Человек Ветхого Завета поражает своей силой.
Поражает своим ощущением,
что с Богом они
«спина к спине у мачты
против тысячи – вдвоем»
да, именно так – против беса, «имя которому легион»
и хаоса – имя которому считай не меньше.

Человек с Богом рядом, на равных,
может быть, с неравной силой,
но с желанием равной ответственности
Я не могу сказать, что мне ветхозаветный человек нравится.
Он меня пугает.
В нем не хватает доброты.
Но сила его не может не восхищать.

Я навсегда запомнила последние слова из книги В.В. Шульгина «Что нам в них не нравится…».
Эта книга посвящена проблеме антисемитизма в России.

В самом названии В.В. Шульгин начинает отвечать на известный вопрос еврейского публициста С. Полякова-Литовцева, написавшего: «Было бы необходимо привлечь к спору об антисемитизме несколько честных людей, которые возымели бы мужество объявить себя антисемитами и чистосердечно объяснили бы, почему они антисемиты…»

«…Заканчивая эту книгу, я хочу резюмировать ее как можно короче.
Делаю это в той форме, которая диктуется поставленным С. Литовцевым вопросом:
— Что вам в нас не нравится?
Отвечаю:
— Хотя мы сами злы, как демоны, и слабы, как дети, но нравятся нам Сила и Добро.
— Мы и друг друга ненавидим именно за то, что во всех нас — бессильное зло.
Вы — уже сильны; научитесь быть добрыми, и вы нам понравитесь...

Да будет так. Аминь».

Биография Шульгина – уникальная.

В общем, к его словам стоило прислушаться.
Я, прочитав, восприняла эту книгу как обращенную
ко мне, то есть к еврею, в полной мере сохранившему
ветхозаветную «жестоковыйность».

Я тогда подумала: да, я ведь именно что - сильна.
И надо бы не забывать об этом.
При такой силе и впрямь нет права на нелюбовь.
Получается слишком слоновья отмашка,
ненависть такой разрушительной силы,
что можно потом и самому сгинуть
под обломками тобою же разрушенного.

Получается, что мы не можем в современном мире вернуться
к тому, ветхозаветному человеку.
Те, в ком проявляется вот эта непомерная сила, – без права на ненависть.

Человек, умеющий подчинить себе пространство
начиная, конешно, с собственной плоти
собственной психики
собственных эмоций
это и есть
"еврей" как нарицательное"

Контроль над ситуацией начинается
с контроля над собственным телом, душой и разумом.
Я однажды прочла хорошую фразу:
"эта женщина - чужая собственным эмоциям"
И подумала: вот, про меня.
Но иначе-то нельзя.
Иначе меня не будет.

"Еврей" как нарицательное"
это запредельная сила личности,
могучая сила воли…
Жесткий самоконтроль и умение
«нагнуть» все вокруг в нужную ему сторону,
прочти всегда в созидательную.
Хотя это "почти" именно тут, в России
дорого встало однажды…

Когда-то мне захотелось ответить Шульгину,
Но не в Париж двадцать девятого, а в иное пространство и время:
В город Владимир пятьдесят шестого:
- Я учусь быть доброй. И непременно научусь.
Потому что мне хочется понравиться.
В первую очередь, Тому, Кто привел меня Сюда…
……………………………………………………………………

На вечере, посвященном поиску Еврейской девушки, Линор Горалик « …рассказала о трех еврейских женщинах в своей жизни – мужчине Мише, кошке и четырехмесячной негритянке. Из чего все присутствовавшие могли немедленно сделать вывод, что важными качествами еврейской женщины являются: энергичное переживание сентиментальных проблем с вовлечением наибольшего количества народу… и жажда «движухи», а именно разного рода заварушек и громких сцен для ощущения полной гармонии с миром…»

Такая неожиданная версия
сразу вызывает желание разложить по полочкам всех
знакомых и всех массмедийных знаменитостей.
На «евреев нарицательных» по моему разумению
и «еврейских девушек» по Линор

По такой классификации, Лимонов, конешно же, - еврей.
А Быков, например, - точно нет, он точно - еврейская девушка.

Сталин и Ленин – первейшие евреи.
А вот Горький – классическая еврейская девушка.

Путин?
Еврей… не вполне.
Местами.
Есть проколы.
Но тенденция имеется…

Понятно, что именно за эту способность – «нагибать» пространство,
контролировать ситуацию,
их - то бишь «евреев» - все и не любят.
Не любят те, кому все это дается с трудом.
Или вообще не дается
Мифического «еврея» часто ненавидят алкаши,
бомжи, люди, тотально потерявшие контроль,
в первую очередь - просто над своим телом,
над своей жизнью и судьбой.
Все это вывалилось из рук...
И в поисках стрелочника – часто выходят
на "еврея".
Такие именно – ненавидят.

Но есть другой случай, прямо противоположный.
В этом случае редко ненавидят,
чаще всего лишь недолюбливают,
натуральных этнических евреев,
"евреи как нарицательное" - то есть
представители все того же ветхозаветного характера,
не принадлежащие к еврейскому племени,
но похожие на выходцев из этого племени
все тем же стремлением и умением
«нагнуть мир» в нужную сторону.

Герой последнего романа Алексея Иванова "Блуда и мудо" –
конечно, "еврей" первостатейный.
Он там старается все и вся вокруг «нагнуть» и «построить».
И это ему в финале удается.
Хорошо заметно, что реальному писателю, учителю,
жителю славного города Пермь Иванову
с реальными евреями тяжело.
С теми, которые пришлись на его жизнь и судьбу,
с уличными, дворовыми... уууу…
Там у него видно, что они – страшноватые ребята,
в своем сочетании библейской жестоковыйности
с уральским детством
в плохом районе.

В панораме его женских образов я все ждала,
когда еврейская девица появится.
Она появилась - учительницей физкультуры, гимнасткой.
Как положено в еще дореволюционной традиции -
с копной черных кудрей,
опять же, как положено в традиции –
из всех самая жадная до секса
и самая умеющая получать от него радость...

Эта литературная традиция, вероятно, берущая свое начало
в публичных домах Одессы, вернее, в легендах
этих домов, прыгнувшая из сомнительных уст швейцаров,
таперов и полотеров, в несомненные уста
Пушкина, Чехова и Куприна, жива до сих пор.
Последний, кто предъявил нам эту лохматую и страстную
еврейскую девицу – до пермского умельца Иванова,
оказался питерский умелец Илья Стогов.
Предтечей «Блуды и муды» –
было его «Мачо не плачо».
Но на стоговской девице все ж лежит – вот эта печать
ленинградской, еще постсоветской
барышни из какой-никакой, но типа
итээровской «хорошей семьи».
Этот образ все еще вызывает ассоциации
с «гимназисткой седьмого класса»,
которая пьет «самогонку заместо кваса».
или с выпускницей зубоврачебных курсов,
убегающей из дома за тачанкой батьки Махно.

Еврейская героиня у Иванова никаких подобных ассоциаций
уже не вызывает. И никаких печатей «хорошей семьи» на ней не лежит.
Лежать давно нечему.
Видно плохо лежало.
Что лежало -
То сбежало
Что упало -
То пропало…

Из всех бедных, измученных, жестко и ярко описанных Ивановым женщин,
эта - получилась самая жесточайшая,
ну, просто озверело пытающаяся
"бороться за место под солнцем"
(в кавычках не цитата из Иванова,
а общий штамп- кубик).
Бороться не как итальянские красотки в неореализме.
Со своим хлебом, любовью и фантазией,
очередью за местом машинистки
и миром под оливами.
Ничего общего, кроме кудрей.
У тех было что-то такое расслабляющее…
Оливы, мандолины…
Ну, в конце концов, по периметру неореализма
все время ездят американские солдаты на джипах.
И у них красивые белозубые улыбки.
Тясячезубые улыбки.
И можно «продать себя за плитку шоколада и пару чулок»
Вот этот, многократно повторяемый советской прессой
образ катастрофы итальянского народа, выглядит
скорее празднично, нежели катастрофично.

Мне самой однажды довелось «продать себя».
За ведро помидоров и шесть банок болгарского
консервированного перца.
Но это совсем не выглядело продажей.
Просто мне приглянулся в порту города Выборга
Один славный болгарин – водитель грузовика.
И я ему приглянулась.
И мы подружились настолько, насколько
нам позволила жизнь и судьба.
Но тот факт, что в результате нашей дружбы
я ему пожаловалось на то, что
мы с однокурсниками застряли тут, в Выборге,
и вот уж третий день слегка голодаем,
и в ответ на этот рассказ – он одарил меня ведром помидоров
и консервами,
совсем не выглядит катастрофой и унизительной продажей себя.
Это история – вообще не о хлебе,
а в большей степени о любви и фантазии…

Но в описанный Ивановым уездный город Ковязин
ни белозубые солдаты НАТО, к счастью, не добираются,
ни белозубые болгарские дальнобойщики с помидорами - к сожалению…

Нашей девице явно не до фантазии.
И не до любви.
Наша девица - это дикая тварь, «еврей русский, уличный, натуральный»
то бишь, не нарицательный, чисто этнический.

"Хуже татарина"...
Хотя и ненамного.
Но это - другая история.
И ее хорошо знают волжане, те, кому выпало детство
в городах типа Казани - во время расцвета
"молодежных банд" на закате
Советской Империи.

Но вернемся к «нарицательному еврею».
В это понятие входит многое.

"Нарицательный еврей" - вечное дитя прифронтовой полосы,
выживатель,
житель мест, по которым проходит бабелевская «Конармия».
Традиционно еврейских?
Но это и житель мест, где проходит большая российская Зона.
И Магадан, и Сибирь, и Урал.
Окраины, рабочие поселки…
Мотовилихи и Щемиловки…

Молдаванка и Пересыпь…
Но это - как раз не самое трудное.
Там… тепло!
А хорошо чтоб еще и холод.
Тогда получается нужная степень озверения.
А одесситы - они матом даже ругаются,
как будто ребенку поют колыбельную.
"Тааа еб тваю мааать" - ласково так, напевно.

Нет, настоящий «нарицательный еврей» - выведен на русском севере.

Израиль?
Ну да, русские евреи там точно приобретают «нарицательность».
Но ничего не могу сказать о марокканских...
Просто не знаю.
Но знаю, что я бы там быстро устала.
Потому что нелегко находиться в толпе таких же вот десантников,
воинов - мне, привыкшей жить среди цветов и райских птиц,
среди людей-"неевреев" - мирных и спокойных.

Я даже от собственной дочки начинаю уставать,
когда ее вижу.
Вот уж «еврей» вырос...
И еще важная черта «нарицательного еврея» –
он всегда рассчитывает
только на свои собственные силы.
Именно вписавшись взять на себя ответственность за все кругом,
он ни на чью помощь не полагается.
Он в своей битве - сам себе и генштаб, и пехота, и артиллерия.
И сам должен следить за свой жопой.
То есть я хотела сказать - за состоянием тылов.

И если иногда
вдруг
в помощь ему
случайно выскочит из лесу
«эскадрон гусар летучих»,
Денис Давыдов или Батька Ковпак...
то это бывает редко.
То есть никогда.

Потому что настоящий «нарицательный еврей»…

(не путать понятие "настоящий" с понятием "натуральный",
«натуральный» - это просто этнический, еврей там или еврус,
а «настоящим» может оказаться всяк человек.
Просто такой тип личности, помноженный на тяжелое детство
в трудных погодных условиях,
в тоталитарной стране...)

Так вот, настоящий «нарицательный еврей» понимает, что любой
Денис Давыдов и любой Батька Ковпак
сперва поможет ему отбиться,
а потом захочет сам за всем проследить и все «нагнуть»
по-своему.

Поэтому помощь принимается редко.
И только от самых близких.
Согласие принять помощь - это уже означает сильную любовь и уважение
к тому, от кого помощь принимается,
со стороны нашего героя, «еврея нарицательного».
Часто «нарицательный еврей» обоего пола –
предпочитает принимать помощь от женщин…

«Поцелуй партизанки»…
Да, такой вот, последний.
Губами с запекшейся кровью...
Когда говорят, что вот эта самая Зоя – НЕ святая мученица, сразу хочется
говорящего убить наххх.
Потому что на Отечественной войне - за Родину, в прежней традиции
получалось,
что святая мученица.
И вдруг - некая иная версия, насчет того,
что она была некрещеная и неверующая…
Я вот - крещеная и верующая -
верю в то, что Тот, в Кого я верую, встретил ее прямо там
сразу по прибытии
и примерно в таком же виде...
Это уже другая история
Но это хороший пример того, что «поцелуй партизанки» –
нечто противоположное
«поцелую Иуды».

Ну, однозначно, некоторых из тех девушек, которых
я видела на этом вечере в московской «Билингве» -
а они были и «натуральные» и «нарицательные», -
можно представить себе
в партизанках
и в святых мученицах,
то есть в «нарицательных евреях» лучшего толка, светлого толка.

А «еврейская девушка»...

Ну, это такое…
которое любит гениев и просто талантов,
которое любит
Ротонду,
Куполь,
Монпарнас девятнадцать,
Бродячую собаку,
Приют комедианта,
Сайгон,
Сфинкс,
Галерею "Борей",
ОГИ,
Билингву,
и
презентации сайта «Букник»

Что ж тут не понять?
Все понятно.
"…бляди, сэр…"

НО - АРТИСТИЧЕСКИЕ, СЭР!
Прошу не забывать об этом.
Сэр.