«Если под вашу революцию нельзя танцевать, я не хочу в ней участвовать»

Дэниэл Кан и Псой начали семинар с традиционной песни, которую Псой назвал «старинной атеистической молитвой». Русская революционная песня «Мы приняли решение» была написана еще в конце XVIII — начале XIX вв., а потом переложена на идиш. Дэн и Псой перевели ее с идиша обратно на русский (и заодно на английский), а друг помог «бродячим музыкантам» с французским вариантом.

В этом музыкальном проекте представлены (или противопоставлены) самые разные «измы» - социализм, сионизм, фундаментализм, национализм, алкоголизм… Как именно, спросите вы? А вот так — в новом жанре «диалектического кабаре»: обыгрывая слово «диалект», музыканты исполняли подряд песни сионистов и противоположно настроенных бундовцев, передавая диалектику, которая существовала в те далекие времена в еврейской культуре. Вернее, в еврейских культурах: как сказал Кан, не существует никакой единой «еврейской культуры», лишь различные еврейские культуры, между которыми шансонье и пробуют наладить диалог. Свой метод Дэниэл и Псой назвали «традицией подрыва традиции»: идя вразрез с устоявшимися представлениями о еврейской культуре как о традиционной и консервативной, они, в свою очередь, опираются на другую историческую традицию, сложившуюся более 100 лет назад. «Унтернационал» стремится сломать все сложившиеся стереотипы, связанные с евреями, но примерно тем же самым занималась в начале ХХ века значительная часть евреев, разговаривающих на языке идиш. Если обратиться к периоду столетней давности, можно заметить: в идиш-культуре были люди, настроенные весьма радикально. Не только потому, что идишисты планировали убить царя и много занимались левой революционной деятельностью, — радикализм касался и внутренних аспектов еврейской жизни: например, социальное движение «Бунд» собирало целые демонстрации людей, которые на ступенях синагог в Йом Кипур демонстративно ели ветчину. Вот и идеологи «Унтернационала» исполнили подряд три песни: антисионистскую «Oy, ir narishe tsienistn», просионистский гимн и, наконец, песню «Dumai» (на мотив старинного нигуна «Dunai»), за которую «бродячим музыкантам» обычно достается как от правых, так и от левых:

Святая земля – тебе или мне?
Народу-звезде иль народу-луне?
Но нет мне земли и нет мне свободы
Скитаюсь один, навстречу народы

Дэниэл Кан радуется, когда его спрашивают: «Что же такое евреи — религия, нация, национальность, культура или этническая группа?» — поскольку это дает американскому шансонье возможность сказать: «Это все, что вы перечислили, — и ничто из того, что вы перечислили».

Псой и Дэниэл рассказали о том, как они оказались вовлечены в то, что сегодня называют «идиш-возрождением» (Yiddish revival) и почему идиш стал тем языком, который два «бродячих музыканта» сознательно выбрали для своих песен, а вдобавок о том, как они увлеклись клезмером. По мнению Дэниэла, клезмер, как и цыганская музыка, кантри или блюз, существует не внутри одной культуры, а на грани между культурами, служа проводником для их взаимодействия. К тому же Дэниэл считает, что когда поешь на идише, ты не только развлекаешь слушателей, хотя и это важно (и здесь он вспомнил слова Эммы Голдман, сказавшей: «Если под вашу революцию нельзя танцевать, я не хочу в ней участвовать»). Для участников «Унтернационала» важно прежде всего задавать вопросы и, в соответствии с давней традицией, самим отвечать на них не готовыми штампами, а новыми вопросами, искать ответы вместе со слушателями. Завершая свое выступление, «Унтернационал» исполнил еще несколько песен, причем к музыкантам присоединился фронтмен группы «Наеховичи» Ваня Жук, поднявшийся на сцену прямо из зала.

Об идише и переводах — как с него, так и на него — шла речь и на втором семинаре «политического кабаре». В самом начале вечера Дэниэл Кан процитировал книгу Джеффри Шендлера «Приключения в Идишланде», сказав, что одного языка евреям никогда не хватало. Они всегда были многоязычны и привыкли постоянно переключаться с одного языка на другой — не только вслед за меняющимися обстоятельствами, но и внутри отдельно взятого культурного высказывания. В одной молитве или песне — даже в одной фразе — евреи всегда могли использовать разные языки. Лучшим примером этого явления Дэниэл назвал текст песни «Не журите хлопцы», написанной на украинском и идише, причем оба варианта исполнялись вместе. Но первой на семинаре прозвучала не она: Дэниэл поставил для собравшихся видеоролик с «самой переводимой песней в мире» — «Интернационалом», смонтированной из множества исполнений на разных языках. Псой и Кан рассказали о том, что вместе записали свою версию «Интернационала», спев его на английском, немецком и идише. Текст революционного гимна заново перевел Кан — новая версия стала куда более жестокой, демонической и отчасти напоминает песню к какому-нибудь фильму о зомби. Участники «Унтернационала», по сути, переосмыслили изначальный французский текст: так, например, если в оригинале «конец истории» случится в будущем, то в новой версии «конец истории» рассматривается как то, что уже случилось. Знаменитая фраза «кто был ничем, тот станет всем» в интерпретации Кана приобретает негативную коннотацию: теперь речь идет не о светлой мечте, а о том, что лузеры победят, «получат свой приз в человеческой гонке».

Дэниэл со смехом рассказал, как после одного из выступлений «Унтернационала» в Питере к нему подошел звукорежиссер и недоуменно спросил: «Скажите, это искусство, или вы действительно верите в то, о чем поете?» Кан ответил, что действительно верит — но лишь в то, что такие песни нужно петь. Псой заметил, что подход «Унтернационала» отличается от постмодернистской тотальной иронии, и лучше всего эту разницу проследить на примере их переводов. Дэн показал собравшимся видеоролик «A Hard Day’s Night», песни The Beatles, исполненной на идише. Именно этот ролик наглядно иллюстрирует тезис Шендлера: мы живем в эпоху поствернакулярности, постразговорной стадии языка. Сейчас уже не важно, что именно поет человек на идише, — куда важнее, что он поет на идише, и в этом состоит главный месседж песни. У Дэниэла нет ответа на вопрос, можно ли прийти к чему-нибудь серьезному, когда поешь песни на идише: слишком велик комический эффект, который создается самим звучанием этого языка. Но Псой заметил, что, судя по его опыту перевода советских песен на идиш, такой эффект бывает не всегда: например, некоторые советские песни (например, «Журавли») не звучали на идише ни карикатурно, ни пародийно. Когда дуэт «Унтернационал» исполняет свои песни, музыканты часто сталкиваются с агрессивной реакцией тех слушателей, у которых есть собственное четкое понимание того, что есть «пародийное», «обидное» или «еврейское».

Но цель «Унтернационала» вовсе не поиздеваться над чьими-то убеждениями: Псой и Кан стараются заставить людей еще раз задуматься над тем, что они считали очевидным, и увидеть идиш, клезмер и другие явления еврейской культуры как будто впервые. Музыканты сыграли три песни, переведенные ими по такому принципу «неправильного перевода», переосмысления: «Sympathy for the Devil» Мика Джаггера (на идише и русском), «Москве» (своеобразный кавер хита «Moscau» диско-группы Dschinghis Khan, переведенный с немецкого на идиш и, несмотря на близость языков, зазвучавший теперь совершенно по-другому) и, наконец, «Lili Marleyn», когда-то очень популярную среди немецких солдат, но потом переложенную на английский и на русский (автор перевода – Иосиф Бродский).

Исполнив и прокомментировав еще несколько песен и показав ролики с youtube (включая национальный гимн Израиля в исполнении группы «Лайбах»), «Унтернационал» завершил свой семинар, пригласив всех собравшихся в клуб «Мастерская», где 21 ноября состоялся концерт «еврейского политического кабаре».