартале Монреаля, неторопливый и четкий ритм событий, отгороженность от внешнего мира.

Девочки хорошо говорят по-французски – женщины в еврейском квартале вообще лучше знают английский и французский, чем мужчины, которые тратят все свободное время на изучение Торы, — но Алисе кажется, что она и ее ученицы говорят на разных языках. Детям не знакомы многие базовые понятия современной культуры. На вопрос, что такое свобода, они отвечают: «Это статуя», а когда Алиса объясняет: «…свобода — это когда чувствуешь себя свободным, ничего никому не должен, когда делаешь, что тебе нравится, в любое время по собственному выбору», реагируют неожиданно: «Нет! То, что ты говоришь, означает быть избалованным!» С детства девочки знают, что семья важнее одного человека.

С таким понятием, как светская литература, они знакомы весьма отдаленно. Дома нет художественных книг, ни детских, ни взрослых, в школьной библиотеке изображения обнаженных рук и ног в книгах заклеены, литература не обновлялась с 50-х годов. Алиса, полагая, что свобода – это чтение, открывает детям мир книг. Начинает со сказок и комиксов — они не запрещены и могут показать детям часть «большого мира».

Поначалу все выглядит довольно курьезно. Алиса читает девочкам сказку «Волк и семеро козлят», и двенадцатилетние девочки реагируют на нее, как отреагировали бы трехлетние, – пугаются, сопереживают, рыдают. Но со временем находят книги, подходящие для их возраста, и узнают, как живут их ровесники в других, нееврейских семьях.

Казалось, девочки уносятся в воображаемый мир, куда прежде никогда не попадали, в мир других детей, в мир комиксов в шесть часов утра или чтений у ночного столика под присмотром матерей, присаживавшихся на кровать перед наступлением ночи.
Но не только девочки учатся у Алисы, она тоже учится понимать другую вселенную.

Я постепенно привыкала. К этой особой стране внутри моей страны. Училась быть иностранкой, которой предлагают священные исповеди в обмен на свободное время.&&

Маленькие Гитл, Либи, Ити раскрывают Алисе «секреты евреев», и постепенно она понимает, что ее ученицы – не жертвы подавления, не маленькие Золушки, предназначенные на выданье, как на заклание. Детство без комиксов, Хеллоуина и Рождества тоже оказывается счастливым, полным тепла и любви.

&&Мои ученицы, кажется, не страдали от этого, мир их детства развивался вдали от бесполезных волнений, они спокойно спали, не боясь ни Злой феи, ни Золушкиных сестер, ни Песочного человечка. При наличии восьми, десяти, двенадцати братьев и сестер одиночество было редчайшим явлением. Их окружение вскармливало человеческие отношения, которым предстояло шириться и укрепляться до смертного часа. Следует также учесть свадьбы, длящиеся семь дней, ежегодные, ежемесячные, еженедельные праздники, походы в зоопарк, на игровые площадки, путешествия в Бруклин или в Израиль, наборы «лего», кукол, переодевания, занятия живописью, войлочными изделиями, игры в карты без королевы и короля (поскольку их убирали из колоды). Дочери не тратили время на стряпню в игрушечных духовках, они принимали участие в настоящих приготовлениях пищи, тогда как сыновья ходили молиться в синагогу со своими отцами. Герои не были литературными, недоступными, их звали мама и папа, и они спали в комнате с двумя кроватями.
Любимая ученица Алисы – Хадасса, девочка с «говорящим» именем, означающим «“Скрытая красота”. Придя из школы, я попыталась узнать поточнее и обнаружила следующее: Хадасса, цветущий мирт. Мирт, цветущее дерево или куст с жесткими листьями, и я подумала, что ее имя похоже на нее. Одиннадцатилетняя девочка, а перед ней — шестьсот тринадцать заповедей Торы.

Алиса медленно постигает «хадассу», скрытую красоту еврейского мира, и вот она уже веселится на хасидской свадьбе, танцуя в кругу хасидских женщин в париках и воображая себя невестой. Обаяние молодых евреек оказалось таким сильным, что Алиса даже постригла волосы, желая хоть немного походить на женщин общины.

Вторая сюжетная линия романа — история любви друга Алисы Яна, продавца в бакалейном магазине, и его покупательницы Дворы. Это любовь взаимна, но влюбленным никогда не соединиться. Двора — замужняя религиозная иудейка, с Яном ей запрещено даже разговаривать. Но и такая любовь прекрасна, поскольку в этой разделенности заключена и надежда: тот, кто способен любить, видит в Другом не Чужого, а удивительного, не похожего на себя человека.

Главная идея этого, казалось бы, подчеркнуто девичьего, жеманно-печального романа Мириам Бодуэн именно в этом: отношения разных народов — это, прежде всего, отношения людей, к этим народам принадлежащих. Усваивая чужую культуру, ее необязательно присваивать, теряя при этом собственное «я». Каждый может оставаться собой и любить не схожего с собой собеседника, как хорошая верующая еврейская девочка Хадасса всем сердцем приняла свою эмансипированную учительницу.

Я была в сердце Хадассы, в сердце маленькой еврейской девочки, даже если вне школы носила брюки и ездила на велосипеде, даже если в моем возрасте — и это удивительно — не имела ни ребенка, ни мужа, даже если не хранила в ящике стола библейские тексты, не праздновала ни Йом Кипур, ни Хануку, ни Пурим и никакой другой еврейский праздник. Дальнейший наш разговор не имел значения, главное было сказано.
Другие книги серии "Проза еврейской жизни":

Меир Шалев. "В доме своем в пустыне..."
Исроэл-Иешуа Зингер. "Семья Карновских"

Чейсовская коллекция:
Джеймс Кугел. В доме Потифара. Библейский текст и его перевоплощение
Дэвид Г. Роскис. "Мост желания. Утраченное искусство идишского рассказа"