Роман «Петрополь» (Viking, 2007) - писательский дебют Ани Улинич, американской художницы и эмигрантки из бывшего Советского Союза – стал одним из финалистов престижной премии Сэми Рора. Ироничный роман Улинич привлекает читателей и остроумной наблюдательностью, и человечностью, и психологизмом. Саша Гольдберг, главная героиня романа - никем не любимая толстая девочка с негритянской внешностью и еврейской фамилией. В 15 лет она рожает дочку, потом поступает в "Московский художественный лицей им. Репина", бросает учебу и «невестой по каталогу» оказывается в Америке. Сбежав от выписавшего ее мужа, Саша попадает «воспитанницей» в дом богатых евреев - борцов за еврейскую эмиграцию из Советского Союза, где знакомится с Джейком – их прикованным к инвалидному креслу сыном. К концу повествования начинающая художница и возлюбленная Джейка Саша учится в колледже и зарабатывает средства к существованию себе и дочке уборкой квартир.

Улинич обращается к традиционной теме американской литературы – теме иммиграции как преобразования личности. В американской еврейской литературе первым такого рода романом была автобиографическая книга Мэри Энтин «Обетованная земля» (1912). Глядя из Бостона, Энтин вспоминает свое далекое детство в Полоцке, отъезд и привыкание к американскому обществу. Роман Анзи Езерской «Кормильцы» (1925) построен на том же остове - библейском повествовании об исходе. Героиня Мэри Энтин открывает для себя трасцендентализм и становится поклонницей Ральфа Уолдо Эмерсона. Американизация героини Езерской завершается любовным союзом с идеальным американцем - завучем школы, где она работает учительницей (его прототипом послужил знаменитый философ Джон Дьюи, возлюбленный писательницы). По контрасту со своими предшественницами, Улинич соединяет жизнь своей героини не с интеллектуалом-реформатором, а с инвалидом, неспособным без посторонней помощи поднять голову. Так писательница обходится с ожиданием романтического хэппи-энда.

"Счастливая любовь» - не единственный стереотип, который подвергается деконструкции в романе Улинич. Русское представление о высокой культуре, еврейская виктимная идентичность, героическая борьба американских евреев за эмиграцию своих собратьев из Советского Союза – все эти устоявшиеся понятия уподобляются в романе «найденным объектам» (found objects), используемым в технике ready made. Этой техникой Улинич-художница часто пользуется в своих коллажах и инсталляциях. В литературе она применяет приемы, которые мы обычно связываем с изобразительным искусством. Попав в пространство «Петрополя», знакомые готовые объекты раскрываются с новой стороны. Так, когда в начале романа Сашина мать Любовь Гольдберг со словами «интеллигентные дети приходят из школы не для того, чтобы до вечера валять дурака» записывает курчавую Сашу в изостудию, у русского читателя не возникает сомнения, что и мать, и дочь – евреи. Ничуть не бывало. Сашин отец – сирота-мулат, дитя Фестиваля молодежи 1957 года, получивший фамилию Гольдберг от приемных родителей. Происходящая из дворян Сашина мать полюбила черного Гольдберга, потому что он был единственным человеком в сибирском городе с мрачным названием Асбест-2, который читал «Tristia» Мандельштама. Непьющий, читающий стихи, а к тому же еще и черный – в Асбесте-2, где никаких других евреев никогда не было, Сашин отец — безусловно, «еврей». Американскому читателю романа человек с негритянской внешностью и еврейской фамилией скорее напомнит о фильме «Певец джаза» и еврейских эстрадных артистах, выступавших в негритянском гриме. Тема черного как альтер-эго еврея, хорошо нам знакомая, например, по повестям «Прощай, Колумб» Филипа Рота и рассказу «Ангел Левин» Бернарда Маламуда, - весьма распространенный сюжет американской еврейской культуры.

Так же как и «еврей», понятие «культура» оказывается в романе Улинич не имеющим собственного содержания знаком. Для Любови Гольдберг культура (и интеллигенция) – это фантазии о прошлом, защищающие ее от Асбеста-2. Петрополь Мандельштама – ее внутренняя крепость и оружие в борьбе с жалким существованием: «В Петрополе прозрачном мы умрем». Фантазии об оплаканной поэтом жизни отгораживают Любовь Гольдберг не только от населенного алкоголиками города, куда ее мать приехала после освобождения из лагеря, но и от собственной семьи. Сашина бабушка, Сашин отец, сама Саша – все они страдают от безучастности Любови Гольдберг. В романе Улинич «высокая» культура, как входной билет в избранное общество интеллигенции, ассоциируется скорее не с вечной жизнью, а с вечной смертью. Любовь Гольдберг умирает, читая: «Твой брат, Петрополь, умирает!».

В то же время для Саши культура – это язык, с помощью которого можно понять человека. Словами этого языка для нее становятся рисунки Алексея, живущего на городской свалке в семье потомственных алкоголиков юноши, от которого Саша рожает дочь. В этот контекст вполне вписывается американский китч; например, Сашин кошелек в форме головы Губки Боба (героя мультсериала канала Nickleodeon) описан без малейшей иронии. Сарказм писательница приберегает для культуры как знака привилегии и богатства. Она ядовито высмеивает праздных жительниц фешенебельного района, щеголяющих дорогими сумками, сшитыми вручную

«из винтажной обивочной ткани. Их продает недавно открывшийся за углом магазин. Это крошечное святилище пригодной для носки иронии называется «Найденные объекты» (Found Objects). В витрине, как старинные артефакты, выстроены сделанные настоящими заключенными «байкерские кошельки». Каждая мамаша, живущая по соседству, щеголяет какими-нибудь купленным в «Найденных объектах» знаком принадлежности к племени преуспевающих: кошельком, сумкой или футболкой со скромно вышитым фрагментом рекламы 50 годов».

Многие романы молодых американских писателей-эмигрантов из Советского Союза написаны с оглядкой на русское «я» их авторов. Герой романа Кита Гессена «Все печальные молодые литераторы» (All the Sad Young Literary Men) по-диссидентски непреклонен, герой «Кофемолки» Михаила Идова по-интеллигентски начитан… Улинич, приехавшая в Америку шестнадцатилетней, под маской Саши Гольдберг тоже рассказывает о том, как воспринимает эту страну человек, воспитанный в русской культуре. Но в то же время советское прошлое Саши осмыслено с позиции американского интеллектуала. Под ироничным, порой даже саркастическим пером Ани Улинич последовательно разрушаются устоявшиеся русские и американские стереотипы. Лишившись опоры знакомых литературных решений, читателю приходится доверять чувствам и нравственному опыту. В расчищенном от идейного «шума» пространстве «Петрополя» проступают очертания зрелого человека, каким стала Саша Гольдберг.

В конце книги Саша, преодолевая боязнь поскользнуться, ступает все шире и шире по бруклинскому тротуару и «добирается домой, не упав». Арка повествования соединяет сибирское прошлое и нью-йоркское настоящее героини. Начавшийся в Асбесте-2 путь приводит ее домой.

А также:
Другая еврейско-американская литература на Jewish Ideas Daily