Если заменить имена, это вполне можно считать пересказом сюжета книги Амоса Оза «Черный ящик». Роман был написан в 1987 году и удостоен премии Французской академии "Фемина". Критики уверены, что самый известный израильский романист «прежде всего говорит правду, не обращая внимая на то, что эта правда может кого-то оскорбить». Вот она, правда семейной жизни: Илана живет со вторым мужем, воспитывает их общую дочку и трудного сына от первого брака. Нехватка средств на содержание сына побуждает ее написать первому мужу, с которым она за семь лет разрыва вступает в контакт впервые. Дальше переписываться начинают первый муж с сыном, сын с отчимом, второй муж с первым и все с адвокатом.
Первый муж Иланы – обеспеченный, высокомерный интеллектуал с русскими корнями, бывший военный, для которого страсть – это тоже своеобразная война. Второй – сефард, основой жизни считающий религию. В этом полифоничном эпистолярном романе критики видят не только историю взаимоотношений бывших супругов, но и символическую историю Израиля и даже "реально происходивший в Израиле 70-х годов процесс смены политико-идеологических ориентиров, перегруппировки в политических верхах".
Однако российскому читателю, скорее всего, ближе и понятнее будет именно семейная история, рассказанная в романе. Имя Толстого упомянуто не случайно. Проза Амоса Оза замешана на великой русской литературе, не зря он признается в одном из своих эссе: "Все, что я написал, безусловно, имеет русские корни". Оз в очередной раз берется препарировать женскую душу. Лев Николаевич Толстой тоже это очень любил.
Но ты был и остаешься моим мужем. Моим господином. Навсегда. И в той жизни, что суждена нам после жизни, Мишель возьмет меня за руку и поведет под свадебный балдахин на мое бракосочетание с тобой. Ты – господин моей ненависти и моей тоски по тебе. Повелитель моих ночных снов. Властелин моих волос, гортани, ступней. Безраздельный хозяин моей груди, моего живота, моей наготы и моего лона. Как рабыня я запродана тебе.
Читая Толстого в детстве, я часто себя ловила на неудобстве от некоторых мыслей героев. (Может быть, этого он и добивался.) Неловко становилось от всяких там «прелесть что такое». С Озом еще хуже: не знаю, как в сорок, а в двадцать читать эти сокровенности про лоно и груди, про «милого дракона» и его рабыню совсем неинтересно. Можно, конечно, посмотреть по-другому: это пишет мужчина, предъявляя миру свою изнанку и натуру.
Все, что дает тебе твой отец, он берет от твоего, а не от своего, ибо семь лет он был жесток, словно злой ворон, по отношению к твоей дорогой матери и тебе, лишив ее и тебя финансовой поддержки... Все, что он посылает сейчас, подобно колосьям, оставленным в поле и подбираемым бедняками. Это крохи с его стола – не более. Но я не намерен, не приведи Господь, настраивать тебя против твоего отца.
Прочесть книгу, безусловно, стоит – пусть даже всего лишь как семейную историю. В ней встречаются прелестные ягодки израильской реальности вроде «купонов на счастье», а в письмах попадаются места почти Шолом-Алейхемовские:
Сколько бы усилий ни прилагал я, всегда чудилось мне, что ты смеешься надо мной из темноты. А ныне, по-видимому, решили взыскать с меня. Или, не приведи Господь, нет больше Бога в этом месте? Переселился Он на Гавайи?
«Черный ящик» интересен прежде всего потому, что за семейными передрягами стоит кое-что важное. Блок однажды сказал Ахматовой (или об Ахматовой), что она пишет как перед мужчиной, а надо бы — как перед Богом. Женщина смотрит на мужчину, а он – на Бога, и это, в общем-то, и есть принцип монотеизма.
И тут мы опять возвращаемся ко Льву Николаевичу Толстому и Анне Карениной: если Бог один, то и мужик должен быть один, иначе запутаешься.
Еще Амос Оз:
Интервью с писателем: «Когда я впервые увидел портрет Толстого, я подумал, что он живет в нашем квартале»
"Повесть о любви и тьме"
"Мой Михаэль"
