Про двух Йосефов и про то, что их объединяет, если первый родился в Польше, а второй — в Иерусалиме.

Этот короткий разговор с польским Йосефом я записал четыре года назад:
— А ты вроде на Урале был во время войны в городе Молотов, а я туда сейчас еду с выставкой.
— Да я недолго был. Работали мы в лагере Березники.
Там мороз был 40 градусов мы фундамент клали
так бетон замерзал, а летом весь дом шатался.
Приехали энкаведе и забрали прораба,
а в Перми была мебельная фабрика куда я пришел
и сказал самому главному начальнику в погонах
что знаю как сделать раскладушки, кровати такие.
Вечером собрал. Поспал. А утром сложил.
У меня дома в Польше была такая, до войны.
Начальник говорит: а ты можешь мне нарисовать?
Конечно, — сказал.
Ну тогда, — говорит начальник в погонах, — я чертеж в Москву пошлю,
и если нам утвердят — мы обеспечены!
Я пошел в отдел кадров забрал трудовую книжку.
На руки-то их не отдавали, а без нее совсем никуда нельзя было.
В отделе кадров увидели, что я с самым главным начальником разговариваю запросто и
отдали мне книжку на руки.
Я уехал на поезде с книжкой, страна ведь большая.
— И ответа из Москвы не ждал?
— Нет, зачем мне. Там еще девушка была одна очень потом переживала что уехал.
У нее такой голос хороший был песни пела.
— А рассказать-то про тебя можно? С картинкой? С фамилией?
— Не, не надо про меня, смотри сколько героев.
— Ну как знаешь.

Сейчас я не удержался и рассказал.

У этой моей картины длинное название:

«Так 26-летний Йосеф Тарловский с женой и тремя дочерями летит в Палестину из Европы в 1946 году после бегства из Польши в Россию в 1939 году и 3-х летней службы в действующих частях Красной Армии».

Вон, его даже немного видно там, впереди.
В полете старшая дочка так не хотела в Палестину,
что чуть не открыла самолетную дверь — тогда в тех самолетах просто было.

А это история совсем другая, да и Йосеф уже другой — родом из Иерусалима.

Семья его приехала в Иерусалим в 1900 году из Ирана.
Закончил религиозную школу.
С 1942 года служил в английской армии, в арабском батальоне, в должности механика.
Владеет в совершенстве арабским языком.
Не имеет ни одного диплома, не заканчивал университетов.
Воинское звание — майор.
Вот что он мне поведал в прошлый вторник:
«В 1983 году группа израильтян летела на экскурсию в Японию.
Было нас 43 человека.
В креслах за мной по воле случая оказались четыре араба из Саудовской Аравии.
Ну я же все понимаю, о чем они между собой говорят на арабском.
Конечно не смог удержаться.
— Здравствуйте-здравствуйте уважаемые, как ваши дела и как ваше здоровье?
— Ты араб? — оторопели они.
— Нет, я еврей из Израиля.
— Где ты живешь?
— В Иерусалиме.
— А из какой его части?
— Иерусалим неделим.
— А-а... где ты родился?
— В Иерусалиме.
— А родители твои где родились?
— В Иерусалиме.
— А родители родителей твоих откуда? А родители родители родителей?!
— Все из Иерусалима, — отвечаю, — начиная прямиком с самого праотца Авраама.

Потом друзья, которые слушали нашу беседу в самолете, сказали, что мне надо оставлять работу в слесарных мастерских
и срочно переходить работать в Министерство иностранных дел.

Мы еще поговорили о политике. Они спросили меня, например, почему все подряд премьер-министры Израиля — сплошь генералы?!
— Да потому, что с нами воюют постоянно, — ответил я.
Зато я рассказал им, что у нас в парламенте есть депутаты, которые могут встать и последними словами обругать политику и Бегина
и всего правительства и не будет им за это ничего. И называется это все — демократия.
Напоследок я им сказал так:
— Знаете, уважаемые, я вас всех прямо сейчас, не сходя с этого места, приглашаю к себе в гости. И обещаю повезти и показать вам все, что вы захотите —
да хоть отвезти на экскурсию в израильский Пентагон (Кирия по-нашему), но только с одним условием.
— Каким?!
— Что вы пригласите меня к себе в Саудовскую Аравию.
— Нет, — наотрез забоялись они, — нам нельзя такое ни в коем случае.
Ну конечно мы обменялись с ними визитками, но никто ни к кому так и не приехал».

Такая вот история.

Будете смеяться, но объединяет этих двух Йосефов с такими разными судьбами и рассказами мой кружок резьбы по дереву умелые руки.
Ну еще и возраст. Первому Йосефу девяносто один год, а второму девяносто.