Танах, Талмуд, молитвенник — три самые-самые книги еврейской библиотеки. Их изучали так долго и тщательно, что доизучали до дыр, пытаясь понять смысл каждого слова. Проекту «Эшколот», однако, этого показалось мало, и последним регулярным городским событием сезона стал мини-курс, посвященный изучению этих дыр. Вернее — тому, в чем дыры могли образоваться. Профессор Пенсильванского университета Дэвид Стерн, один из немногих специалистов по еврейским книгам как материальным носителям, рассказал и показал, каким образом форма записи текста влияла на восприятие его содержания.
Дэвид СтернЕсть такая наука — история книги. Согласно ее основному положению, читая книги, мы не тексты читаем. Не тексты сами по себе, но тексты, нанесенные на предмет: пергаментный свиток или бумажный кодекс, каменную плиту или деревянную дощечку. Дэвид Стерн, адепт истории книги, переносит достижения этой дисциплины в иудаику. Тем самым освобождаясь от традиционного для еврейской культуры забвения всего, что находится дальше содержания книг — или даже одной Книги.
Все кроме одной, угадай — какой
Первой формой Библии был свиток. Второй — кодекс. Кодекс — это то, что мы имеем в виду, говоря «книга»: несколько сшитых вместе тетрадей, защищенных переплетом. Кодекс появился в западном мире в I веке, но евреи отнеслись к инновации скептически. Первыми кодекс приняли христиане, за ними — язычники. K IV веку кодекс практически вытеснил свитки. «У всех групп населения, кроме одной. Угадайте, какой!» Немножко в силу традиционного консерватизма, немножко — из желания ни в чем не походить на христиан, евреи хранили верность свитку аж до VIII века.
Ленинградский кодекс, л. 12об.Как читали Библию мудрецы Талмуда? Никак — полагает профессор Стерн. Они с детства через частое повторение знали ее на слух. Одно дело — запоминать на слух, совсем другое — усваивать глазом. Оба способа открывают разные возможности для интерпретации. Сравним мидраши на один и тот же сюжет, но из двух разных эпох. В одном из них толкование строится на игре с созвучиями, в другом — на игре с выпадением буквы «алеф» (которая, как известно, не звучит, а значит, только глазу может быть видна).
Страница кодекса еврейской Библии, изначально консонантная, стала покрываться огласовками и знаками кантилляции (указывающими, как распевать текст в синагоге), а также приобрела научно-критический аппарат: примечания, фиксирующие аномальные особенности текста. Это первые свидетельства чтения библейского текста глазом, и работа с текстом здесь немного чудаковатая: подсчеты слов, учет словоформ — как если бы ювелир пересчитывал свои сокровища.
Тяга к предшественникам
Форма еврейских книг постоянно менялась, но каждая новая тяготела к тому, чтобы казаться старой. Кодекс пытался казаться свитком, печатный текст — походить на рукописный. Талмуд был впервые записан на свитке — дабы Устная Тора походила на Тору Письменную. Ранние кодексы Талмуда походили на ранние кодексы Библии. Как в текстах Торы, в них проставлялись огласовки и знаки кантилляции — а значит, как и Тора, Талмуд читался нараспев.
Наглядный плюрализм
Со Средних веков стандартная запись библейской страницы — в центре крупным шрифтом текст Торы, обрамленный по периметру комментариями. Что мы учим из такой структуры? Что чтение библейского текста only, самого по себе, становится практически невозможным. Такой вот наглядный плюрализм: мол, у текста нет одного нормативного смысла, а есть множество толкований от разных толкователей.
Способ организации текста на странице распространился и на Талмуд и стал считаться классически еврейским. Однако и тут не обошлось без заимствований. В северной Франции XII века мы находим Евангелие от Матфея с текстом посередине и классическими толкованиями ранних отцов Церкви по краям и затем — несколько изданий, совершенствующих эту технику. Как могло произойти заимствование? Христиане отдавали еврейским ростовщикам в залог свои книги. Мы знаем, что многие еврейские ученые раввины были по совместительству ростовщиками — это хорошая профессия, не отнимает много времени от учебы. И даже если раввины и не читали их, явно листали и впечатлились тем, как они написаны.
Христианин Бомберг
В 1517 году христианин Даниил Бомберг (да-да) открыл в Венеции типографию для печатания книг на иврите. В 1520 году началось издание Вавилонского Талмуда. Была избрана самая трудоемкая при создании и самая удобная при пользовании модель страницы — с Мишной, Гемарой и комментариями по краям. Бомберг и Сончино сделали почти невозможное — сверстали таким образом страницы всех трактатов обоих Талмудов. С тех пор и вплоть до последнего времени ни у кого не было достаточного количества денег, чтобы сделать это еще раз, и все издания воспроизводили верстку Бомберга слово в слово и буква в букву.
ВТ, Брахот, 2аВозьмите иголку и текст Талмуда. Откройте в каком хотите месте, воткните в какую хотите букву и гадайте, что там на другом конце иглы — через пять, десять, пятьдесят страниц. С точностью до буквы. Вот любимая игра ешиботников Восточной Европы XIX века и показатель того, насколько верстка Бомберга стала имманентной текстам Талмуда. Настоящие знатоки Талмуда должны были назвать все слова без ошибки.
Как добавить книге авторитета
В конце концов талмудическую верстку стала имитировать любая книга, претендовавшая на авторитет и статус. Пасхальная Агада, Шулхан арух, даже уникальное издание рава Адина Штайнзальца, который первым после Раши написал комментарий на весь Талмуд целиком, а выпустил его и на иврите, и в переводе на английский. «Это, конечно, суррогат для тех, кто не может читать настоящий Талмуд. Почему рав выбирает такую верстку? Чтобы читатели чувствовали, что у них в руках что-то настоящее, аутентичное, — поясняет Дэвид Стерн. — Конечно, если вы сверстаете свой текст таким образом, не факт, что он приобретет авторитет Талмуда». Но ассоциироваться с еврейской книжной традицией будет наверняка. Так что попробовать можно.
Пилпуль — это талмудическая диалектика, способ работы с текстом, призванный вскрыть противоречия и разрешить их. Он предполагает работу в парах — как если бы мудрецы Талмуда сошли с его страниц и заговорили между собой. Такая практика принципиально отличается от иерархичного метода обучения в вавилонских академиях. Одно дело, когда ряды студентов слушают учителя и «никто не может говорить с ним без его разрешения», другое дело, если «их голоса звучат подобно могучим водам». Почувствуйте разницу! Она наводит на мысль о верстке Талмуда, распространенной в разные периоды. Одно дело — Мишна, записанная в один или два столбца, совсем другое — Мишна и Гемара в окружении полемизирующих комментариев.
Сидур, махзор и реформисты
С появлением книгопечатания сидур (молитвенник с ежедневными и субботними молитвами) и махзор (сборник литургических текстов на особые случаи) стали общедоступны. От этого изменилась форма синагогальной молитвы: раньше большая часть общины слушала ведущего и повторяла за ним слова молитвы, а теперь каждый стал читать молитвы самостоятельно. Люди стали задаваться каверзными вопросами, и через несколько столетий это так или иначе привело к реформе иудаизма.
Вормсский махзор, XIII векТакие стишки на идише вписаны в картинку титульного листа молитвенника. Из всех еврейских книг молитвенник полнее других выражал уникальность каждой еврейской общины — ее место в региональном и вероисповедальном многообразии.
Встречались молитвенники с талмудической версткой. Иногда — прямо-таки настоящей, с комментариями на литургические тексты. А бывало и вообще странно: посередине страницы — молитвы, а на полях — совершенно другой текст, скажем, юридический.
В 1485 году Франческо дель Туппо издает в Неаполе собрание басен Эзопа, получается одно из красивейших книжных изданий Ренессанса. Дорогостоящую декоративную рамку с купидонами дель Туппо не выбрасывает, а продает коллеге. Коллегой оказывается Йегошуа Сончино, один из первых еврейских печатников Италии. Он использует рамку при издании Вавилонского Талмуда. «Довольно трудно найти другой такой Талмуд — с милыми купидончиками. За такой выкинули бы на улицу любого ешиботника. Нам смешно, а у Сончино, скорее всего, были свои аргументы! По талмудическому принципу он мог рассуждать: если басни Эзопа удостоились такой красоты, наш великий Талмуд — и подавно!»
Всем свиткам свиток
Самый объемный в мировой истории свиток — Пятикнижие. С тех пор как мудрецы Талмуда канонизировали его в такой форме, он совершенно не изменялся и считается самой долгоживущей материальной формой книги в мировой истории. Так вышло благодаря строгости законов переписывания: регламентирован каждый нюанс, от состава чернил и выделки пергамента до шрифта, количества строк в колонке и букв в строке. Все это привело к тому, что из свитка для чтения и изучения Тора превратилась в ритуальный объект, со специальными молитвами и благословениями на все случаи контакта с ней.
Дэвид обращает внимание на две стратегии адаптации Библии к европейской культуре. Вот Библия испанских евреев — а можно было бы подумать, что Коран! Тут евреи пользуются арабским типом иллюстрирования, между прочим противопоставляя себя христианскому большинству. Во Франции же — подводят христианскую иконографию к еврейским нуждам: «Рыцарский поединок — типичная иллюстрация, вы найдете такую в сотнях книг. Что делают евреи? Подписывают всадников еврейскими буквами, и вот перед вами — Давид и Авессалом».
Танах, Талмуд, молитвенник — самые-самые книги еврейской библиотеки. Их форма — результат взаимодействия еврейского текста с общечеловеческой историей. Она всегда отражает чужую книжную культуру мест, где евреи вместе со своими книгами оказались. Элементы этой культуры с запозданием перенимались, адаптировались и, бывало, становились так называемыми «типично еврейскими», а во всем остальном мире — исчезали.
