Уже несколько десятилетий Европу и Америку потрясают скандалы, связанные с историями детского насилия. О том, что насилие над детьми — дело скандальное, теперь известно и в России. Первыми это смекнули родители и дети, недовольные, скажем, строгими учителями. Затем интерес к теме возник и на высшем уровне. Правда, взявшись было за законопроект «Об усилении ответственности за преступления сексуального характера в отношении несовершеннолетних» и не собрав кворум, Дума отложила дело на потом. Разобраться с тем, как защитить детей от пагубного влияния google и youtube, тоже оказалось непросто. Покамест особо рьяная общественность обрушивает свое негодование на ненавистную «Лолиту», а соответствующие органы ведут посильную борьбу с отдельно взятыми педофилами.

В спорах за абсолютную истину этот сюжет приобретает популярность на всех уровнях. Вот, например, если кто-то выбросил полюбившуюся ковровую дорожку из твоего подъезда, то тут можно заявить, что человек этот — педофил. Всем становится понятно, что коврик, который этот человек предложит взамен оказавшегося на помойке, неприемлем для всякого приличного подъезда. Если ты педофил, то и коврик твой ужасный, и все, кому этот коврик понравится, — безумцы.

Подобные обвинения непременно сопровождаются скандалами, грозящими вылиться в массовый психоз, что напоминает ситуацию из фильма Фрица Ланга «М». Педофилы ведь, как и маньяки, существа таинственные, одна лишь случайность может вывести их на чистую воду. Тогда-то все и прозревают: и лицо у него какое-то странное, и взгляд безумный, и ник как будто говорящий.

Нынешняя популярность борьбы с педофилами, видимо, объясняется тем, что обвинить в «порочной страсти» невероятно легко, а ярлык «морального урода» и «развратника» крепится к человеку прочно. И обвинение это как бы ни к чему не обязывает — дело ведь не обязательно доводить до суда. Главное, чтобы репутация пострадала и неприятный осадок остался.

Самые громкие преступления в нашей стране как-то перестали ассоциироваться с низменными материальными выгодами и резко устремились в область возвышенного. Страшное дело — нарушить границы сакрального (которые, постоянно расширяясь, теперь включают и церковь, и власть, и институты, их оберегающие). А педофилия, стоящая на последней ступени моральной деградации, страшна настолько, что и само подозрение в подобном грехе смерти подобно. Поэтому законодательные инициативы могут подождать — все и так работает.

Главный вывод из подобных историй, конечно, должен быть таков: тот, кто детей любит слишком, равно как и тот, кто их любит не очень, не правы во всем остальном. И когда такой негодяй заявит, что дважды два — четыре, кто ж ему поверит? Только безумцы!