История начинается с описания семейного склепа и заканчивается рассказом о том, как погибли члены семьи, построившей этот склеп. Лишь один из них занял свое место в этом хранилище памяти, об остальных даже неизвестно, были ли они вообще похоронены.
Склеп «заказал одному известному профессору архитектуры… Моисей Финци-Контини, прадед Альберто и Миколь со стороны отца, умерший в 1863 году вскоре после присоединения Папской области к Итальянскому королевству, и, следовательно, после полного упразднения гетто в Ферраре. … Приняв решение построить склеп для себя и своих близких, он так и сделал. Время было прекрасное, наступило процветание. Все располагало к надеждам, к свободным порывам. Он был охвачен эйфорией, поскольку наконец стал свидетелем гражданского равенства, того самого, которое во времена Цизальпиской республики позволило ему приобрести первую тысячу акров плодородной земли».
Временные рамки романа – с 1933 по 1939 год. Сюда уместилась история первой юношеской любви Джорджо к Миколь Финци-Контини – с первого приглашения мальчика в усадьбу до прощального, тайного визита юноши в парк. Исторические рамки несколько шире: Бассани начинает рассказ с эпохи процветания, затем показывает Италию в начале тридцатых, а следом наступает время расистских законов правительства Муссолини. Время от времени сквозь настоящее просвечивает недалекое будущее: тюрьмы и концлагеря.
Сад, таким образом, — не просто место действия. Это метафора потерянного рая, символ ушедшей эпохи, от которой не осталось ни людей, ни деревьев:
&&все эти липы, вязы, ясени, тополя, платаны, каштаны, сосны, ели, лиственницы, ливанские кедры, кипарисы, дубы, падубы, даже пальмы и эвкалипты, сотни деревьев, посаженных при Жозетт Артом, в последние два года войны были срублены на дрова.&&
Однако геноцид вовсе не центральное событие книги. Большинство ее героев – итальянские евреи, полностью ассимилированные юристы, врачи, ученые, торговцы. Они – часть феррарского общества, они посылают детей в университеты, живут как все прочие итальянцы, но соблюдают свои религиозные праздники. Единственные трения, которые мы видим, происходят внутри еврейской общины. И главный объект общественного недовольства - семья Финци-Контини: слишком богаты, слишком экстравагантны, «позволяют себе»: тут и частная семейная молельня, и золоченая карета экипажа, на котором детей возили в гимназию, и домашние учителя, и прислуга, и этот «чудовищный склеп». Привычный фон бытового антисемитизма отсутствует. Перед читателем – история богатой аристократической семьи, юношеская любовь в декорациях конца истории.
Не странно, что книга Бассани сильно напоминает роман Ивлина Во «Возвращение в Брайдсхед» (1945). Бассани написал «Сад» спустя почти двадцать лет после окончания войны, в 1962 году. Ему тогда исполнилось сорок шесть лет (день рождения у него, кстати сказать, 4 марта), за спиной у него была тюрьма в Италии, участие в антифашистском движении и две книги повестей. С большой долей вероятности Бассани читал книгу Во, и какие-то фрагменты предвоенных реалий могли быть узнаваемы: и в Англии, и в Италии, да и в других европейских странах молодые люди выходили из дверей университетов прямиком на закат истории.
Действующие лица похожи: у Во – Чарльз Райдер, выпускник Оксфорда, и отпрыски богатого рода Марчмейнов, Себастьян и его сестра. У Бассани – сын владельца «двух заводиков» Джорджо, и дети Финци-Контини, Альберто и его сестра Миколь. Усадьба в обоих случаях так же важна, как ее владельцы с их фатализмом в отношении своего будущего. Уместны, конечно, параллели и с другими потерянными садами – отданными в аренду под дачи, или теми, где «в прудах зацветших караси», или другие, с кустами бузины, с гротами и садовыми решетками. Но достаточно и Брайдсхеда.
Разница же в том, что герои Во успели до начала Второй мировой прожить целую жизнь. Итальянские евреи родились позднее и оказались слишком близко к очагу болезни, охватившей мир.
Миколь Финци-Контини считает себя человеком, для которого «гораздо важнее не обладать чем-либо, а хранить воспоминания об этом», у нее есть «стремление превратить настоящее в прошлое, чтобы его можно было любить и восхищаться им», «идти вперед, постоянно оглядываясь назад». Альберто еще менее сестры наделен жизненной энергией. Он приглашает к себе друзей, поощряет политические споры, но сам устраняется от участия в них. Наследник богатейшего рода, он проводит в усадьбе почти всю свою жизнь, и под конец книги уже не выходит за пределы дома. Ближе к финалу выяснится, что Альберто неизлечимо болен.
Только рак, пожирающий его, – не болезнь одного человека, а симптом болезни всей еврейской общины Феррары конца тридцатых. Они вступают в фашистскую партию, готовы поддержать правительство Дуче и недоумевают, когда их лишают гражданских прав, – не понимая еще, что это только начало. Не сопротивляются – как Альберто не сопротивляется болезни, и даже не могут поставить диагноз, подобно тому, как семейный доктор Финци-Контини не находит у юноши никаких проблем со здоровьем.
Единственный, кто считает необходимым противостоять фашизму – это итальянец-гой по имени Джампьеро Малнате. Но, по иронии судьбы, именно он и становится главным конкурентом Джорджо в любви.
Это книга об утраченной невинности – личности и общества. Вторая мировая война положила конец недолгому процветанию евреев в Европе и открыла другую эпоху, притом не только для них. В случае публичного изнасилования травматический опыт остается не только у жертвы, но и у свидетелей происшедшего. В зависимости от того, какая работа проводится с этим опытом, реакция на упоминание его будет разная. Недавно вышедшие по-русски книги «Чтец» и «Семейный секрет» дают возможность увидеть, что современные европейские авторы, облекая этот опыт в форму романа, остаются преимущественно в плоскости психоанализа.
В этом смысле книга Бассани качественно иная. Прежде всего хорошая литература, прекрасная проза, лирическая, неторопливая, она не шантажирует читателя и оставляет ему место для собственной ностальгии по потерянному саду.
И другие парковые насаждения:
Сады и дороги
Сады блужданий
Город-сад или кладбище пионеров
