Мама говорит: «У меня за окном Иордания и Амман». Мы с братом не верим: «Ну почему сразу Амман?»
Мама склонна драматизировать. К тому же, она сама признает, что Амман — не всегда. Иной раз выглядываешь в ночное окно, а там только ближние деревни да серый шелковый ветер. Но бывают ночи атмосферной честности, когда видны тысячи огней и пустыне не удается спрятать за щекой ни одной бусины. Вот тогда мама указывает туда, где — очень, очень далеко, но аккурат напротив нашего окна — невидимая рука держит на весу столовую ложку электрического жира. «Амман», — говорит мама.
В один из дней у окна оказываемся одновременно все мы. Мама, я, брат и то, что мама считает Амманом. И мы решаем наконец докопаться до правды. Мы открываем гугл-карты, курлыкающие карты перелетных птиц, и пикируем с высоты птичьего полета прямо на мамин дом. С крыши мы озираем пустыню. Но пролететь над ней нам не удается. Спутнику скучно фотографировать пустые холмы. Приходится переключаться в графический режим. Мы снова находим дом, шоссе, привычный по виду из окна, почти интимный изгиб на нем, арабскую деревню по ту сторону шоссе. Мы начинаем движение по пустыне — вправо, вправо, вправо — и оказываемся в равномерно разлитом по монитору сером пространстве без разметки и ориентиров.
Непонятно, далеко ли мы отошли от Иерусалима. Мне кажется, что мою руку вело немного в сторону, а значит, мы отклоняемся от курса. Я решаю, что все дело в моем цифровом карандаше. Он хорош для рисования, но неудобен для навигации. Мы возвращаемся к исходной точке и пересаживаемся на мышку. На мышке двигаться удобнее. Она устойчивая, как джип. Но в какой-то момент опять: километры птичьей гугловской графики, серая пустота, усталость руки. Видимо, программу глючит, не может быть, чтобы за столько времени — ни пикселя, но мы боимся остановиться. Кто знает, как это работает, а вдруг малейшее движение, неровность стола или лишний клик собьют нас с курса?
Ну наконец-то! Линии. Это улицы города. Пустые улицы, серое на сером. И вот — какой-то пункт обозначен. Читаем: «Кантри-клуб»….
Мы готовились разбирать незнакомые названия и слушать, как арабские орехи громыхают в английской транскрипции. Черт, мы ведь столько прошли! Где розовая вода? Где мороженое из орхидей и голубое веретено сахарной ваты? Так бывает во сне: идешь через пустыню и приходишь в пустой город с кантри-клубом в неоновых огнях.
И это не сон. Это Амман.
