«Будут они тебе одному, а не чужим вместе с тобою»

В этом разделе особый интерес вызывает история Эльдада и Мейдада. Г-сподь велит Моше назначить семьдесят человек, которые разделят с ним бремя ответственности за судьбу народа. Все идет своим чередом, пока Эльдад и Мейдад не начинают пророчествовать в стане. Семьдесят старцев — это «официальные пророки»; каждый из них получает «удостоверение пророка», за личной подписью Моше. Эльдад и Мейдад — пророки без лицензии. Видя, что на них снизошел дух святости, Йеѓошуа требует отправить виновных в несанкционированном пророчестве в тюрьму. Ответ Моше очень интересен. Вначале он задает вопрос, который может показаться риторическим: «Не меня ли ты ревнуешь?» — а затем формулирует очень важную идею: «О если бы весь народ Г-спода был пророками, лишь бы возложил Г-сподь Свой дух на них» (Бемидбар, 11:29). В сущности, те же проблемы возникают в связи с изучением Торы, богобоязненностью, с множеством других тем. Можно ли и нужно ли пытаться ограничивать доступ к тем или иным ценностям узким кругом избранных? Следует ли концентрировать ресурсы или стремиться к их распространению? Что бы у меня ни имелось: Тора, богобоязненность, мудрость, познания — должен ли я передавать это другим? Не лучше ли лелеять их в своей душе, как сказано: «Будут они тебе одному, а не чужим вместе с тобою» (Мишлей, 5:17)?

В сущности, это вопрос о том, каким должен быть еврейский народ. Надо ли установить иерар­хию, предоставив ключевые роли достойным и оставив в стороне всех прочих, или же каждому следует дать возможность проявить себя? Возникающая дилемма находит выражение в споре Моше и Йеѓошуа, который продолжался в течение поколений. В определенной степени в этом состояла суть разногласий между школами Ѓилеля и Шамая (см. Авот де-рабби Натан, 3) — о том, кому преподавать Тору: бедным или богатым. До Ѓилеля существовал обычай, согласно которому человек не мог войти в дом учения, не заплатив за вход. Возможность заниматься Торой предоставлялась не каждому, ученик должен был доказать серьезность своих намерений. Подход Ѓилеля был другим: он открыл двери дома учения для всех желающих.

О Йеѓошуа бен Гамла сказано (Бава батра, 21а): «Воистину благословен этот человек, ибо, если бы не он, забылась бы Тора в Израиле». Этот мудрец создал сеть народных школ, которая позволила всем еврейским детям учиться — в то время это было нововведением. Дело не в том, что идея всеобщего образования не приходила никому в голову, — произошло принципиальное изменение в подходе. До Йеѓошуа бен Гамлы считалось, что тому, кто далек от мира учения, незачем тратить на это время, а тот, кто действительно хочет учиться, самостоятельно найдет свой путь.

В последний раз полемика между представителями двух этих подходов вспыхнула в Явне. Именно в этом корень большинства разногласий между рабаном Гамлиэлем и другими мудрецами, которые привели к его временному отстранению с поста главы академии. Все время, пока главой академии был рабан Гамлиэль, у входа в дом учения стоял сторож, который провозглашал, что право на вход имеют лишь люди высоких нравственных качеств: «Тот, кто изнутри, такой же, как снаружи». Как рассказывает Талмуд (Брахот, 28а), когда сторожа убрали, в доме учения прибавилось 400 новых учеников. Рабан Гамлиэль не находил себе места от беспокойства: «Неужели я препятствовал распространению Торы в Израиле?» Тогда он увидел во сне 400 белых кувшинов, полных земли. На первый взгляд, это означало, что новые ученики немного стоят. Но Талмуд предостерегает нас от поспешных выводов: «Это было ему показано лишь с тем, чтобы его успокоить».

По этому поводу задавали вопрос: кто мог быть этим сторожем? Кто настолько разбирался в людях, что мог, бросив беглый взгляд, оценить, насколько они прямы и искренни? Ответ в том, что сторожу надо было только исправно провозглашать: «Да не входит в дом учения тот, кто изнутри не такой же, как снаружи». Большего и не требовалось. Но рабан Гамлиэль не знал, что за пределами академии осталось немало людей, чье сердце было разбито, хотя они и жаждали Торы и изнутри были такими же, как снаружи. Услышав провозглашаемый публично запрет, такой человек начинал размышлять: «А достоин ли я учиться?» — и так и не решался войти внутрь. Кто входил, не колеб­лясь? Те люди, которым не приходило в голову усомниться в собственном совершенстве. В соответствии с этим объяснением кувшинами, наполненными землей, были как раз прошлые ученики.

Совокупность Израиля

Разногласия между Моше и Йеѓошуа отражают подлинную проблему. Йеѓошуа никоим образом не был ограниченным, завистливым человеком, который не мог понять смысла происходившего. Он достиг истинного величия, и его жалоба Моше, таким образом, отражает принципиально иной взгляд на вещи.

Подобные разногласия упоминаются и в других местах Торы. К примеру, после греха золотого тельца Всевышний говорит Моше: «Отдались от Меня, и Я уничтожу их и сотру их имя из поднебесья, а от тебя произведу народ сильнее и многочисленнее его» (Дварим, 9:14). Моше изо всех сил борется против этого предложения: «Сотри и меня из Твоей книги» (Шмот, 32:32). Резкая реакция Моше вызвана не только несогласием с конкретным вариантом (можно себе представить, что если бы Творец возвестил ему, что отныне пребудет не с евреями, а с Итро и его сыновьями, Моше не преминул бы возмутиться еще больше), но и его принципиальной позицией в вопросе о том, кому именно принадлежит Тора. Действительно ли она является достоянием элиты, немногих избранных, или же достоянием всех — и простых людей, и даже грешников, которые по невежеству или глупости оступились? Кто относится к числу избранных: только особенные люди, верхушка, духовные «сыны Моше» или же все, включая «сынов Кораха» и даже сына Шломит, дочери Диври?

Моше отстаивает последнюю точку зрения. Он борется за весь народ Израиля. Каким он должен быть? Общиной, каждый член которой отмечен печатью избранничества, или же совокупностью самых разных типов людей? По своему складу характера Моше отнюдь не склонен к всепрощению, однако его позиция носит принципиальный характер. Он не оправдывает грешника, но при этом не приемлет его исключения из общины Израиля. Ради этого он словно вступает в борьбу с Всевышним, говоря: «Если Тебе нужны лишь отдельные избранные — сотри и Меня из Твоей книги, которую Ты писал».

Весь народ — пророки

Разрешение спора Моше и Йеѓошуа совсем не очевидно и отнюдь не само собой разумеется, можно привести доводы в пользу каждой из точек зрения. Однако все-таки все мы ученики Моше, а его ответ Йеѓошуа однозначен: «О если бы весь народ Г-сподень был пророками, лишь бы возложил Г-сподь Свой дух на них». Если бы все зависело от Моше, в стане было бы не семьдесят, а шестьсот тысяч пророков, миллион двести тысяч пророков — чем больше, тем лучше. Для Моше все просто: каждый, кто способен воспринимать послание Свыше, пусть пророчествует, каждый, кто способен к действию, пусть делает. В сущности, этого хочет и Творец.

Для Моше речь идет о принципиальном вопросе. Ему жаль, что не все евреи пророки. Он считает, что они все должны стать ими, мечтает об этом и всю жизнь жалеет о том, что этого не произошло. Рассказывая в книге Дварим о даровании Торы, он сетует на то, что евреи послали его говорить с Творцом, не захотев внимать гласу Всевышнего. Он словно хочет им сказать: «У вас была возможность стать пророками. Верно, что это может быть чревато страданиями, что ваши души чуть не покинули тела, но как вы могли отказаться от этой доли, предпочтя ей заурядное существование?»

Да, пророком быть трудно. Большинству из них эта миссия приносила немало бед, и плата за честь быть пророком исключительно велика. Кажется, пророческий дар никогда не вел к счастью. Видимо, только Йешаяѓу хотел им обладать: «И услышал я голос Г-спода, говорящего: кого Я пошлю, и кто пойдет для нас? И сказал я: вот я, пошли меня» (Йешаяѓу, 6:8), — однако и он «ходил нагим и босым», «не закрывал своего лица от поругания и оплевывания» (Йешаяѓу, 20:3, 50:6). Пророку совсем не просто дается его миссия, ему приходится пройти через многое и в том обществе, в котором он живет, и в собственном внутреннем мире. Такова была доля Йешаяѓу и всех других пророков. Но, несмотря ни на что, Моше мечтает, чтобы все евреи стали пророками, чтобы они к этому стремились; будь его воля, он бы делал пророком каждого встречного. А на практике я говорю человеку: «У тебя на голове ермолка, ты ходишь в синагогу, соблюдаешь шабат и кашрут, значит, с тобой все в порядке, можешь ни о чем не волноваться».

Моше ставит вопрос о тех требованиях, которые мы вправе предъявлять к каждому еврею. Чего я от него хочу? На что надеюсь? Отголоски подхода Моше можно усмотреть в словах Ирмияѓу (31:33): «И не будет больше каждый учить своего ближнего и каждый — своего брата, говоря: “Познайте Г-спода”, — ибо все они, от мала до велика, будут знать Меня», а также в описании эсхатологической эпохи: «Полна будет земля знанием Г-спода, как море полно водами» (Йешаяѓу, 11:9).

Муж этот, Моше

В каббалистической литературе говорится, что одной из причин, по которым Моше понадобились семьдесят пророков, было его величие: он стоял так высоко, что просто не понимал, чего хотят простые люди. Дело не в том, что он был недостаточно мудр, чтобы это понять. Это подобно тому, как взрослый, видя, что маленькие дети ссорятся из-за фантика от конфеты, не хочет в это вникать и устраивать разбирательство, чтобы понять, кому же он принадлежит по справедливости.

Отчаяние Моше, восклицающего: «Не могу я один вынести весь этот народ; это слишком тяжело для меня» (Бемидбар, 11:14), — вызвано, в первую очередь, тем, что он такими глазами смотрит на людей, требующих: «Дай нам мяса!» Он видит народ, тоскующий по луку и чесноку, и думает, что они обезумели. Плач из-за огурцов и дынь кажется ему бредом. Тогда он и говорит: «Я больше не могу их выдержать». Моше стоит вместе с сотниками и тысячниками и видит всеобщий плач по горшкам с мясом. Он чувствует то же, что взрослый в обществе капризничающих малышей, он не в состоянии их понять.

Моше, человеку, который говорит с Творцом лицом к лицу и стоит несравненно выше всего народа, крайне трудно иметь дело с повседневной жизнью обычных людей. Но, несмотря на это, он отстаивает идею всеобщего равенства в постижении Всевышнего. Он словно говорит: «Я не способен ими заниматься, но я не хочу и махнуть на них рукой». Он не говорит Всевышнему: «Забери эти шестьсот тысяч пожирателей дынь и чеснока, пусть убираются в свой Египет, оставь мне только интеллигенцию, процентов десять из них». Он не говорит: «Отныне я буду иметь дело только с мудрецами и пророками, с остальными мне не о чем разговаривать». Несмотря на всю накопившуюся горечь, он готов пожертвовать собой ради каждого из них. В сущности, это никак не связано: да, я не способен выдержать их, но они, как и мудрецы, имеют право на Тору. Это главное.

Этот великий народ

В Торе (Дварим, 7:7) сказано: «Г-сподь возжелал вас и избрал вас не потому, что вы более велики, чем все [прочие] народы, ибо вы меньшинство [среди] всех народов». С другой стороны, написано (Дварим, 4:6): «Сколь мудр и разумен этот великий народ!» Понятно, что слово «великий» во втором стихе не относится к численности. Наш народ невелик, но в том, что касается избранности, весь «мудр и разумен».

В некоторых поколениях наш народ действительно кажется мудрым и разумным, в других — совсем нет. Но Моше и Йеѓошуа спорят не об исторических фактах, а по поводу идеала. Надо ли примириться с общественным статус-кво — с тем, что определенный процент людей так и останется невеждами, или же необходимо бороться с этим явлением? Моше ни в коем случае не готов принять существующее положение как данность, он хочет получить как минимум шестьсот тысяч пророков. На меньшее он не согласен.

Поскольку все мы ученики Моше (Моше в еврейской традиции так и называют Моше-рабейну — наш учитель Моше), мы можем научиться у него не только различным деталям законов. Данный раздел указывает на ту его черту, в которой мы можем брать с него пример, и это напрямую связано с нашим восприятием народа Израиля. Моше не хочет оставлять малых и ничтожных людей малыми и ничтожными. Он хорошо знает об их существовании и сам постоянно страдает от их приземленности, низменных интересов, ограниченности. Но это никак не влияет на его принципиальный подход к проблеме: все, до единого, должны получить Тору непосредственно от Творца: «О если бы весь народ Г-сподень был пророками, лишь бы возложил Г-сподь Свой дух на них».