И о самом Аксенове. Начало романа представляет нам стареющего писателя, расслабляющегося в Биаррице, Базза Окселотля, «провокатора космополитической литературы». Он занимается джоггингом под ровный гул Океана, посещает прибрежные бары, общается с милейшими аристократами и думает о новом романе, попутно называя свою давнюю детскую книжку «культовой» и советским «Гарри Поттером». Героя той детской книжки он и собирается сделать центральной фигурой нового романа. Кем мог стать бывший пионер? Комсомольцем. А бывший комсомолец? Очевидно, бизнесменом. Дальше логика ясна.
Книга Аксенова «Мой дедушка – памятник», конечно, не была «Гарри Поттером» советской литературы. Пионеры предпочитали Каверина, Крапивина и истории Кира Булычева о девочке Алисе, с которой ничего не случится. Но и пионерскую приключенческую сказку Аксенова тоже читали. За последние тридцать-сорок лет вырос не только герой «Дедушки-памятника», выросли и читатели – и теперь Аксенов предлагает им еще одну пост-пионерскую приключенческую сказку. Геннадий Стратофонтов, бороздивший моря и помогавший жителям архипелага Большие Эмпиреи, теперь укоротил имя (стал Геном Стратовым) и, побороздив экономику, сидит в тюрьме. Еще в его жизни была программа «Молодые лидеры», работа в Африке, создание корпорации «Таблица-М», занимавшейся редкоземельными металлами, - и, кстати, именно корпорация Стратова, а никакой не «Менатеп» с Ходорковским и не «Логоваз» с Березовским первыми подписали «исторический контракт между властью и бизнесом». Пионер, когда-то категорически отказывавшийся от чужих капиталов, «как воспитанный в принципиально другой системе», теперь собрал собственный капитал и строит в России ту самую «принципиально другую систему». Точнее, если цитировать аксеновского диктатора,
«после крушения вэликой державы стали возникать преступные олигархии. Еврейские элементы из разложившегося партаппарата, а особенно из комсомола, ринулись растаскивать созданное народом вэликолепное хозяйство».
Еврейские редкоземельные элементы здесь, конечно, для красного словца и для «выражения мнения народа». Национальность героев не имеет никакого значения, потому что у них нет национальности в общепринятом смысле слова. Они – бывшие советские люди. Те, кому сейчас от сорока до пятидесяти, кто сейчас во власти или в опале, - бывшие пионеры, грезившие о дальних странах, морях и океанах, и сделавшие все, чтобы их грезы стали реальностью. Те же, кто не смог воплотить для себя эти фантазии, продолжают, как в детстве, следить за приключениями выросших пионеров-героев. Не зря во второй книге о Геннадии Стратофонтове, в «Сундучке, в котором что-то стучит», Аксенов пишет:
«Мальчик этот напомнит вам что-то таинственное и сокровенное из вашей собственной жизни, что-то, чего вы сами, возможно, никогда и не пережили, но о чем, может быть, вы читали, или мечтали, или то, что вы видели во сне, – словом, вы сразу поймете, что мимо вас прошел герой приключенческой книги».
Быть олигархом – это то, «о чем, может быть, вы читали, или мечтали, или то, что вы видели во сне». Сидеть в тюрьме, попав под раздачу диктатуры, - это тоже в духе приключенческих книг, граф Монте-Кристо, все дела. Быть вызволенным из тюрьмы любимой женщиной – это романтично, это весело, это непохоже на реальность, в конце концов! А для Аксенова быть «провокатором космополитической литературы» и означает не обращать внимания на законы реальности, творить собственный мир, метаться из одного времени в другое и из одной страны в другую, тоже несуществующую. Он все еще мальчишка – пусть и знающий толк в хорошей выпивке, способный описать безудержный секс в жерле габонского вулкана. Во всех его лихо закрученных фразах проглядывает вечное детское: «Мама, смотри, как я умею». От этого его тексты кажутся то памфлетами, то игрушками, то неумело закрепленными деталями детского конструктора.
При этом в новом романе Аксенов произносит много важных и правильных слов. И о Родине («Родина – это которая распределяет»), и о русских стереотипах, и о том, как большие российские корпорации «становились как бы частью стихии». И, разумеется, он не раз и не два объясняет основную метафору книги: речь идет о редкоземельных элементах, о редких людях, гордости нации.
Хотя на самом деле речь идет только о самом Аксенове, о его личной вселенной, и не зря тюрьма «Фортеция», в которой сидит Гена Стратов, оказывается местом пребывания всех аксеновских героев, и все они вместе со Стратовым выходят из тюрьмы. Зачем?
«Акция была задумана как бескровная манифестация на самом деле несанкционированной литературы».
Нет, то есть, несанкционированной литературы, кроме романов Аксенова, и Базз Окселотль – пророк его. «Редкие земли» превращаются в творческую автобиографию, поэму о собственных текстах и об их приключениях.
Аксенов – прекрасный писатель. Единственное, что категорически ему не удается, это писать романы. Писать буквы, слова и предложения – это он умеет волшебно: он воркует, пританцовывает, утрамбовывает свой «сладостный стиль», шутит, играет со словами и фамилиями, вскрикивает и гиперболизирует, утрирует и дает волю фантазии. Но сотворить внятное, последовательное, не разваливающееся на редкие металлы повествование он не может, отчего получается сказка, рассказанная на ночь уставшим родителем непритязательному ребенку. Он и сам все понимает, говоря в конце:
«Так уже не раз случалось в моей практике сочинительства Романов. Не только характеры показывают свой нрав, противится и композиция. Роман разваливается и тем самым свершается».
Вообще-то так не должно быть, но об этом Аксенову никто не рассказал: хороших русских писателей не так много, классиков-шестидесятников еще меньше, зачем же говорить им гадости. Спи, сынок, они жили долго и счастливо.
Еще почитать:
Самоидентификация советского еврея
