Главное отличие консервативной синагоги от привычной ортодоксальной — отсутствие мехицы, перегородки, отделяющей мужскую половину от женской (или женской галереи сверху). У консерваторов мужчины и женщины сидят вперемешку, как в театре. Оправдывая эту практику, консервативные раввины говорят, что «мальчики налево, девочки направо» — обычай, возникший не раньше средневековья, то есть по еврейским меркам достаточно поздно. Что же до древнейших синагог, то, как свидетельствуют раскопки, никаких женских галерей в большинстве из них не было.

Для многих ортодоксов синагога без мехицы мало отличается от церкви. К примеру, р. Й.-Д. Соловейчик, склонный к открытости и либерализму, запретил своему ученику заходить в консервативную синагогу, чтобы в Рош а-Шана послушать трубление в шофар, невзирая даже на то, что другой возможности исполнить эти заповедь Торы у молодого человека не было.

Однако не все духовные лидеры ортодоксии столь категоричны. К примеру, р. Хаим Давид Регенсбург, известный американский раввин и глава иешивы, всячески поощрял своих студентов становиться раввинами консервативных синагог без мехицы (при условии, что все остальные порядки не противоречат традиционным нормам), чтобы те удержали свою паству от более серьезных и опасных новшеств.

До рождения ребенка наличие или отсутствие перегородки нас особо не волновало. Однако с тех пор, как мы стали родителями, консервативные порядки кажутся гораздо более user friendly — когда младенца можно в любой момент передать от мамы к папе и обратно, находиться в синагоге гораздо комфортнее, особенно в Дни трепета во время многочасовой службы.

На книжных полках синагоги «Морешет Авраам» стоят самые разные молитвенники, включая классический консервативный «Сим Шалом», в текст которого было внесено несколько идеологических изменений — в частности в утренних благословениях мужчина вместо «Благословен Господь, не сотворивший меня женщиной» произносит политкорректное «сотворивший меня по своему образу», а вместо «не сотворивший меня неевреем» — «сотворивший меня евреем».

Ревнители старины не раз и не два клеймили подобную редактуру как несовместимую с еврейской традицией. Вместе с тем известно, что в пятнадцатом веке, задолго до возникновения реформизма, итальянские еврейки заказывали рукописные молитвенники с похожими изменениями в утренних благословениях. Один из них, сохранившийся до наших дней, был написан Авраамом бен Мордехаем Фаризолом (1451−1525), североитальянским раввином, автором популярного полемического трактата «Маген Авраам». Так что, возможно, все не так уж и страшно.

Впрочем, в «Морешет Авраам» и других консервативных израильских синагогах, где нам довелось побывать, «обновленческими» молитвенниками никто не пользуется — и в субботу, и в праздники богослужение идет по ортодоксальному молитвеннику Ринат Исраэль, а старосты, следящие за порядком богослужения, руководствуются памятками, ежегодно издаваемыми главным раввинатом Израиля.

Согласно распространенному мнению, консервативный и реформистский иудаизм — явления для Святой земли чужеродные, которые в здешнем климате не выживают. Однако «Морешет Авраам» с этим явно не согласна — община недавно отпраздновала тридцатипятилетие и вымирать явно не собирается. Что интересно, первоначально будущие консерваторы молились в упомянутой выше ортодоксальной ашкеназской синагоге на холме. Однако затем возникло идеологическое ядро, не готовое поступиться принципами, удалось найти необходимые средства — и у консерваторов появился собственный общинный центр, где, помимо синагоги, есть детский сад и небольшая библиотека.

Количество консервативных богомольцев сильно меняется в зависимости от сезона. В обычную субботу собирается двадцать-тридцать душ обоего пола, на праздники — существенно больше, а в Дни трепета перед постом Йом-Киппур просторный зал синагоги не вмещает всех желающих, и часть публики располагается в библиотеке.

Среди постоянных прихожан преобладают англоязычные израильтяне, но коренных израильтян с каждым годом становится все больше. Бросается в глаза высочайший образовательный уровень общины. Из докторов и профессоров, собирающихся в «Морешет Авраам» на молитву, можно было бы укомплектовать штат небольшого вуза, а раввинов среди присутствующих в иные дни больше, чем «мирян» (консервативных синагог в Израиле очень мало, так что получить собственный приход для консервативного раввина — мечта почти несбыточная).

Мужчины внешним обликом ничем не отличаются от богомольцев обычных израильских синагог. У женщин все более разнообразно — если постоянные прихожанки одеваются достаточно скромно, то захожанки, особенно из числа окрестных сефардских девиц, порой позволяют себя достаточно вольные наряды: обтягивающие маечки, блузки с глубоким вырезом, брюки… Впрочем, в ортодоксальнейшей иерусалимской синагоге «Гейхаль Шломо», где молятся главные раввины Израиля, нам порой встречались дамы в таких же «прикидах», и ничего, никто не умер.

Некоторые дамы, видимо из самых воинственных феминисток, приходят на молитву в кипе и/или талите. Но таких немного, и погоды они не делают.

С равноправием полов у консерваторов все обстоит почти идеально — в жизни и богослужении женщины участвуют практически наравне с мужчинами. По субботам и праздникам двух-трех дам неизменно вызывают к Торе, причем обычно женщины сами читают по свитку — искусство, недоступное многим, если не большинству мужчин-ортодоксов.

Женщины входят в административное руководство общин, регулярно выступают перед прихожанами с проповедями (увы, обычно, как и у мужчин, они не слишком интересные); некоторые гордо носят титул «рав», полученный в американской Теологической семинарии (JTS) или иерусалимском Институте Шехтера — двух ведущих учебных заведениях, готовящих консервативное «духовенство». В Пурим женщинам поручают чтение нескольких глав свитка Эстер, 9 ава — соответственно, книги Эйха («Плач Иеремии»). На Симхат-Тора дамам вручают несколько свитков Торы — наименее тяжелых.

По мнению многих теоретиков консервативного иудаизма, женщин можно включать в миньян (молитвенный кворум) наравне с мужчинами, поскольку и те и другие в равной степени обязаны молиться. Из этого, в частности, следует, что женщина может вести молитву. Однако воплотить эту идею на практике получается пока с трудом.

Найденный компромисс, казалось бы, должен был всех устроить. Однако самые консервативные консерваторы все-таки остались недовольны и начали грозить расколом. Поэтому в Судный день библиотеку опять воссоединили с синагогой, а на амвон выпустили самого президента общины, сказавшего пламенную речь о великой пользе единства.

Выступление поначалу было скучным и банальным, но вдруг оратор сказал, что хочет подтвердить свою мысль «словами из нееврейского источника, за что заранее прошу прощения». Мы навострили уши — и услышали две фразы из источника совершенно еврейского, хотя, конечно, не слишком традиционного: «В доме Отца Моего обителей много» (Ин 14:2) и «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф 12:25).

Что президент хотел этим сказать, мы не поняли. Однако дальнейшее продвижение женского равноправия в синагоге «Морешет Авраам» на этом застопорились — в следующие годы все молитвы Дней трепета вели, как прежде, исключительно мужчины.