Сибирь, Красноярский край, район Подкаменной Тунгуски. Конец лета или начало осени – толком не разберешь. Главное, еще тепло и сухо. Яков Штерн и Максим Лаптев в походном снаряжении с хрустом пробираются по тайге, пока наконец не выходят к огромному безлесному пространству. Похоже, много лет назад здесь случился то ли мощный взрыв, то ли огромный пожар, и что-то вроде кратера осталось до сих пор. Сделав рукой знак – мол, приехали, – Штерн снимает рюкзак, достает сморщенный букетик фиалок, маленькую сувенирную бутылочку коньяка и две рюмки. Коньяк он деловито разливает по рюмкам, фиалки кладет на краю кратера.

Яков ШТЕРН (с чувством, в сторону кратера): Дорогой Алек... то есть дорогой Иосиф Соломонович! В год, когда вам исполнилось бы сто лет, мы вспоминаем вас на месте падения Тунгусского метеорита – вашей самой любимой шизы, за которой вы прятались от советской действительности. (пьет. Максиму): Ну, чего ждешь?

Максим ЛАПТЕВ (выпив, спрашивает с удивлением): Какой еще Иосиф? Яш, ты же меня позвал отметить столетие знаменитого фантаста, автора романа "Пылающий остров" Александра Петровича Казанцева!

Я.Ш. (пожимает плечами): Ну да, верно. Его. Иосифа Соломоновича Шапиро, автора десятков жутких фантастических романов, от которых съезжала крыша у трех поколений советских граждан.

М.Л. (с еще большим удивлением): То есть ты хочешь сказать, что "Александр Петрович Казанцев" – это всего лишь псев...

Я.Ш. (перебивая): Нет, Макс, что ты! Зачем так примитивно мыслить? Это вовсе не псевдоним. Это результат рокового стечения обстоятельств. Иосиф Шапиро большую часть жизни прожил "за себя и за того парня". Теперь об этом можно рассказать без утайки.

М.Л. (недоверчиво): Ты намекаешь на то, что он был кем-то вроде секретного агента, работавшего под прикрытием?

Я.Ш. (отмахиваясь): Ах, если бы! Ладно, слушай сюда. Ты упомянул про "Пылающий остров". А ты знаешь, что этому роману предшествовал сценарий "Аренида"? За двумя, между прочим, подписями – Казанцева и Шапиро. Как ты думаешь, почему они писали вдвоем?

М.Л. (почесав в затылке): Ну... научная фантастика ведь... Один соавтор, допустим, из области точных наук, а другой гуманитарий. Казанцев предлагает научную идею, Шапиро придает ей литературный блеск... Типа братьев Стругацких – астронома и лингвиста.

Я.Ш. (качая головой): Попал пальцем в небо! В том тандеме все было наоборот. Научную идею генерировал ученый Шапиро, а вот литератор Казанцев формировал будущий сюжет... Ну так вот, про сценарий. Он был представлен на конкурс, организованный "Межрабпомфильмом", и получил первую премию в 1936-м году. А годом позже сценарий Казанцева и Шапиро публикуется в "Ленинградской правде". В том же году работники столичного «Детиздата» обращаются к авторам с предложением переделать сценарий в роман. Но на обложке романа значится уже фамилия одного Казанцева. Что скажешь?

М.Л. (вздыхая): А что скажешь? Дело ясное! 1937-й год на дворе. Ежовщина. Большой террор. Был Шапиро – и нет Шапиро. Может, это Казанцев на него и стукнул, чтоб не делиться гонорарами...

Я.Ш. (качая головой еще энергичнее): Ошибаешься, Макс! Никто ни на кого не стучал. Наоборот... Ну ладно, вот тебе еще один исторический факт. Кирилл Андреев, первый редактор "Пылающего острова", в узком кругу признавался, что ему пришлось самому переписывать больше половины романа, ибо литературные способности Казанцева оказались нулевыми – что, согласись, довольно странно, учитывая довольно высокий литературный уровень "Арениды".

М.Л. (задумчиво): М-да, явное несоответствие. Ты же сам говорил, что из двух соавторов писателем был именно Казанцев...

Я.Ш. (торжественно воздев палец): И-мен-но! Наконец-то и ты въехал в ситуацию. Ну конечно же, в 1937-м в Ленинграде забрали не Шапиро, а Казанцева с документами Шапиро. Они ровесники, оба в очках, при бородках, а энкавэдэшники разбираться не стали.

М.Л. (хмурясь): Так, значит, это Шапиро подставил соавтора?

Я.Ш. (с досадой): Да не подставлял он! Думаю, Казанцев сам при аресте сыграл роль своего друга, чтобы тот с паспортом Казанцева сумел ускользнуть из Ленинграда в Москву. Александр Петрович наивно верил, что потом он заявит о досадной ошибке органов... К сожалению, ни тот, ни другой тогда не знали, что НКВД, заполучив человека, уже не выпускает его. И тем более они не знали, что инженерный дар Шапиро был нужен органам для будущих "шарашек". Но Казанцев-то, инженерских навыков не имевший, был вскоре переведен обратно в лагерь, где, по всей вероятности, и погиб...

М.Л. (спохватившись): Стоп, Яша, неувязочка! Если у реального Шапиро были технические, а не литературные таланты, какого же черта он занялся писательством? Почему он всю оставшуюся жизнь выпекал графоманские романы, а не генерировал идеи?

Я.Ш. (разводя руками): А ты как думал? Страшно ему было, Макс, вот он и таился. Сперва боялся ареста, потом разоблачения, потом скандала. Жил с чужим паспортом по чужой биографии. В душе сочувствовал Пастернаку, но клеймил его вместе со всеми. Втайне обожал читать фантастику обоих Натановичей – Стругацких, но на практике подстраивал им каверзы. Имел великие технические таланты, а для маскировки возился с околонаучной белибердой типа подогрева мирового океана или искал обломки того же Тунгусского метеорита – якобы космического корабля пришельцев...

М.Л. (с грустью): Эх, судьба-индейка, еврейское счастье! Выходит, всю жизнь ни себе, ни людям... (внезапно осененный). Слушай, а может, он был и не Александр, и не Иосиф, а этот...

Я.Ш. (непонимающе): Кто?

М.Л. (задумчиво): Вдруг он был с космического корабля, который тут упал в начале прошлого века? По датам вроде сходится… Он пришелец – это многое объясняет.

Я.Ш. (развивая мысль): Эдакий межзвездный Шапиро, да? Вселенский скиталец? Космический космополит? А что, Макс, тоже неплохая идея! Лично я всегда был уверен, что и на других планетах таки есть евреи.