Забота о себе и ближнем своем
В городе М. сейчас настоящая хорошая зима, снегом нас засыпает почти ежедневно. Только у американцев, в отличие от, скажем, многих европейцев, нет в голове идеи о том, что государство непременно должно помочь. Что государство даст твоим престарелым родителям пенсию, детям — стипендию в университете, а тебе — медицинскую страховку. Все это случается так или иначе, но в основном надо полагаться на себя и по возможности заботиться о ближнем. Реализацию этой базовой протестантской морали я наблюдала вчера утром на прогулке. Дороги чистит государственная служба, которая к субботнему утру еще не приехала, а завалило довольно сильно. Но почти у каждого дома трудился хозяин с лопатой, со специальным воздуходуем на джипе или на какой-то совсем особенной штуке типа газонокосилки. Американцы вообще очень любят специализированную технику. Летом один наш сосед подстригал траву около дома на агрегате размером с трактор. Поскольку особо развернуться на своем участке ему не удавалось, он заодно косил и у соседей, ко всеобщему удовольствию. Особенно эта любовь к технике проявляется во всем, что касается машин: у всех знакомых мне американцев в гараже целый склад технических примочек для диагностики, починки, подкачки, и они практически все могут сделать с машиной сами (чем тихо, но заметно гордятся).
Снег же нужно сначала убрать с участка и с прилегающего куска дороги. Для этого на джип спереди надевается складной нож (ковш?). Потом ковш можно сложить так, что он висит компактно, и ехать бороться со снегом еще куда-нибудь. Затем лопатой очищают дорожки для пешеходов, каждый перед своим домом (а город М. в этом смысле для Америки нетипичный, пешеходные дорожки здесь почти повсюду), потом все очищенное пространство посыпают солью из больших ведер. По дороге в парк я шла почти по колено в снегу, а обратно — уже по расчищенным дорожкам, благодарно раскланиваясь с трудолюбивыми хозяевами. Приятно. Тут, возможно, стоило бы порассуждать о долгосрочной пользе чтения Библии в хорошем переводе на понятном языке VS результата трудов и занятий г-на Хвольсона, и об особенностях протестантского и православного мировоззрения, но я женщина простая, неученая, поэтому лучше расскажу еще одну историю.
Об американской толерантности
Полуторамесячный опыт общения с техподдержкой крупнейшей американской сотовой (а также телефонной, телевизионной и интернетной) компании AT&T породил во мне тяжкое недоумение: почему и зачем эта компания набрала себе в штат столько дураков и людей, ничего в своем деле не смыслящих? Меня утешали, говорили, что такое много где, но я все удивлялась. Недавно мои недоумения разрешились во время посещения супермаркета — хорошего такого, органического. Один кассир беседовал с покупательницей. Я постояла, подождала, пока он освободится, но беседа все длилась. В Израиле очередь, безусловно, обратилась бы к кассиру с эмоциональными, хотя и незлыми словами нетерпения и пожеланиями вернуться к работе, йалла, сколько можно болтать, я уже полчаса тут стою! Американцы рядом со мной посмеивались, качали головами и отходили в соседние очереди. Сдалась и я. Соседний кассир посетовал, мол, вот какой у него болтливый коллега, каждую смену треплется и треплется, а ему, соседу, работы вдвое больше. Не только покупатели терпеливо ждали, но и коллеги, хоть и сокрушались, но терпели болтуна молча! И тут я поняла: невежды и странные типы на столь многих должностях в Америке — это последствия гипертрофированной толерантности и глубоко укоренившегося уважения к личности другого, как это ни странно звучит. Но как Америка при этом с таким успехом функционирует, я понимаю плохо.
Евреи
Мой американский еврейский опыт ограничен городом М. и немножко Большим Яблоком, а из разговоров и переписки с другими людьми я поняла, что их опыт сильно отличается от моего. Так что обобщений делать не буду, а просто изложу свои субъективные и фрагментарные впечатления.
Евреев в городе М. весьма много — в основном, конечно, из-за университета и больницы. Первое еврейское кладбище появилось здесь в середине XIX века. Синагоги и прочие организации — в большом разнообразии и на любой вкус. Есть, конечно, Хабад. В Израиле я с ним обычно не сталкиваюсь, но как приятно найти его в любой дыре за границей! Местный раввин как получил назначение, так всю жизнь и просидел в городе М. Предыдущий Хабад, в котором мне довелось побывать, находился в городе Бомбее. Дело было через несколько месяцев после теракта. Первый этаж был разрушен совершенно, на стульчике сидел индийский полицейский, а на воротах висела записка на иврите: желающие иметь субботний киддуш должны позвонить по такому-то телефону и спросить «Леви». На этом фоне в городе М. скучновато. Зато хабадники здесь, как и повсюду, старательно обеспечивают еврейские ритуальные нужды (у них, например, единственная в городе миква) и публичность. Еще они единственные зажигали ханукию в общественном месте, а именно на входе в торговый центр (он в городе М. один). Народу при зажигании первой свечи было человек десять, включая нескольких молодых израильтянок, которые в этом центре торгуют косметикой. На улице пурга и ужасный холод, жизнерадостный хабадник в тулупе упорно зажигает столь же упорно потухающие свечи... Потом мы, нестройно и лязгая зубами, пропели «Маоз цур» и побежали быстрее внутрь, в тепло, к самодельным суфганийот (не самодельных здесь купить негде). После Израиля было странно и экзотично.
Есть здесь, конечно, и Гиллель, довольно ортодоксальный, но такой маленький и настолько незаметный, что его надо долго искать. Битвы за души еврейских студентов-первокурсников, которая составляет главную интригу еврейской жизни начала семестра, Хабад у Гиллеля, насколько я понимаю, выигрывает. Не последнюю роль играют бесплатные обеды, предлагаемые Хабадом студентам после служб в большие праздники.
Самой загадочной местной еврейской общиной для меня оказалась реформистская. Их темпль находится от моего дома практически через дорогу, но никаких признаков жизни я там никогда не видела. А по субботам, буквально как в известном анекдоте, здание закрыто на большой замок. Реформисты делят помещение с общиной епископальной церкви, и на фронтоне здания рядом изображены огромные магендавид и крест. А вообще у местной продвинутой молодежи большой популярностью пользуется буддийский храм, но это совсем другая история.
Самая большая, влиятельная и интересная община, конечно, консервативная. И вопреки тому, что я слышала и читала, обе консервативные общины, которые я более или менее подробно наблюдала (в Америке и в Канаде), тяготеют скорее к ортодоксам, чем к реформистам. Консерваторы представляют тот иудаизм, который в Израиле существует только в нескольких маленьких смешанных ишувах, или, скажем, «Маханаиме» в лучших его проявлениях, и который мне наиболее симпатичен. А в Америке консерваторы — большинство. В маленьких городках, где народу только на одну общину и набирается, выгоднее и удобнее, насколько я поняла, записать ее как консервативную, а не как ортодоксальную, в смысле налогов и пожертвований. В такой общине собираются вместе и те, из кого несколько раз в неделю составляется миньян, и те, кто приезжают на субботние службы на автомобилях. Общины эти очень активные, сплоченные и с хорошей толерантной атмосферой. Молитвы на иврите, но обязательно кто-нибудь объявляет по-английски текущую страницу сиддура и дает общие пояснения к происходящему, так что и совсем редко посещающие синагогу люди чувствуют себя комфортно. В чудесной общине маленького канадского городка св. Екатерины, что около Ниагарского водопада, мы попали на празднование 90-летия одного из ее членов, бывшего летчика Второй мировой. Вокруг юбиляра сидели многочисленные дети, внуки и правнуки. «Это человек, — говорили о нем, — который зимой в метель не задумается проехать по обледенелой дороге 50 миль в одну сторону, чтобы составить миньян». Сам же юбиляр предался воспоминаниям о том, как пошел добровольцем в летчики и как его хотели отсеять по состоянию здоровья. «Sure, you had to be in perfect health, — говорил он, — to be killed in training».
Американские евреи вежливые, доброжелательные и приятные люди, как и американцы вообще, но было бы ошибкой думать, что они днем и ночью беспокоятся о судьбах Израиля. Некоторых, конечно, этот предмет весьма волнует, но в Америке очень быстро начинаешь чувствовать себя на огромном острове, до которого события в остальном мире хотя и доходят, но сильного влияния на местную жизнь не оказывают. Подавляющее большинство моих знакомых американцев никогда в жизни за границу не выезжали, разве что в Канаду или в Мексику, но такой человек уже будет говорить о себе как о бывалом путешественнике. Америка настолько огромна и разнообразна (Израиль тоже разнообразен, но возможность доехать за несколько часов до любого места в стране сильно расслабляет; в России же просторы несколько гипотетичны, потому что шанс или необходимость увидеть их весьма малы), а альтернативная европейской модель общества, которую американцы построили, настолько успешна, что их даже трудно упрекнуть в отсутствии любопытства.
Здесь мои американские заметки, кажется, заканчиваются. Америка разнообразна и познавательна, она учит свободе и уважению к достоинству ближнего своего, и спасибо ей за это. Пора собирать чемоданы и возвращаться в маленький теплый Израиль.
