Объекты есть прото-тексты для света. Если нет объектов, свет будет бесконечно циркулировать, и мы даже не будем это осознавать.
Жан Бодрийяр

Цвет в фото – это как накладные волосы и румяна, которыми раскрашивают покойников. В фотографии для меня значима не «жизнь», являющаяся чисто идеологическим понятием, но уверенность в том, что сфотографированное тело прикасается ко мне своими собственными лучами, а не искусственно привнесенным светом.
Ролан Барт

Посреди галереи «Айдан», что на «Винзаводе», в декорациях фотографий «Родченко неоклассики» Михаила Розанова, филологи, историки и художники разбили бейт-мидраш – дом, где говорят о Тексте. Случайные зрители заходили в белый зал, находили там мудрецов «в широких шляпах, длинных пиджаках», сидящих на полу, и немедленно уходили восвояси, разве что одним глазком взглянув на фотографии.

Черно-белая серия Михаила Розанова так и называется - «Фотографии». Помещенные в черное и белое предметы сразу не узнать: яблоко, груша и гранат выбелены; цветок и морская звезда помещены в черную банку; черные ветки дерева в рамке белого похожи на записанное каллиграфом японское стихотворение. Со зрителем происходит то, что ценил в фотографии Ролан Барт: посредством света предмет буквально прикасается к вам: груша чувственна, как женщина, яблоко истекает невидимым соком.

Так они сидели на полу и толковали Тору и Зогар. Мероприятие обозвали текстуальным хэппенингом, включив в него обычное для ученых евреев дело - толкование Книги. Но было и кое-что необычное: филологи и художники сопоставили священные еврейские тексты с текстами визуальными – фотографиями. А почему бы и нет? Фотография – это письмо светом. Так же и Тора – есть белое пламя на черном или черное пламя на белом:

Иерусалимский Талмуд, трактат Шекалим 25б:
Рабби Пинхас от имени Реш Лакиша сказал: Тора, которую Пресвятой, благословен Он, дал Моисею, была дарована ему белым пламенем по черному пламени (в другом прочтении – «черным пламенем по белому пламени»). Она была пламенем внутри пламени, высечена из пламени и передана из среды пламени, как сказано: «А справа от него – пламя закона для них». (Второзаконие 33:2)
Цветная фотография выявляет предмет с помощью света и цвета. Черно-белая – использует только свет и тень. Один предмет может оказаться на виду, другой – навсегда остаться в тени.
Так же и Тора, предельно лаконичная, с целым космосом между строк, часть учения приоткрывает, оставляя другую его часть в тени. Толкователи Книги пытаются узреть в этой игре света и тени глубинные смыслы. Фотографии Розанова предельно лаконичны: предмет обрамляет легкая тень, а вокруг – космос, или бесконечность. Бесконечность бывает черная – бесконечность незнания, и белая – тогда это свет.

Первым актом творения Всевышний сделал мир видимым, сказал: «Да будет свет». В первый день Он создал свет и тьму и только на четвертый – солнце и луну. Соответственно, в первые три дня было некое особое сияние, без источника. Верно, этим светом и написана Тора, и одежды из него были даны Адаму.

До грехопадения Адам и Ева были эманациями. Они парили в Эдеме, наполненном высшим светом, и только вкусив от древа познания, прозрели и стали видимыми. Понадобилась одежда.

Мидраш Берейшит Рабба 20:12:
«И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные (котнот ор с буквой аин)». Мудрецы обнаружили, что в Торе рабби Меира было написано «одежды света (котнот ор, с буквой алеф)».
Почему у рабби Меира своя Тора? Неизвестно. Но, согласитесь, красиво. Если руководствоваться текстом этого мидраша, первый человек носил одежды из света. Все того же, высшего, который светил в первые дни творения.

Р. Йехошуа Вайцман (Иерусалим), из урока в академии «Маалот»:
Свет также является одеждой, одеянием, окутывающим еще более яркие сияния, которые Святой, благословен Он, сокрыл, ибо мир не может их вместить. Тьма сталкивает человека с бездной бесконечности, не защищенной покрывалом видимой глазу действительности. Выходит, что у тьмы есть достоинства и преимущества, которых нет у света: с одной стороны, она позволяет нам видеть детали, а с другой – постичь бездну бесконечности. Об этом сказано: «Как превосходное отличие света от тьмы» (Екклесиаст 2:13), то есть у того, кто приходит к свету от тьмы, есть превосходство, ведь он получил от тьмы дар дальнозоркости, а теперь к нему добавился дар близкого видения, полученный от света.

У ивритского слова «целем» (образ) общий корень со словом «циллум» (фотография). Это логично. Фотография и есть отпечаток образа, будь то предмет или человек. В свою очередь человек создан по образу и подобию Господа, Творца. Человеку также дано право на акт творения. Повторять на бумаге человеческие черты запрещено, но всегда можно их интерпретировать.

Так и ходили по галерее. Ходили и думали. Думали вслух:
- Смотри, груша, которая повернулась к нам спиной, - это постаревшая Ева, она стыдится, а половинка яблока, обнажившего свое нутро - это Адам. Он не стыдится ничегошеньки.

Обычно черное — сосуд для белого. У Розанова случается и наоборот. Белый свет становится сосудом для черного, а легкая тень выводит границу белого по белому. Все это создает множество смыслов и дает полную свободу воображению – тем, кто пришел на текстуальный хэппенинг проекта «Эшколот».