Профессор истории искусств Университета им. Бен-Гуриона Хаим Финкельштейн на встрече проекта «Эшколот» прочитал лекцию о художнике Эфраиме Моше Лилиене — создателе сионистского изобразительного языка, но не сионисте; человеке, фотографировавшем Палестину начала ХХ века, но не фотографе; представителе югендстиля, но не реалисте.

Лилиен и югендстиль

Эфраим Моше Лилиен (1874–1925) в своих ранних работах — типичный представитель югендстиля (немецкого варианта стиля модерн). В иллюстрациях для главного рупора этого направления — журнала «Югенд» — Лилиен как стилистически, так и сюжетно работает в рамках этого стиля: на его листах появляются нимфы, сатиры, фривольные эротические сцены; линии причудливо извиваются, цветочные орнаменты вплетаются в изображение.

Лилиен и сионизм

В 1897 году, помимо работ для журнала «Югенд», Лилиен создает иллюстрации к социалистическим публикациям. Они значительно менее декоративны, более реалистичны.

А в 1900 году выходит книга поэм Берриса фон Мюнхгаузена «Юда» с иллюстрациями Лилиена. Соединение библейских сюжетов и еврейской символики (семисвечник, магендавид и пр.) в исполнении мастера югендстиля привлекли внимание сионистских кругов. И хотя в книге эти символы лишены идеологической нагрузки, деятели сионизма нашли изобразительный язык издания подходящим для выражения новых идей. Благодаря соединению символизма и реализма при умеренном новаторстве Эфраим Моше Лилиен оказался подходящей фигурой для создания нового сионистского искусства, не тяготевшего к слишком авангардному художественному языку.

Один из образцов новой сионистской символики в исполнении Лилиена — гравюра «Еврейский май» из иллюстраций к книге Мориса Розенфельда «Песни гетто» (1902). Пожилой еврей, скованный ветками тернового куста, протягивает руки в направлении солнца, восходящего с горы Сион. Простая и понятная каждому еврею диаспоры символика призвана была пробуждать мечты о Сионе.

Сходную иконографию Лилиен предлагает для открытки, выпущенной к пятому Сионистскому конгрессу. Здесь тот же пожилой еврей сидит грустный, окруженный терновыми ветвями, а рядом ангел призывает его поднять глаза и обратить свой взор к солнцу, встающему на горизонте, — и в лучах этого солнца виден другой, новый еврей, обрабатывающий землю — уже в Палестине.
Однако хоть художник и был избран на роль создателя сионистского стиля, сам он скорее оставался романтическим идеалистом, далеким от политических идей сионизма, от идеологии активного действия, освоения Палестины. Ему по-прежнему лучше удаются портреты еврейских рабочих, ремесленников, изображение безрадостной жизни диаспоры, чем образы, полные сионистского воодушевления.

Лилиен и Герцль

О неоднозначности отношения Лилиена к сионизму также свидетельствует фигура Теодора Герцля, появляющаяся в произведениях Лилиена в неожиданных образах. Мы можем только догадываться о разногласиях и о вероятном давлении Герцля на художника, основываясь на гравюрах Лилиена.
Впервые фигура Герцля возникает в сцене сотворения человека в «Песнях гетто». Он появляется в образе обнаженного ангела — и мужественное, сильное, хорошо сложенное тело ангела с портретными чертами Герцля контрастирует с нежным обликом юного Адама. В стихотворении, которое иллюстрирует Лилиен, говорится, что только что сотворенный человек подобен поэту или художнику, и Лилиен использует этот акцент, уподобляя себя Адаму (и подчеркивая свою уязвимость), а лидера сионизма — ангелу (подчеркивая доминирование его огромной фигуры).

В 1908 году отношение художника к Герцлю выражено еще более явно в иллюстрации к первому тому Библии Вестерманна, где портретные черты Герцля получает Иаков в сцене борьбы Иакова с ангелом. Герои здесь меняются местами: вместо сильного ангела, поражающего Иакова, перевес — на стороне Иакова. Хаим Финкельштейн усматривает в этом изображении гомоэротический подтекст, а также напряжение любви-ненависти, вероятно существовавшее в отношениях между Лилиеном и Герцлем.

Лилиен и Палестина/Фотографии и гравюры

В 1906 году Эфраим Моше Лилиен посетил Палестину. В этой поездке он много фотографирует. Фотография стала в это время для художника центром его творческого метода: в 1908, 1909 и 1912 годах Лилиен выполняет листы гравюр к трем томам библейских рассказов Вестерманна, практически полностью копируя фотографии, перенося их в гравюру.

На этих фотографиях (и гравюрах) мы не увидим ни активного строительства поселений, ни энтузиазма «нового еврея». В них — детально точные изображения старых памятников, руин Иерусалима — и никакого намека на жизнь Иерусалима за пределами Старого города, никаких новых городов. Бухарский, йеменский еврей, араб — и ни одного современного еврея-первопроходца.

В пейзажах Лилиена человеческие фигуры выполняют функции стаффажа. Все пейзажи, в том числе городские, передают ощущение заброшенности, покинутости. Можно ли считать созвучным сионизму желание европейского человека подчинить эту землю и поставить ее под свой контроль? В гравюрах этого времени ощущается некоторая ирония и чувство превосходства европейца при взгляде на восточных людей — например когда Лилиен изображает двух жителей Востока и называет свою работу «Хозяева Святой земли».

Одновременно тут можно наблюдать несколько, видимо, взаимосвязанных тенденций: Лилиен пользуется фотографией исключительно как техническим средством, не воспринимая ее как новый художественный язык; он не воспринимает новую жизнь в Палестине, глядя на нее в традициях ориенталистского подхода художников XIX века; манера изображения также начинает соответствовать натурализму и детализированной точности XIX века .
Таким образом, результатом поездки Эфраима Моше Лилиена в Палестину стал постепенный отход как от сионистских идей, так и от стиля модерн.
С полным текстом лекции, видеозаписью и презентацией можно ознакомиться здесь.