…Но потом кончилась война, и все стало по-другому.
Ирма Зайденман, счастливо избежавшая нацистского концлагеря, стала большим чиновником в социалистической Польше — но в конце 60-х, когда власть вдруг вспомнила о ее «неправильном» происхождении, уехала в Париж, где и окончила свои одинокие дни. Польский фольксдойче Иоганн Мюллер, спасший Ирму от гестапо, счел за благо перебраться в конце войны в Баварию, ибо справедливо рассудил, что его родина после освобождения будет не очень-то добра к этническим немцам. Его старый друг, железнодорожный рабочий Филипек, еще в начале ХХ века боровшийся за независимость Польши, умер вскоре после войны, и на его похоронах было немного народу. Одним из тех, кто шел за его гробом, был Павелек Крыньский, юноша, тайно влюбленный в прекрасную пани Ирму, свою соседку. Богатого портного и коллекционера Куявского, у которого Павелек подрабатывал торговым агентом по антиквариату, взяли при облаве и буднично расстреляли на варшавской улице немцы. Одноклассник Павелека Генек Фихтельбаум, бежавший из гетто и с чердачного схрона, безвестно сгинул в родном оккупированном городе. Доктор классической филологии Адам Корда — сосед пани Зайденман, первым получивший весть о ее аресте и сообщивший об этом Павелеку, — продолжил свою тихую жизнь среди античных теней («как специалиста по древним языкам еврейская проблема интересовала его лишь постольку, поскольку она имела связь с Тацитом и разрушением Иерусалима легионерами Тита»). Офицер-гестаповец Штуклер, отпустивший Ирму Зайденман под поручительство г-на Мюллера, умер в сибирском лагере для военнопленных. Старый судья пан Ромницкий, по причине безденежья помаленьку продававший Куявскому свою коллекцию картин, отсидел при коммунистах положенный срок как бывший служитель буржуазной Фемиды. Сестра Вероника, спасавшая еврейских детей в годы оккупации, прожила долгую и строгую жизнь вблизи Бога. Один из спасенных ею, Владислав Грушецкий (урожденный Артурек Гиршфельд), вырос в чванливого великопольского патриота, антисемита и русофоба. Мелкий уголовник Виктор Суховяк, за деньги переправивший Йоасю, маленькую сестру Генека Фихтельбаума, из гетто в арийскую зону, продолжил свои тюремные злоключения и при новой власти. Йоася, достигнув совершеннолетия, уехала из Польши в Израиль и родила там сына.
Действие романа Анджея Щипёрского «Начало» разворачивается в весенние дни 1943 года. Сюжет внешне прост, традиционен и даже несколько дидактичен: несколько честных людей разных национальностей спасают попавшую в беду молодую женщину. У каждого из них свои причины помочь прекрасной пани Ирме. Каждый знает, чем рискует, и тем не менее по цепочке передает эту своеобразную эстафету добра следующему. И тот, в свою очередь, не подводит.
Судьбы всех персонажей разворачиваются от начала и до конца. Жизненные драмы, моральный выбор, духовная эволюция героев — все спрессовано в этой книге. Канун Варшавского восстания становится узловым моментом в жизни людей и страны. Такой вот трагический хронотоп.
Здесь был тот центр земли, ось мироздания, где глупость переплеталась с благородством, жалкое предательство с чистейшим самопожертвованием… Запад принимал в объятия Восток, а Север протягивал руку Югу. Во вьюках на спинах шальных степных скакунов странствовали книги Эразма Роттердамского. Еврейские повозки, ломая дышла на ухабах, рассыпали тут зерна вольтерьянства. В прусских фургонах ехал в Санкт-Петербург Гегель, чтобы потом возвратиться на русской тройке с Чернышевским, укрытым бараньим тулупом… Здесь вершились общие судьбы самых чуждых друг другу народов.
Судьбы персонажей, философско-метафорическое зеркало, отразили судьбу всей Польши. Не столько государства, сколько людей, населяющих эту страну и на нее влиявших: поляков, евреев, немцев, русских. Книга эта — о переплетении таинственных нитей, протянутых от частных житейских историй к событиям вселенского масштаба. Роман Щипёрского — из тех книг, которые обречены на присуждение международных премий за гуманизм, общечеловечность и историческую правду. И эти премии он получил, был переведен на многие языки. Написанный в чуть старомодной, раздумчивой манере (дата выхода — 1986 год), этот роман сегодня, когда столько нового и страшного стало известно о войне, читается как свидетельство и притча. Жестокий век не поколебал в авторе веру в человека. Оптимист написал мудрую и горькую книгу.
Еще Польша:
Анджей Щипёрский. Начало, или Прекрасная пани Зайденман (фрагмент)
Самое настоящее место в Польше
Еврейский портрет в польском интерьере
Взгляд с дороги на Восток
Гетто как предчувствие
Оставляя меня моим мертвым
