Симона Вейль, самая популярная и почитаемая из французских женщин сегодняшнего дня по опросам общественного мнения, 18 марта 2010 года вошла в сонм «бессмертных» - избрана во Французскую Академию (Académie Française).

«Не дай мне бог сойтись на бале
Иль при разъезде на крыльце
С семинаристом в желтой шале
Иль с академиком в чепце!» —

писал насмешник Александр Сергеевич. А 82-летняя Симона Вейль - шестой по счету «академик в чепце» за всю историю существования Французской Академии. Отныне она - член сверхзакрытого клуба женщин-академиков сверхэлитарной институции под председательством бессменного секретаря мадам Элен Каррер д’Анкосс. Под величавым куполом на набережной Конти Симона Вейль заняла кресло № 13.

Изначально в нем сидел Расин. А непосредственным предшественником Вейль был Пьер Мессмер, премьер-министр при Жорже Помпиду, скончавшийся в 2007-м. Так уж водится у «бессмертных» - этих, как сообщает нам словарь, «видных представителей национальной культуры и науки, а также политических деятелей»: их число, согласно правилу, введенному еще Ришелье, не должно превышать 40.

Узнав о выдвижении ее кандидатуры, Симона Вейль, по ее словам, была «изумлена». «Академия остается храмом французского языка, но ведь у меня нет литературных амбиций», – сказала она.

«Ваша принципиальность и несгибаемость перед лицом любых испытаний превращает вас в вечного бунтаря, – сказал академик Жан д’Ормессон на торжественной церемонии приема Вейль. — Вы - феминистка, до конца отстаивающая права женщин. Тем не менее, вы не признаете догмы, унаследованной от Симоны де Бовуар, отрицавшей различие между полами. Вы всегда на стороне слабейших - и в то же время против любой виктимизации. Когда вас представили к Ордену Почетного легиона как бывшую узницу концлагеря, вы возразили спокойно и дерзко: нельзя получать награды лишь за перенесенные страдания...»

В день церемонии Симона Вейль была облачена в мундир с зелеными и серебряными листьями - творение Карла Лагерфельда. На перевязи новоиспеченного академика красовался меч, где виднелись три выгравированные меты. Первая - девиз Французской Республики «Свобода, Равенство, Братство»; вторая - лозунг Европарламента «Едины в многообразии». Наконец, третья мета на академическом мече - цифры 78651, вытатуированный на руке Симоны Вейль регистрационный номер узницы Освенцима.
Вот так, на одном лезвии, уместилась вся история жизни Симоны вкупе с историей всего ХХ века.

Википедия тоже дает весьма краткую справку:

«Симона Вейль (фр. Simone Veil, урожденная Жакоб, Jacob, р. 13 июля 1927, Ницца) — французский юрист и политик, министр здравоохранения при Валери Жискар д'Эстене (1974—1979) и при Франсуа Миттеране (1993—1995), министр по социальным вопросам при Эдуаре Балладюре. Член центристской партии «Союз за французскую демократию». В 1979 году на первых прямых выборах избрана в Европарламент. Затем возглавила его, став первым председателем избираемого Европарламента и одновременно первой женщиной на этом посту со времен основания (1952). Оставалась председателем Европарламента до 1982 г. и депутатом — до 1993 г. На протяжении полного девятилетнего срока оставалась Членом Конституционного совета Франции (1998—2007)

О своей юности в Освенциме и Берген-Бельзене Симона рассказала в автобиографических книгах «Ад» и «Выжившая». Сегодня Вейль - почетный президент Фонда памяти жертв Холокоста.

В период президентских выборов 2007 года она поддерживала кандидатуру Николя Саркози - твердо, но не безоговорочно: когда новый президент создал Министерство иммиграции и национального самосознания, Вейль не преминула заявить, что предпочла бы назвать это ведомство «министерством интеграции иммигрантов».

Огромный резонанс в стране и мире вызвал исторический закон о легализации абортов, которого добилась Симона Вейль в 1975 году. Годом раньше подпольный аборт во Франции еще карался десятилетним сроком — и новый закон вызвал бурю негодования. Дебаты не прекращались три дня. «Сука! Гадина!» - неслось с алых бархатных сидений парламента во время речи Вейль перед депутатами Национального собрания. Даже многие соратники-однопартийцы не поддержали ее.

Симона Вейль тогда подверглась подлинной травле. «Как смеет жертва Холокоста подвергать Холокосту наших детей!» - гласил тогдашний демагогический слоган. Однако нашлись и защитники. «Этот закон - гигантский шаг вперед во имя Женщины и всего Человечества», - провозглашала прогрессивная часть общественности.

Зато сегодня Вейль почитаема всеми поколениями и (редкий случай) представителями всех политических течений. Французы восхищаются ее мужеством, энергией и стойкостью, они благодарны ей за обретенное женщинами право распоряжаться собой, не подвергая себя смертельному риску и вопреки мещанскому осуждению. А еще за то, что она, будучи политиком, чужда политиканству.

Тем не менее, во Франции еще со времени избрания в Академию Жискара д'Эстена не стихают дебаты, временами перерастая в бурную полемику: правомерно ли кооптировать в «бессмертные», помимо собственно литераторов, видных деятелей Республики и военачальников?

Другой вопрос на повестке дня: а чем, собственно, заняты французские «бессмертные»?

Чем они заняты? Составлением словаря. Вот уже три с лишним столетия, всегда по четвергам, сходятся они в здание Академии, усаживаются в красные кресла, пронумерованные от 1 до 40, и пополняют словарь французского языка.

Эта величавая задача - «совершенствование французского языка, учреждение грамматических и орфографических правил, издание словаря» - была, как известно, поставлена перед ними еще кардиналом Ришелье. Словарь движется со скоростью миллиметр в десятилетие (предыдущее магистральное издание было выпущено в 1935-м). В оный словарь достойно войти лишь устоявшееся слово, уже получившее «постоянную прописку» в языке. Причем оценки этих просвещенных любителей чисто субъективные: языковедов среди «бессмертных» довольно мало. Посему словарем Академии не пользуется никто - или почти никто.

Чем же еще занимаются академики? Они голосуют. В дни торжественной церемонии принятия непростого смертного в сонм «бессмертных» они облачаются в парадные мундиры, шитые серебром, венчают маститые головы треуголками, препоясывают почтенные чресла академической шпагой — и идут опускать бюллетень в старинную урну красной меди.

Место «бессмертного», как уже говорилось, можно занять лишь после его смерти. Новый член Академии должен произнести панегирик усопшему предшественнику. А в ответ те, кто принимает нового собрата, зачитывают хвалебную речь о нем.

Действо продолжится в Елисейском дворце, где, по традиции, вновь избранный "бессмертный" должен быть представлен главе государства - исконному покровителю Французской Академии.

При этом не всё в Академии втиснуто в узкие рамки регламента. Скажем, шпагу академики могут заказывать по собственному желанию кому угодно. Например, нынешний действующий пожизненный секретарь Академии Элен Каррер д’Анкосс (урожденная Зурабишвили) заказала свою шпагу грузинскому золотых дел мастеру Гурджию.

Ну а что еще? А ничего. Или почти ничего. В том смысле, что ничто (или почти ничто) более не оправдывает наличия этой почтеннейшей институции, смысл существования которой в последнее время, похоже, зиждется лишь на поддержке старых традиций. Ведь три века понадобилось, чтобы был упразднен постулат о «мужском составе Академии» и под академическую сень проникла первая женщина — Маргерит Юрсенар, увенчанная лаврами в 1980 году. (Именно из-за этой «бессмертной» в Академии пришлось выстроить женский туалет. Подлинное потрясение основ, ничего не скажешь.)

Так чему же, собственно, служит Французская Академия? Вот в чем вопрос - последний, но отнюдь не маловажный. А она, Академия, служит одной-единственной цели – восславлять Францию, колыбель и сокровищницу европейской и мировой культуры, и ее деятелей, состоящих на службе у человечества. В данном случае — Симону Вейль. Как сказал о ней академик Жан д’Ормессон на церемонии приема: «Она вышла живой из адского пламени, чтобы определить дальнейшее течение истории».

Еще о смелых женщинах:
Другая Симона Вейль
Элен Берр
Просто смелые женщины
Самая смелая женщина – на Jewish Ideas Daily