Онлайн-тора Онлайн-тора (Torah Online) Букник-Младший JKniga JKniga Эшколот Эшколот Книжники Книжники
В поисках еврейской Малаховки
Рахиль Дименштейн  •  14 июня 2011 года
От дач московской интеллигенции к колониям беспризорников

В весенний праздник Лаг ба-омер проекты «Эшколь» и «Эшколот» повезли нас в подмосковную Малаховку, и лучше выдумать не могли.

Фотографии Н. Бусыгина
Многие знают, что Малаховка — такое культовое место, где были (и есть) дачи у большой части московской еврейской интеллигенции; многие даже знают это из собственного опыта. Я сама провела детство именно там. Малаховка моего детства — это озеро, походы за земляникой, которую обязательно было нанизывать на травинку, и лошади во дворе летнего театра, кивавшие нам головами, пока мы шли — как всегда — мимо. Когда в доме, который мы снимали на лето, чуть не случился пожар, я была уверена: самое ценное, что есть во всей округе, — это папина полочка с Библией и сидуром, и как же хорошо, что эти сокровища не сгорели. Странно, но я не знала, что совсем недалеко есть целая синагога, полная таких сокровищ. Я еще много чего не знала: ни того, что когда-то в Малаховке евреи составляли десять процентов от общего населения, ни того, что в начале XX века здесь была еврейская детская колония и в ней преподавал Марк Шагал. Этот день заполнил такие лакуны в моей картине мира, о которых я даже не подозревала. И наверняка это произошло не только со мной.

Нашу экспедицию сопровождали экскурсовод Марина Ланда и израильский композитор Матти Ковлер, уже знакомый гостям проекта «Эшколот». Какая задача стоит перед экскурсоводом, было понятно с самого начала, но композитор — и Малаховка? Роль Матти Ковлера стала проясняться уже в автобусе, когда на заботливо разложенных по сиденьям картах поселка мы прочли: «Музей и муз. школа им. Л. Ковлера». Вот оно что! Матти оказался внуком основателя и бессменного директора малаховской музыкальной школы Леонида Иосифовича Ковлера, рос в Малаховке до девяти лет, и ему, конечно же, есть что рассказать и показать, а заодно и сыграть. Но сначала всеобщим вниманием завладела Марина Ланда, и вот что мы от нее узнали.

Существуют три версии происхождения названия Малаховки. Первая такая: еще в XVII веке на этом месте стояло село Соколово-Малахово, принадлежавшее царю Алексею Михайловичу, но со временем первая часть названия отпала. Вторая версия звучит красиво, но неправдоподобно: будто бы название Малаховка происходит от еврейского слова «мелех» (царь) и означает «царское место» (в честь того же Алексея Михайловича, любившего охотиться не только в Сокольниках, но и в своих угодьях к юго-востоку от Москвы). Третья версия, по мнению экскурсовода, самая очевидная: при Петре I в этом месте появилась суковальня, владельцем которой был купец Малахов, в честь которого и был назван построенный здесь населенный пункт.

Дачным поселком Малаховка становится лишь в 80-е годы XIX столетия, после прокладки первой в России частной железной дороги, связавшей столицу с Рязанью. В ее проектировании принимали участие англичане, благодаря чему на этой дороге левостороннее движение поездов (этот порядок сохранился по сей день и по сей день довольно непривычен). Люди стали массово селиться здесь в первую очередь благодаря благоприятному климату. Сосново-еловые леса, озеро, чистый воздух стали причиной и того, что Малаховка скоро стала известным подмосковным оздоровительным курортом. Здесь возникла развитая инфраструктура: гимназия, деревянная церковь, магазины, аптека, телеграф, конка, театр.

Малаховский летний театр прославился благодаря писателю Николаю Дмитриевичу Телешову, организатору «литературных сред» в Москве, на лето переносившему свой салон в Малаховку. Он приглашал многих деятелей искусства, на его даче гостили Леонид Андреев, Максим Горький, Иван Бунин, Федор Шаляпин. В разное время неподалеку снимали дачи или жили у друзей Чехов, Гиляровский, Куприн, Бахрушин, Станиславский, Немирович-Данченко. В летнем театре выступали артисты самых крупных московских театров, именно на этой сцене дебютировала Фаина Раневская, а в парке у театра устраивали вечера цыганской и еврейской песни.

За этим рассказом время пролетело незаметно, и автобус привез экскурсантов в малаховский музей. Первое, что видишь при входе, — стеллаж с игрушками. Встреча с полинявшими плюшевыми мишками и старенькими пластмассовыми грузовиками сразу настраивает на лирический лад, а директор поселкового музея Татьяна Гордеева своим рассказом только усилила это впечатление. Татьяна Александровна погрузила слушателей в малаховскую атмосферу начала XX века. Владельцами северной части поселка были братья Соколовы, один из которых построил летний театр. Другой, литератор, был женат на Нине Петровской, вдохновившей Брюсова на роман «Огненный ангел». Южной частью Малаховки владел уже упоминавшийся Николай Телешов. Эти люди привлекали в Малаховку выдающихся артистов, певцов, поэтов, и поселок стал широко известен. Многие богатые люди строили здесь свои дачи — большие дома с большими участками.

После революции дачный характер поселения сохранялся, но изменились владельцы: отдельные дачи хорошо подошли для беспризорных детей, которых в то время в России появилось очень много. В Малаховке открылись 14 детских домов под общим названием «Малаховский детский городок». В его составе была и еврейская детская колония «Третий интернационал», которая сейчас известна в основном благодаря тому, что с 1919-го по 1922 год здесь преподавал Марк Шагал. Эта колония просуществовала до конца 1930-х годов и была закрыта в период повсеместной ликвидации еврейских учебных заведений.

Выйдя из музея, мы отправились взглянуть на то место, где раньше была колония.

Сейчас на этом участке стоит серое здание — интернат для слабовидящих детей, а когда-то здесь было три двухэтажных дома, оставленных эмигрантами, в которых и располагалась еврейская детская колония. Дети, жившие там, обеспечивали свое существование сами: колония была сельскохозяйственная. Ученики вместе с преподавателями издали собственную конституцию и вместе следили за порядком. Среди этих преподавателей был и Марк Шагал. Он поселился в отдельном домике с женой Беллой и маленькой дочерью Идой, которая училась в колонии, и преподавал живопись. Вот что он писал впоследствии в книге «Моя жизнь», вспоминая то время:

Дети все делали сами, по очереди стряпали, пекли хлеб, рубили и возили дрова, стирали и чинили одежду. По примеру взрослых, они заседали на собраниях, вели диспуты, обсуждали друг друга и даже учителей, пели хором «Интернационал», размахивая руками и улыбаясь.
И вот их-то я учил рисованию. Босоногие, слишком легко одетые, они галдели наперебой, каждый старался перекричать другого, только и слышалось со всех сторон: «Товарищ Шагал! Товарищ Шагал!»
Только глаза их никак не улыбались: не хотели или не могли.
Я полюбил их. Как жадно они рисовали! Набрасывались на краски, как звери на мясо. Один мальчуган самозабвенно творил без передышки: рисовал, сочинял стихи и музыку. Другой выстраивал свои работы обдуманно, спокойно, как инженер. Некоторые увлекались абстрактным искусством, приближаясь к Чимабуэ и к витражам старинных соборов.
Я не уставал восхищаться их рисунками, их вдохновенным лепетом — до тех пор, пока нам не пришлось расстаться.
Что сталось с вами, дорогие мои ребята? У меня сжимается сердце, когда я вспоминаю о вас.

После прогулки по шагаловским местам подошло время перейти железнодорожное полотно: нельзя же не увидеть выстроенную совсем недавно синагогу.

История еврейской общины в Малаховке начинается с 1920-х годов. Тогда этот поселок напоминал штетл: заметную часть населения составляли евреи, кругом звучала идишская речь. Как сообщают исследователи, "в двадцатые годы в Малаховке существовало практически все, что нужно для полноценной еврейской жизни. Здесь был рынок, на котором можно было купить живую птицу, там же можно было найти резника. В поселке были частники, официально изготовлявшие и продававшие мацу. Несколько магазинов и аптека в Малаховке принадлежали евреям, причем в некоторых из магазинов можно было купить и кошерные продукты".

Малаховка была одним из центров хасидизма в Московской губернии: на вечера, устраивавшиеся любавичскими и брацлавскими хасидами, собирались евреи со всей Москвы. Первый молельный дом появился здесь в 1932 году и был тайным: его зарегистрировали как «сарай-подсобку для домашних нужд», но после войны, в августе 1945 года, на этом месте регистрируется община и уже официально располагается синагога. Это здание сгорело в 2005 году (мало кто сомневается в том, что это произошло в результате поджога), но спустя несколько лет евреи Малаховки построили себе синагогу — большой общинный дом — уже на новом месте. Именно туда и привели нас поиски еврейской Малаховки.

Нас встретил почетный член общины, ее бывший председатель, Михаил Глимчер. Он рассказал, что именно сюда приезжают евреи из других подмосковных поселков, даже из Люберец и Раменского, хотя в Люберцах есть молельный дом, а в Раменском — своя синагога. Малаховка, по мнению Михаила, место совершенно особенное: здесь всегда существовала еврейская жизнь, были тайные ешивы и хедеры, и это привлекало евреев, которые хотели научить своих детей не только говорить на идише, но и соблюдать субботу.

Помещение синагоги внутри — о шести углах, на окнах — витражи, над головой — прозрачный магендавид, открывающий вид на небо. Молиться в таком красивом месте, да еще на свежем воздухе — что может быть лучше.

Завершение экскурсии стало для многих сюрпризом: «Как? Концерт в музыкальной школе? Не может быть!» — А вот может. Не зря же с нами ехал композитор Матти Ковлер. Он организовал замечательный вечер. Сначала выступили ученики и преподаватели школы, среди прочего прозвучала «Еврейская колыбельная» Иосифа Ахрона; потом Матти поставил диск, на котором его дедушка, Леонид Ковлер, поет на идише, а затем и сам сел за рояль и спел песню своего учителя, израильского композитора Андре Хайду, которую тот написал на слова из Мишны. Путешествие, начавшееся с рассказов о старине, закончилось в прямом смысле на современной ноте.