Майские лекции проекта «Эшколот» завершились Шавуот-фестом — 2012. Гости съезжались в Овальный зал Библиотеки иностранной литературы, предвкушая угощения съедобные и пищу для ума, и лекторы «Эшколота» не обманули ожидания: они организовали для слушателей обширный экскурс в историю «меда и молока» в еврейской традиции, путешествие в прошлое при помощи кухонной утвари и открыли поразительной красоты факты о наследии кулинарии евреев в культуре других народов.

Галина Зеленина, историк и шеф-редактор «Букника», рассказывала об опасной еде маранов. Кто такие вообще мараны? Мараны — это испанские крещеные евреи, субботняя еда которых привлекала внимание и возбуждала подозрения их соседей-христиан. Многие мараны были, по сути, криптоиудеями и придерживались еврейских обычаев века до XVII изобретательно и тайно, обходя или соблюдая пищевые запреты и предписания своей утраченной веры: тайные седеры в подвалах или субботние трапезы с подозрительно холодными блюдами.

Кулинарные практики маранов представлены, например, блюдом под названием «адафина» (сефардская разновидность чолнта) — жарким из мяса, турецкого гороха, риса и овощей. Сефардская традиция, кстати, до сих пор живет с этим словом и блюдом. В жарком изначально были баранина, курица или говядина и никакой, понятно, свинины. Однако со временем мараны, чтобы не попасть по доносу в руки инквизиции, начали делать вид, что все-таки едят свинину: стали заказывать свиные колбаски и хамон в тавернах, готовить ее дома (и выбрасывать под стол, когда не видят слуги), и так постепенно свинина становится явной — показной — принадлежностью маранской кухни. Парадоксальным образом горшок тушеного мяса с овощами и свиными колбасками остался в испанской кухне как наследство от криптоиудеев.

Александра Полян, филолог-востоковед, рассказала о пищевых обычаях евреев Буковины и Бессарабии, а Мария Каспина, этнограф и фольклорист, показывала видеозаписи из полевых экспедиций и посуду из музея еврейской истории в Москве. Вышитые скатерти и салфетки, приспособления для проделывания дырок в маце, чайники, кастрюли для гефилте-фиш — за каждым предметом обнаруживается история семьи и воспоминания из детства. «Рахель, Ривка, Лея — будьте мне свидетелями, что я сделала это мясо кошерным», — с таким приговором бессарабские еврейки солили мясо (а их дети смеялись, не понимая, зачем матери произносят эти слова); и те же матери, кошерующие мясо, сталкиваясь с традициями «кацапов» (русских староверов), разрешали своим детям есть свинину — но с условием «кушать на подоконнике, на газете», не резать ее домашним ножом и обязательно полоскать потом рот. Из этой лекции слушатели также узнали, насколько «советское кошерное» могло не совпадать с «еврейским кошерным».

Борух Горин, журналист и редактор, на основе рассказов Бабеля подробно рассматривал молоко и мед на устах и в быту и в учении. Начав с признания в любви к овсяной каше, сваренной на молоке с добавлением меда, Горин продолжил экскурс в историю этих яств в иудейской традиции, обратившись к Песни песней. В соседнем зале Яков Эйделькинд посвящал слушателей в таинства пищевых метафор Песни Соломона и рассказывал о лингвистических нюансах. Самый популярный продукт в этом библейском тексте — вино. Оно упоминается как минимум семь раз, не считая синонимов и метонимически связанных вариаций (вино, смешанное с водой или пряностями; виноградник и лоза). На втором месте — гранат, за ним — яблоко (и яблони), хотя некоторые исследователи полагают, что в древней Палестине яблони не росли и, скорее всего, это вообще был абрикос. И, конечно же, не обошли вниманием мед и молоко, служащие в еврейской традиции не только символом сексуальности, но и символом тайного знания, находящегося «под языком», то есть предназначенного не для всех.

Семен Парижский рассказал о кулинарной философии и практике еврейских мистиков. Еврейская мистическая традиция часто возводится к пророку Иезекиилю, в книге которого есть интересное описание того, как пророк ест разные вещи: например, некий свиток, в котором «плач, и стон, и горе», но от которого в устах «сладко, как мед». Здесь мы видим, как совершается (и описывается) некое символическое действие, получение от Бога — буквально получение в уста — слов, которые нужно принести народу. Иезекииль, съедая свиток, вбирает в себя не конкретные слова Бога, а стон, горе и плач народа, которому он впоследствии будет говорить. Этот образ не раз возникает в Торе («учение твое у меня в кишках»; «обретены слова Твои, и я съел их»), через поедание и усвоение горечь греха превращается в сладость искупления.

Неустанно курсируя между текстом и пищей и не отказываясь ни от магии текста во время еды, ни от употребления внутрь текста, гости, своевременно напоенные кошерным вином, двигались из древности в современность. Мила Дубровина устроила виртуальный тур по московским кошерным ресторанам, показала картинки настоящей, а не мистической еды и рассказала о том, почему еврейская кухня стала настолько модной, что в Москве чуть не каждый месяц открывается новый — и часто кошерный — еврейский ресторан. Причин тому оказалось много, и одна из главных в том, что еврейская кухня очень разнообразна. Рассеяние сделало с еврейской кулинарией удивительную вещь: на основе единых базовых принципов евреи создали удивительные миксы из обычаев и рецептов разных народов и стран на любой вкус и кошелек. Казалось бы, зачем фаршировать щуку — костлявую, пахнущую болотом рыбу с толстой кожей, если можно взять рыбу получше и подороже? Ан нет — оказывается, щука лучше, потому что она не разваливается в процессе фаршировки. В свою очередь, разные кухни мира, в том числе русская, обязаны своими классическими блюдами еврейской традиции. Соленые огурцы, красный хрен, квашеная капуста с клюквой, борщ и русский бублик — все это, оказывается, дары евреев. Так и на на Шавуот-фесте «Эшколота» мед и молоко стали не только угощением, но и дарами, символизирующими непреходящую сладость учения.