Однажды меня позвали туда в гости. «Должно быть, религиозное поселение, — подумала я, — со строгим отношением к соблюдению субботы и все такое». «Что ты, — сказали мне, — у нас самое пофигистское поселение в Израиле». И не солгали.

Тут, говорит редактор, следует сделать небольшое отступление: что такое поселение и с чем его едят. Это такие поселки — если буквально. Букник не любит политики, а куда тут от нее деваться? Находятся поселения на "оккупированных Израилем арабских территориях", и некоторые интеллигентные люди туда не ездят, потому что это противоречит их убеждениям (автор этих строк подобные убеждения уважает, только у него самого не хватает принципиальности). А другие интеллигентные люди, наши с вами бывшие соотечественники, в этих местах живут — кто по соображениям экономическим (там очень дешево), кто идеологическим, а кто вначале по первым, затем по вторым. Наш объект — меньше других, страннее других, а жители его отличаются… хочется сказать, умом и сообразительностью, но еще и некоторой оторванностью от действительности, причем не только в географическом смысле.

Поселок Кфар-Эльдад расположен под горой Иродион. Основное жилье — вагончики-«караваны», всего их около сорока. Ведет туда недавно построенная дорога (по старой ехать было куда дольше). В ту сторону на блокпосте даже не посмотрят вам в лицо. Немного попетляв среди арабских деревень (на GPS лучше не полагаться, чужие здесь не ходят), вы окажетесь у цели. По пути проедете сельскохозяйственный интернат для трудных подростков и таинственную конную ферму, которую, говорят местные жители, держит британского происхождения дама романтической судьбы — ушла из дому в 15 лет, хипповала и так далее. В будочке на въезде в поселение вас, скорее всего, встретит один из местных жителей, охраняющих въезд по очереди, — возможно, даже русскоязычный. Последних здесь хватает — специалисты по иудаике, экскурсовод, компьютерный техник, ушедший на фрилансерские хлеба переводчик-экс-религиовед и множество других. Пожалуй, нигде не светят звезды так ярко, как в этом поселке, стоящем словно на краю кратера.

Почти все жители работают в Иерусалиме, но находятся, кажется, на автономном обеспечении: в поселке нет магазина, у многих нет машин. Зато в этих краях принято ездить автостопом. Один кфар-эльдадец открыл детский садик, в помещении которого устраиваются шумные дни рожденья с участием приехавших из города гостей, другая стрижет по баснословно низким ценам, кто-то сажает цветочки для всех... В Кфар-Эльдаде почти нет каменных домов, сплошь "караваны", которые жители как бы снимают у поселения. Поселение, кстати, образовалось много лет назад, но в последнее время стало таким популярным, что новых людей просто некуда селить - нет разрешения на строительство.

Собственно, одиночкам и раньше предпочитали семейные пары. Августа, экскурсовод и эльф, проскользнула сюда незадолго до постройки новой дороги и взлета популярности поселка, четко зная, где бы ей хотелось жить — и не только из-за дешевизны жилья. Видимо, почувствовала: "что-то в этом есть", как поется в еврейской песне "Борщ" в исполнении ансамбля "Наеховичи". В Августином караване — чайники и свечи, русские и еврейские книжки, елка в сезон и рыжий кот, приходящий и уходящий, когда сочтет нужным. А теперь еще морские свинки (не надо ли кому?). Минеральную воду, которой героиня заваривает чай, привезли иерусалимские друзья, набив бутылками багажник. При этом ощущения экстрима от жизни этой девушки в австралийской шляпе вовсе нет - работают Интернет и кондиционер, мебель даже слегка старомодна, в шкафу в специальных контейнерах живут тонны бисера, гости снимают обувь, дабы не наследить на ковре… Легко забыть, что находишься посреди Иудейской пустыни, в поселке, куда автобус приходит несколько раз в день.

А вот Сара, отвязная школьница таинственного возраста, которую родители обучают дома по русским учебникам; захочет — сдаст на аттестат экстерном. Она смотрит анимэ и верховодит всеми окрестными детьми. Ее мама и папа поженились очень рано. Папины родители нырнули в еврейскую традицию по приезде в Израиле, мама училась в религиозной школе, но потихоньку мальчик и девочка стали подталкивать друг друга куда-то вовне. И теперь, бросив по окончании магистратуры мучительное изучение английской литературы, мама Сары учится на аниматора в иерусалимской академии изящных искусств, преподает азы анимации поселковым детишкам и ездит туда-сюда на мотоцикле. Папа же прошел все круги карьеры еврейского мальчика, от местной IT-индустрии до диплома религиоведа. Писал работы за деньги чуть ли не для профессоров, а затем совершил не алию, а ее антоним, дауншифтинг — в эту деревню посреди пустыни. Кстати, о дауншифтинге: похоже, здесь он кончается. Как выразился Бродский, "Отсюда бежать не могу". Папа Сары думал предаться фрилансу где-нибудь в Гоа, но пока, насколько нам известно, status idem — все всё там же, где и были. И слава Богу.

На другом конце поселка поселился профессор-лингвист с женой, собакой и библиотекой — вообще поражает, как уютно в этих вагончиках смотрятся книжки, в книжных шкафах со стеклом и без. У кого антикварные издания, у кого новые, но русский еврей не может не читать даже в таком антураже. Тем более в нем. А вот переквалифицировавшаяся в маникюршу Маша и ее сын Беня. Бывший муж-буддист живет невдалеке, в одном из немногих каменных домов поселка. Вот французских кровей студентка-социолог, мать троих детей, зарабатывающая покамест стрижкой волос. Рассказывают также про музыканта по имени Брюс, который недавно построил себе камин из старого бойлера, и многих других весьма разнообразных личностей.

Автор и сам пытался сбежать сюда в минуту душевной невзгоды и должен честно признаться, что сбежал обратно — от вечерней клаустрофобии да с непривычки. Но не ездить на эту дачу невозможно. Что-то разительно отличает ее от соседнего Ткоа (тоже, впрочем, изобилующего любителями бардовской песни и прочими соотечественниками) и более буржуазного Нокдима. Процитируем еще раз Бродского: в каком-то смысле "тут конец перспективы". Возможно, так это видится со стороны, если приезжать сюда раз в сто лет поиграть на гитаре, зная, что уедешь обратно в город в тот же день. Но неунывающие, по Шолом-Алейхему, кфар-эльдадцы уникальны как сообщество — то ли потому, что дышат этим воздухом, то ли из-за географической удаленности от центров цивилизации, то ли потому, что бежать отсюда некуда. Люди переселяются в Кфар-Эльдад, но, на моей памяти, никто его так и не покинул. Впрочем, все знакомые мне жители поселения относительно молоды, а некоторые осознанно бездетны. Кажется, они строят на песке, и хочется надеяться, что этот песочный воздушный замок, за отсутствием водоема рядом, простоит дольше, чем можно предположить. Пока все они живут здесь: депутат Кнессета и профессор университета, буддист и представительница британских хиппи, выходцы из религиозных семей и создатели оных, дети и взрослые, странные люди, которые предпочли эту точку на карте местам более комфортным и менее отдаленным.


Другие странные места и люди:
Лифта: взгляд со стороны
Религиозный Тель-Авив 60-х
Поселенка на грани нервного срыва
Идентификация Курта
Видец
Праведник среди народов