Государство Израиль на заре своей было благословлено плеядой мужественных, необыкновенных личностей, направивших ход истории в желательную нам сторону. Подобно царю Давиду, это были великие люди со своими слабостями, пороками и недостатками, они шагали и оступались, ибо нелегкий труд — прокладывать дорогу целому народу. Для чего Всевышний столкнул меня со многими из них? Полагаю, для того, чтобы я поведала об этих встречах, и, если он продлит мои дни и ваше терпение, я непременно сделаю это, «без гнева и пристрастия», но в полную силу отпущенной мне скромной способности увидеть и рассказать.

***

Организация, в которой я в конце 90-х работала пресс-секретарем, привозила в Израиль на учебу детей из «стран СНГ». Чтобы не творить добро в кромешной тьме, мы пригласили полюбоваться делом наших рук президента Израиля.
В согласованный день с подобающей помпой и огромной свитой в иерусалимский интернат прибыл седьмой президент государства Эзер Вейцман. Его терпеливо ждали охрана, толпы журналистов, орды фотографов, съемочные группы всех израильских каналов, стайка учительниц и даже дети.

Все расселись. Я очень удачно оказалась рядом с военным атташе президента, красивым полковником. Мне нравятся военные, к тому же надо как-то пережить приветственные речи и концерт детской самодеятельности. Пока воспитанники гулко притоптывали еврейско-славянскими босыми пятками в наскоро выученных сиртаках хоры, полковничье колено производило рекогносцировку в районе моего колена. Официальная часть показалась даже коротковатой.
Но едва мы уныло потянулись за почетным гостем по классам и дормиториям, как скуку разогнал мятый, нечесаный Цви, он же бывший Гриша, — решительный представитель крайне правого русскоязычного листка, назовем его «Наш путь», чей тираж поддерживался несгибаемой верностью сионистским заветам и программой российского ТВ. Цви прорвал кордон израильских конкурентов и подскочил к президенту.
— Мар (господин) Вейцман! — закричал он на своем недопеченном иврите.
Президент, разбалованный тем, что обе каденции все обращались к нему «квод а-наси», («ваша честь»), немножко удивился, но какой спрос с новоприбывшего?
Оказавшись в свете юпитеров трех государственных каналов, напористый Цви строго спросил президента на том иврите, которого колумнисту с лихвой хватало для повседневных нужд — ведения на русском языке острой, хоть и односторонней идейной полемики с израильскими леваками:
— Как вы относитесь к то, что может подписать мирный договор? С Палестинская Автономия?
Пока размякший в облачке благодарных за светлое детство российских девочек кавалер чехословацкого ордена Белого льва моргал и приходил в себя, пока очухивались приближенные, несгибаемый Цви успел запустить в идеологически заблудшего главу государства последней гранатой высокой идейности:
— Если ты участвовать — это предавать Великий Израиль!

Вейцман оторопел. Все думают, что они лучше всех, но Вейцман-то это знает.
У президента было много слабостей. И карьера его вскоре после описываемого случая закончится много хуже, чем ему, наверное, хотелось бы — финансовыми обвинениями, которые вынудят непобедимого файтера уйти в отставку. Но кое-какие заслуги перед родиной у генерала Эзера Вейцмана, военного летчика, имелись. Строго говоря, не меньшие, чем у патриота Цви. Как-никак Эзер боролся за создание Израиля в рядах Эцеля и Хаганы, был командиром израильских ВВС, руководил операцией, за три часа расщепившей на атомы египетские ВВС в первый же день Шестидневной войны... К тому же на стороне Вейцмана аристократическое происхождение, шармантность и высокомерие. И орден Белого льва вдобавок.
Не только Вейцман знает, что он лучше всех. Все это знают, даже чехи.
А тут какой-то с трудом изъясняющийся репатриант?!
За словом в карман прежний глава оперативного отдела ЦАХАЛа никогда не лез, к радости средств массовой информации и к сожалению всех остальных. Он побагровел, окинул косноязычного политического оппонента ненавидящим взором и спросил:
— В армии служил?
— Нет, — обалдел Цви от такой нечестной попытки перевести на мелочи судьбоносный разговор. — Я про мирные договор, что он — плохо.
— Чего же не служил-то? — участливо спросил бывший министр обороны.
— Н-не взяли, — гордо вскинул буйную голову Цви.
Президент выискал взглядом поверх толпы своего военного атташе, который мигом забыл о существовании пресс-секретарей с коленками.
— Одед, позаботьтесь, чтобы этому молодому зелоту не было отказано в его священном праве служить в израильской армии и защищать Великий Израиль! Проследите, чтобы его обязательно взяли! — с отвращением отпечатал Вейцман, развернулся и пошел дальше.
Праздничный настрой и хорошее настроение покинули президента, Эзер небрежно заглянул в пару-тройку классов, рассеянно похвалил млевших от его обаяния учительниц и направился к машине.
Красный как рак, гордый учиненным дебошем, хоть и неприятно пораженный возникшей перспективой призыва, стоял Цви перед Одедом, пока тот записывал номер его удостоверения личности.
Все знают, что Вейцман лучше всех, и он знает, что все это знают. И Гриша-Цви, конечно, тоже это знал. Полководец-президент и никому не известный журналист померились силами, и, как и следовало ожидать, нарушитель президентского спокойствия был смят прицельным огнем, как египетские самолеты, — даже не взлетев. Гриша не мог не понимать, что столкновение с Вейцманом кончится для него неприятно, а все же пошел к барьеру.
Это, конечно, не победа в Шестидневной войне, но тоже требует мужества.

Увы, ни один телеканал впоследствии не показал этот маленький конфуз и ни одна газета не написала об этом малозначимом инциденте. Я, разумеется, хотела! Но работать в Еврейском агентстве «Сохнут» мне на тот момент еще не надоело, поэтому мое казенное перо в официальном пресс-релизе вывело восторженную поэму о том, что президент страны г-н Вейцман посетил интернат, в котором учится молодежь из стран СНГ, и отметил, что подобные программы заслуживают всяческого содействия и поощрения...
Все лучше всех, и все при этом — как все. Кроме Вейцмана и Цви.