Бесхитростный

В тексте рукописного свитка Торы буква «тав» в слове тамим, которым открывается стих: «Бесхитростен будь пред Г-сподом, твоим Б-гом» (Дварим, 18:13) — значительно большего размера, чем остальные буквы. Ребе Нафтали из Ропчице, известный своей любовью подтрунивать и над собой, и над другими, однажды предположил, что ее пишут так, чтобы хватило на всех, дабы никто не подумал, что эта простота не для него.

Что означает требование бесхитростности? С первого взгляда не совсем понятно, кого можно назвать таковым и что это за тип. Приходится вспомнить, что первый, к кому применено это определение (там/тамим), был Яаков, про которого сказано: «…А Яаков — человеком простым, сидящим в шатрах» (Берешит, 25:27); причем там он противопоставляется Эсаву, «сведущему в ловле». Определение там, «простой, бесхитростный», в такой степени ассоциируется с праотцем Яаковом в еврейской традиции, что одного из знаменитых средневековых тосафистов, внука Раши, которого по имени звали Яаков, принято называть «наш учитель Там». Обыватель представляет себе бесхитростного человека как того, кто немногого достиг в жизни — это может быть какой-нибудь бледный юноша-ешиботник, который учит Тору, поскольку больше ни на что не годится. Оказывается, таким вот «простым» был и праотец нашего народа, «дедушка Израиля». Однако, как видно из повествования Торы, Яаков вовсе не похож на простодушного и наивного человека, который легко становится игрушкой в чужих руках. Напротив, в Талмуде (Бава батра, 127б) говорится, что, сказав Рахели, что он брат ее отца, Яаков подразумевал: «его брат в хитрости». И в самом деле, Яакову в конце концов удается хитростью взять верх над Лаваном.

В современном мире принято считать, что бесхитростный человек наивен и недалек, однако изначальное значение слова там в Торе и, в частности, в стихе: «Бесхитростен будь пред Г-сподом, твоим Б-гом», — совершенно иное. Писание использует его в значении цельности и полноты личности. На это значение указывает контекст нашего стиха: Моше объясняет слушателям, что им не дозволяется следовать примеру других народов, которые «слушают волхвов и кудесников». Как бы они ни хотели проникнуть в будущее, им надлежит быть «бесхитростными пред Г-сподом» — последовательными и цельными в своем служении. Некоторые люди, видя, что они не могут узнать будущее дозволенными методами, что дверь заперта, постараются заглянуть в замочную скважину. Так, царь Шауль, перед своей последней битвой столкнувшись с невозможностью выяснить ее исход посредством урим и тумим ⁽¹⁾×(1) Детали одеяния первосвященника, с помощью которых тот обращался к Всевышнему для получения ответа на вопросы. первосвященника или предсказаний пророков, решает обратиться к вызывающей мертвых. Когда что-то действительно важно знать, человек может, не удержавшись, приотворить дверь, ведущую в запретные области. В этой связи фраза: «Бесхитростен будь пред Г-сподом, твоим Б-гом» — означает требование искренности, цельности личности. Сохранять ее в отношениях с Творцом означает не искать лазеек, выходящих за пределы дозволенного. Таким образом, бесхитростность действительно содержит «неслыханную простоту» цельности.

Доверие

Дополнительная особенность бесхитростности состоит в способности доверять. Всегда ли человек может непосредственно воспринимать объекты, людей, явления и идеи, не задаваясь немедленным вопросом: «А так ли это, может быть, все наоборот?» Мерилом простодушия является первая реакция на то, что открывается нашему восприятию: ставим ли мы на его пути преграды или же проявляем готовность принять, вобрать в себя. Разумеется, узнав что-либо новое, следует его испытать и подвергнуть тщательной проверке и анализу; возможно, результаты окажутся неутешительными. Но здесь мы говорим именно о первой реакции. Раши объясняет, что «человека, который не изощряется в обмане, называют там — «простой» (Раши к Берешит, 25:27). Подчеркнем, что речь здесь идет не о том, кто не может обманывать и не знает, что такое ложь в принципе. Однако антитезой бесхитростного является тот, чья первая реакция — это попытка обхитрить ближнего. «Если вы не верите, то потому, что вы сами неверны», — говорит пророк Йешаяѓу (7:9).

В мидраше (Мехильта де-Рашби, Шмот, 20:2) — рассказывается, что, когда Всевышний предложил Тору народам мира, те спросили: «Что в ней написано?» — в то время как евреи воскликнули: «Исполним и послушаем». В этой связи Талмуд (Шабат, 88а-б) приводит следующее критическое замечание некоего отступника: «Опрометчивый народ! Вы согласились, не выслушав (букв. “поставили уста прежде ушей”)». Рава ответил на это: «Мы следуем прямым путем, как написано: “Ведет прямодушных их простота” (Мишлей, 11:3). А о тех, кто ходят извращенными путями, там же сказано: “Погубит вероломных их порочность”». Разница в том, какова первая реакция: «Исполним и послушаем» — или: «А что там написано?» Значит ли это, что евреям легче соблюдать Тору, чем было бы измаильтянам и эдомеям? Да, согласно мидрашу измаильтяне отвергают Тору из-за запрета на прелюбодеяния, а потомки Эдома, представители западной цивилизации, из-за заповеди «не убий». Еврейскому народу также трудно соблюдать все десять заповедей, и все-таки их подход совсем иной: Сам Творец дает нам Тору, значит, ее, в первую очередь, нужно получить, а потом уже заняться обсуждениями. Описываемая в мидраше разница между еврейским народом и иными культурами определяется противопоставлением бесхитростного простодушия и критического анализа. Речь идет о готовности принять новое таким, как оно есть, не уподобляясь ребенку, который, получив подарок, считает своим первостепенным долгом немедленно разбирать игрушку на части, чтобы понять, как она работает, а лишь затем решить, готов ли он этот подарок принять.

Сложный мир

Когда человек, будь то в результате собственных размышлений, под влиянием среды или воспитания, теряет умение увидеть новое и неспособен принять его сходу, — его жизнь будет отравлена «снадобьем смерти». Он лишается дара непосредственного восприятия. Это действительно случается; иногда люди доходят до того, что видят коварный умысел за каждой улыбкой; не могут поверить в добрые намерения, когда сталкиваются с чем-то хорошим.

Но, с другой стороны, быть простодушным трудно. Эта задача проста разве что для того, кто никогда не разочаровывался в людях, кому никогда не наносили удара в спину. Такому человеку проще принимать на веру слова других. Ему гораздо приятнее общаться с людьми, и он, не задумываясь, ответит улыбкой на улыбку. Проблема обычно возникает у тех, кто уже «обжегся»: им сложнее сохранить простой подход к миру. На протяжении жизни люди приобретают опыт, говорящий о том, что мир сложен, что форма в нем далеко не всегда соответствует содержанию. Этому тоже необходимо научиться, несмотря на то, что от нас требуется проявлять простодушие. Не все, что кажется отвратительным снаружи, является таковым изнутри; не все, что пугает, действительно страшно. Бывает и наоборот: не все то золото, что блестит. Однако порой человек, хорошо усвоив этот необходимый урок, уже ничего не способен принять за чистую монету.

Возможно, Адам, отведав запретный плод, сразу же захотел его выплюнуть: надо думать, он немедленно ощутил, что сладость знания приносит с собой страдания. Трагизм ситуации состоит в том, что, однажды вкусив плода древа познания, крайне трудно от него отказаться. Рассказывают, что праведный еврей пришел к своему раввину и пожаловался ему: «Когда я молюсь, у меня перед глазами возникают огненные буквы». Раввин ответил: «Это буквы молитвенных медитаций — каванот — святого Ари ⁽²⁾×(2) Рабби Ицхак бар Шломо Лурия Ашкенази (Ари Акадош; Аризаль; 5294—5332 /1534—1572/ гг.) — основатель одного из основных направлений каббалы, так называемой «лурианской» каббалы. Праведник, чудотворец и поэт.». Тот взмолился: «Ребе, лучше бы мне их больше не видеть, и молиться так же сосредоточенно, как раньше», — но учитель сказал: «Для того чтобы, узнав молитвенные каванот Ари, не видеть их перед собой, надо достичь гораздо более высокой ступени, чем та, на которой ты стоишь».

Что же все-таки можно сделать? В одном из рес­понсов Рибаша, рабби Ицхака бен Шешета Берфета (157), приводятся слова рабби Шимшона бен Ицхака из Шинона: «Я молюсь разумом младенца» — то есть с той простотой и наивностью, которая присуща детям. Рабби Шимшон из Шинона, автор Сефер критот, классического труда, обобщившего всю методологию Талмуда, был, по оценке Рибаша, «величайшим раввином своего поколения»; его величие, в частности, заключалось и в том, что при таком уровне знаний он мог молиться «разумом младенца».

В наши дни молитва связана с рядом сложностей, которых, возможно, в древности не возникало. Задача молящегося состоит не только в том, чтобы устранить помехи — посторонние мысли, внешние отвлекающие факторы. Проблема в том, что мы не в состоянии воспринимать что-либо как есть, а вынуждены заниматься анализом. Сегодня, чтобы сосредоточиться на словах молитвы, приходится прибегать к языковой, исторической, философской рефлексии. Однако анализ сам по себе, будь то эзотерический или экзотерический, уже не позволяет воспринять молитву как таковую. Современный молящийся не сможет прочувствованно произнести благословение; ему необходимо обдумать, соответствует ли употребленная в нем форма слова правилам грамматики, верный ли это оборот, к какой эпохе относится текст и так далее. Какой уж тут взлет души…

Услышав звук шофара ⁽³⁾×(3) Духовой инструмент, сделанный из рога барана или козла. В современной литургии используется только в Рош ѓа-Шана, Новолетие и Йом Кипур, День Искупления. В древности служил для подачи сигналов. Издаваемые им трубные звуки сопровождали храмовое служение. во время молитвы, мы должны реагировать максимально просто: «Может ли народ не содрогнуться, если шофар прозвучит в городе» (Амос, 2:6). Именно ради этой душевной тревоги и нужно трубить, однако вместо этого мы тщательно выверяем, сколько длится каждое трубление, была ли выдержана предписываемая законом последовательность разных его видов. Возможно, когда ребенок впервые слышит во время молитвы призыв шофара, это пробуждает в нем богобоязненность, наполняет его сердце страхом перед Небесным судом. Но когда этот ребенок вырастет и изучит Шулхан арух, он перестанет, слыша звук шофара, испытывать страх и обращать мысли к Небу. Трубление утратило свою простоту и превратилось в технику воспроизведения правильных звуков. Я живо представляю себе, как во время Синайского откровения какой-нибудь грамотный человек, услышав «усиливавшийся звук шофара» (Шмот, 19:19), также высчитывал в уме, сверяясь со временем: «Было ли достаточно длинным каждое трубление?»

Наш непростой жизненный опыт мешает видеть вещи в их цельности и полноте, мы постоянно занимаемся анализом и расчленяем их на фрагменты. По поводу стиха: «Внимай (ѓаскет) и слушай, Израиль» (Дварим, 27:9) — в Талмуде (Брахот, 63б) сказано: «Сначала молчи (ѓас), а потом разбирай (катет)!» Вначале надо внять, лишь затем приходит черед рационального анализа и синтеза. Постоянное дробление на составляющие не дает мне возможности воспринять целое, в итоге не остается ничего живого, я словно попадаю в анатомический театр. Возможно, патологоанатом будет многое знать о строении тела. Однако при этом он никогда не видит живого целого, оно предстает перед ним набором органов.

То же самое может происходить и в вопросах веры, и при молитве. Мы должны горячо молиться и о том, чтобы найти силы для простоты и цельности. Обычно этот талант просыпается в нас, когда мы грешим. Когда человек грешит, он крайне редко задумывается над тем, какое именно количество запретов нарушает, и не анализирует их характер. Ему без труда удастся целиком отдаться запрещенному деянию, забыв обо всем остальном. Нам надо молиться о способности подобным образом — всецело, без всяких задних мыслей отдаваться совершению заповедей.

Я начал со слов ребе Нафтали из Ропчице о букве тав в начале стиха: «Бесхитростен будь пред Г-спо­дом, твоим Б-гом» (Дварим, 18:13). Иногда нам кажется, что мы уже взрослые. Пусть у наивных детей глаза наполняются слезами, когда они слышат звук шофара, но солидному и мудрому человеку, который выучил столько законов трубления, конечно же, не пристало так расчувствоваться! Однако ребе Нафтали учит нас, что и самый значительный человек должен научиться быть простым.
Смирение и покой

Раздел Шофтим неизменно читают незадолго до Новолетия, Рош ѓа-Шана. В этом великом празднике, Дне суда и Дне памяти, присутствует аспект смирения, как сказано: «Не смирял ли я и не успокаивал души моей» (Теѓилим, 131:2). Основная заповедь праздника — не трубить в шофар, а слушать трубление, быть способным внимать и воспринимать. Начало нового года столь важно, потому что задает направление дальнейшего развития; и если я с самого начала пойду в неверном направлении, очень может быть, что так это и продолжится.

Рош ѓа-Шана — это время молитвы. Распространен обычай читать в праздничные дни книгу Теѓилим, а некоторые даже прочитывают всю книгу дважды. Ведь тому, кто занят чтением псалмов, не хватит времени разбираться ни в тонкостях каванот, согласно святому рабби Ицхаку Лурии Ашкенази, ни даже в лингвистическом и историческом комментарии Даат ѓа-Микра. Ему придется просто читать Теѓилим, как всякую другую книгу, и реагировать непосредственно на ее текст. Иногда он поморщится: «Это нехорошо», — а иногда отметит про себя: «Это в точности мои мысли». Иногда он скажет: «Я бы действительно хотел уметь так молиться».

Разумеется, у многих мудрых евреев не найдется на это времени, поэтому они, если и примутся за чтение Теѓилим, не дойдут до далекого 131-го псалма. Но, по-моему, именно он учит простодушию и цельности в отношении человека к Творцу: «Песнь ступеней Давида. Г-споди, не надменно мое сердце, я не смотрю свысока, не изображаю величие и недоступность. Разве я не жду молча, разве не считаю себя похожим на младенца?! Душа моя — как младенец на руках матери. Уповай, Израиль, на Г-спода, отныне и вовек!» Почтенные и мудрые люди, достигшие многих знаний и почестей, должны научиться представать пред Г-сподом в молитве так же, как младенец, только что отнятый от груди, тянется к матери.