О бурной и спокойной жизни

Переход от раздела Вайера к разделу Хаей Сара носит крайне резкий характер, между ними пролегает пропасть. Раздел Вайера полон бурных событий, которые, несомненно, могли бы войти в заголовки новостей той эпохи. Война Ав­ра­ѓама с четырьмя царями была важным международным событием, гибель Сдома и Аморы также являлась сенсацией и имела огромное значение. Что касается событий внутреннего мира, то достаточно назвать жертвоприношение Ицхака. В разделе присутствуют ангелы и затрагиваются высшие сферы, его характеризуют огромное напряжение, великие потрясения. К примеру, история гибели Сдомы и Аморы крайне сложна и затрагивает столь фундаментальные вопросы, как степень вмешательства Творца в происходящее в мире, а также саму по себе возможность тотального уничтожения после потопа целых населенных областей, несмотря на обещание Всевышнего.

Раздел Хаей Сара являет собой почти полную противоположность предыдущему. Он выдержан в очень спокойном тоне. Приобретение пещеры Махпела и похороны Сары, сватовство Ривки, женитьба Ицхака, в конце раздела описывается смерть Ав­ра­ѓама]... В отличие от прошлого раздела, в котором каждое событие является чем-то незаурядным, выходящим за пределы обыденного, в данном разделе описывается то, что, в сущности, может происходить в каждом поколении. Споры по поводу земельного участка для захоронения случаются и сегодня, только в роли хитийца оказывается ответственное лицо похоронной компании. История сватовства Ривки, в конечном счете, не столь уж драматична. В истории отношений Яакова и Рахели, по крайней мере, есть немного романтики: мужчина и девушки, обман и любовь — есть о чем рассказать. Здесь же разворачивается неспешное повествование о посланце, который отправляется в те края, откуда происходит семья жениха, и находит там подходящую невесту. Несомненно, это довольно часто случается. Нам даже сообщается о том, что Ав­ра­ѓам, найдя подходящую пару для сына, женится еще раз, и у него рождаются дети, которые, впрочем, нас не слишком интересуют. Это истории повседневной жизни; если бы речь не шла о праотцах, в них не было бы ничего примечательного. О таком не пишут в газетах и даже не всегда рассказывают соседям.

Два этих раздела помещены рядом, словно ради контраста. Более того, граница между ними не отмечает даже смены поколений: в разделах Хаей Сара и Вайера мы сталкиваемся с теми же персонажами. По словам мудрецов (Йома, 28б), «раб, старший в его доме, управляющий всем, что у него есть» (24:2), которого Ав­ра­ѓам посылает на поиски жены для Ицхака, — это не кто иной, как Элиэзер. Мудрецы также интерпретируют (Берешит раба, 44:9) слова Писания о том, что Ав­ра­ѓам взял с собой на войну 318 человек, как указание на Элиэзера, числовое значение (гематрия) букв имени которого составляет 318. Итак, командир на службе Ав­ра­ѓама, одержавший победу на войне, и посланец, ведущий переговоры о сватовстве, — одно и то же лицо.

И наша личная жизнь, и еврейская жизнь в целом могут строиться двояко. Иногда жизненный путь состоит из взлетов и падений, а иногда мы проходим его спокойно — без особых треволнений и жизненных бурь. В определенном смысле, такова разница между летом и зимой: лето в нашем календаре, начиная с пасхальных праздников, полно событий. В отличие от этого, зимой — даже если припомнить Хануку и Пурим, — не происходит ничего особенного. В иешивах все время учатся, в зимний период там почти никогда не бывает каникул.

Каждый человек переживает некую внутреннюю борьбу по поводу того, чего бы он на самом деле хотел: «бури и натиска» или мира и покоя. Когда ничего не происходит, какая-то часть души заставляет нас испытывать неудовлетворенность. Но существует и прямо противоположное душевное стремление, описываемое словами: «Яаков хотел жить в покое» (Берешит раба, 84:3). Наш праотец Яаков не хотел знаменательных событий, не искал ни драмы, ни романтики; он мечтал о спокойной жизни. Надолго ли? Если бы это зависело от него, на все тридцать, сорок, а то и пятьдесят лет… Да и что в этом плохого?

Рабби Нахман из Бреслава определяет такое спокойное служение Б-гу, «служение обывателей» (баалей-батим), как служение обычных людей, противопоставляя его «скачкообразному служению», присущему незаурядным людям. Кстати, это отличие не определяется сферой деятельности. И в иешивах, и в других местах, казалось бы, преисполненных внутреннего огня, можно встретить немало обывателей.

Образ качелей

Иногда именно спокойная, тихая жизнь толкает людей на поиски хоть какой-то интриги; напротив, люди, вся жизнь которых полна волнений, стремятся к покою и безмятежности. Не так просто и тем, кто стремится к насыщенной, напряженной жизни, поскольку так жить все время не способен никто. Так устроена человеческая природа; мы не сделаны из монолита, гармонично объединяющего тело и душу, разные стороны характера. Тот закон, согласно которому действие равно противодействию, присущ не только физическому миру, но и душе.

Рабби Менахем-Мендл из Витебска в своей книге «При ѓа-арец» объясняет это, прибегая к образу качелей. Они не могут качаться только в одну сторону. Если кто-то хочет как следует раскачаться влево, ему придется отклониться и вправо. За взлетом ввысь следует падение. Так же устроено и служение Б-гу. Тот, кто стремится многого достичь в своем служении, не может все время подниматься ввысь. На этом пути неизбежны не только остановки, но и периодические спуски, настоящие падения с достигнутого уровня. И хотя существует разница между падением праведника и падением грешника, в конечном итоге речь идет именно о падении и о переживаемом при этом потрясении. Разница лишь в высоте, с которой оно происходит, и в том уровне, на котором оказывается человек после него.

Каждый, кому доводилось испытать такое падение, даже в незначительной степени, знает, как непросто это пережить. Анализ еврейской истории показывает, что наиболее резкое падение в ней — грех золотого тельца. В нем хорошо виден именно этот аспект: народ был резко поднят на высочайший уровень, а ведь люди, по своей природе, не меняют сущность в мгновение ока — отсюда и проистекает великое падение.

Мы не намереваемся осуждать бурную жизнь с сопутствующими ей резкими переходами, однако нельзя игнорировать и неотъемлемо присущие ей падения — мрачную сторону протекающих процессов. Между тем тому, кто стремится к покою, избегая резких изменений и не делая рывков на своем духовном пути, почти не угрожает опасность падений; у него есть хороший шанс неуклонно продвигаться вперед по своей дороге.

Два пути

Затронутая нами дилемма многократно обсуждалась. Быть может, оба пути ведут к одной и той же цели и просто лучше подходят для разных людей? Или же эти дороги расходятся, и одна из них позволяет продвинуться дальше и подняться выше? Некоторые животные передвигаются прыжками, а некоторые ползают; можно ли одолеть долгий путь, не перемещаясь скачками? Сравниваются короткая дорога, на преодоление которой требуется много времени, и длинный путь, который можно уверенно и быстро пройти. Скажем, перед нами краткий и прямой путь вброд, чреватый возможными опасностями, и обходная, но надежная тропа. Что предпочтительней?

Многое зависит от черт характера, которыми зачастую определяется и описанная разница в стиле жизни. Обывателем может быть не только взрослый, обремененный семьей человек, но и пятилетний ребенок: ему предстоит долгий путь, но уже сейчас присущи отличительные черты обывателя. Бывает и наоборот: полный энергии старик, которого не устраивают темпы жизни обывателя и который никогда не чувствовал себя «остепенившимся».

Некоторых выводит из себя сама идея размеренной, спокойной жизни. Для других это естественный путь, им ясно, что нормальному человеку необходимо обзавестись семьей и устроиться на работу, жить размеренно и упорядоченно. Человек, в общем, следует укладу своих предков, каковы бы они ни были: «Я не лучше моих отцов» (Малахим 1, 19:4), определяющему общую структуру, в рамках которой происходят изменения. При такой формулировке видно, что деяния сыновей находятся в том же концептуальном поле, что и деяния родителей, следуют заданной модели. У такого подхода есть много достоинств, его сила в постоянстве, благодаря которому можно достичь многого, не впадая в крайности и авантюры, сохраняя постоянный темп продвижения вперед.

Переключение

Хотя различия между людьми в чертах характера не могут быть преодолены, дело ими не ограничивается. По сути, это вопрос выбора: люди выбирают, каким путем им следовать, как взойти на гору Всевышнего. В раввинской литературе нет однозначного предпочтения того или иного подхода. Если там и присутствует дидактическая идея, то она в том, что человек не должен следовать исключительно одной дорогой. После напряжения он нуждается в покое, и это не возвращает его к исходному состоянию.

Раздел Хаей Сара учит нас отнюдь не тому, что Ав­ра­ѓам на старости лет уже не был способен на прежние свершения. Он скорее о том, что в жизни есть разные периоды. Тора не утверждает принципиальное превосходство одного пути над другим и не предлагает нам неуклонно следовать исключительно одному из них от начала и до конца жизненного пути. Она указывает на практическую потребность научиться действовать обоими способами, потому что ни один из них не может быть в нашем распоряжении постоянно и навсегда. С одной стороны, человек живет в постоянно меняющемся мире, в котором каждый день происходит что-то новое, прежде неслыханное; с другой стороны, бывают периоды, когда никаких новостей нет и не происходит ничего драматического.

Оба состояния являются частью конституции человека, механизмом, обеспечивающим переключение модусов психической жизни. Человек должен быть способен как переносить бури, так и обходиться без них. В некоторые жизненные периоды ему приходится крутиться как белке в колесе. Даже если это уже стало для него почти непереносимым, даже если события непрестанно сменяют одно другое — он не может сказать: «Хватит, теперь я хочу отдохнуть». Но иногда он должен не столько действовать и творить, сколько впитывать. Уроком, таким образом, является способность к переходу: в один период мы не знаем покоя, а в другой — живем тихой, безмятежной жизнью.

Рутина еврейской жизни требует от нас периодически совершать определенные поступки. Хотя бы раз в неделю, в субботу, мы должны изменить темп своей жизни. В шесть будних дней мы поглощены практической деятельностью, заняты трудом — не столь важно, физическим или нет, поскольку он в любом случае подразумевает напряжение. Раз в неделю наступает день, в который наше внутреннее состояние подвергается кардинальному изменению: деятельный образ созидающего творца сменяется субботней моделью «человека воспринимающего», пребывающего в мире и покое. Так реализуется возможность перехода из одного состояния в другое, и от человека требуется развить в себе способность полноценно существовать в рамках обоих модусов.

Найти выход напряжению

Между этими полюсами действует сложная и многосторонняя система взаимосвязей. Порой правильнее вначале выслушать, изучить, воспринять материал и лишь после этого перейти к созидательному процессу. А порой целесообразней отвергнуть уже устоявшееся, статичное, чтобы расчистить место для новых конструкций. Бывает, что уже достигший покоя человек, имеющий на него полное право, чувствует, что необходимо изменить стиль бытия, и, словно юноша, устремляется на освоение новых, нехоженых путей.

Часто два этих аспекта получают свое воплощение в разных жизненных периодах, тогда человеку стоит полностью использовать то, что может дать ему каждый из них. Парадокс, но именно тогда, когда в душе активно и страстно развивается дурное влечение, человеку стоит посвятить себя изучению Торы и добрым делам. Когда в душе все кипит — самое время рваться ввысь. Человек, не использовавший дарованные ему силы в молодости, конечно, может наверстать упущенное и в старости, однако это будет значительно труднее. Если человек не спешит совершать великие деяния в то время, когда его подталкивает к этому сама природа, когда же он этого захочет? Потом он погрязает в рутине, и ему уже гораздо сложнее подняться.

Все это так, но тем не менее возраст не является отговоркой. Возможно, Ав­ра­ѓаму было велено сделать обрезание в 99 лет именно для того, чтобы научить нас этому. Теперь никто не вправе сказать: «Я слишком стар, чтобы встать на новый путь». Такому человеку можно указать на нашего праотца, который лишь в глубокой старости пришел к тому, с чего начинает свой путь восьмидневный еврейский ребенок. Даже тот, кто, казалось бы, достиг заката жизни, чье биологическое время на исходе, может пережить новый расцвет. Весь раздел Вайера описывает то время, когда Ав­ра­ѓам, по всем меркам, должен был уйти на покой: ему уже более ста лет, но именно в этом возрасте с ним происходят самые что ни на есть бурные и драматические события.

Наш праотец Бетуэль

Смежность двух разделов: Вайера и Хаей Сара преподносит еще один урок: для того, чтобы мирная и спокойная жизнь человека была такой, как должно, ему надо познать и иную, бурную сторону бытия. Человек не в состоянии развиваться непрерывно и размеренно. Для того чтобы не погрязнуть в трясине быта и рутины, он должен пережить потрясения и кризисы, проявить самопожертвование. Тому, кто не начал свою жизнь с революционных настроений, не стоит позволять себе респектабельную обыденность, поскольку это непременно приведет его к состоянию деградации. Есть два мира: мир огня и мир воды, бури и покоя — они не просто смежные, они дополняют друг друга. Тот, кто не видел ангелов, не сможет потом достойно вести дела с торговцами: он погрязнет в сделках и переговорах и не сможет выбраться. С другой стороны, тот, кто не пережил ничего подобного жертвоприношению Ицхака, не сможет потом полноценно жить спокойной жизнью. Жизнь Ицхака после несостоявшегося жертвоприношения гораздо менее богата событиями и особенно активными действиями, чем жизнь Ав­ра­ѓама. Почему так произошло? Именно потому, что человек, переживший подобное «жертвоприношение», может потом жить в покое. Ицхак выкапывает колодцы, но то же делают и филистимляне. В чем же разница между ними?

К сожалению, нашим праотцем является не только Ав­ра­ѓам, отец Ицхака, но и отец Ривки, Бетуэль. Социально они вполне сопоставимы, разница между ними в их сути. Бетуэль-арамеянин — незначительная, тусклая личность; он глава семьи и больше ни на что не способен, да и ни на что больше не претендует. Ав­ра­ѓам, в отличие от него, прошел жизненный путь, ведущий к вершинам. Теперь он может ходить и по равнине, не теряя при этом своего величия.