После великого события

О разделе Мишпатим говорят, что самое непонятное в нем — это он сам. Этот раздел следует непосредственно за рассказом о Синайском откровении, естественно было бы ожидать, что он будет посвящен фундаментальным принципам и высоким материям. Вместо этого Тора тут же переходит к юридической тематике: законы о рабах, телесных повреждениях, имущественном ущербе.

В разделе Мишпатим содержится огромный законодательный материал; в сущности, это подарок Торы миру иешив. Он является основным источником многих талмудических трактатов раздела Незикин («Ущербы»), в первую очередь, Бава кама, Бава мециа и Бава батра, а также, в значительной мере, трактата Санѓедрин. Более того, именно по поводу имущественных законов сказано, что «их не превзойдет иная отрасль Торы, ибо они подобны неиссякаемому источнику» (Брахот, 63б). Но, несмотря на все эти похвалы разделу и его содержанию, все-таки странно, что он помещен именно в этом месте.

В конце раздела Тора действительно переходит от практических юридических вопросов к «высоким материям». Моше и предводители народа поднимаются на гору Синай. Они переживают там Откровение, которое описывается словами: «И видели они Б-га Израиля, а под Его ногами нечто, подобное кирпичу из сапфира, чистое, как само небо» (Шмот, 24:10). Эта тема продолжается и в последующем разделе, Трума, содержащем повеление о создании Святилища: «И пусть они сделают Мне Святилище, и Я буду обитать среди них» (Шмот, 25:8). Здесь речь идет о присутствии Всевышнего в среде еврейского народа. Создание Святилища связано с Откровением; оно являет развитие процесса, который начался на горе Синай. Наша первая встреча с Творцом происходит за пределами среды человеческого обитания, на бескрайних просторах дикой природы. Создание

Святилища выражает собой дальнейшее развитие наших отношений с Ним. После того как Он открылся на горе Синай, среди нас пребывает Б-жественное присутствие, мы строим «дом Б-жий».

Это соответствие выражается и в молитве, произнесенной Шломо при освящении Первого храма. Шломо говорит, с одной стороны: «Г-сподь изрек, что будет обитать во мгле… Небо и небеса небес не могут вместить Тебя» (Малахим 1, 8:12, 27), а с другой — «Я построил Тебе дом обитания, постоянное место для Твоего пребывания». Два аспекта, трансцендентность и имманентность Творца, тесно взаимосвязаны друг с другом. Это проявляется как в даровании Торы, так и в создании Святилища.

Таким образом, естественным продолжением рассказа о Синайском откровении является самый конец данного раздела, а также несколько последующих. Возникает впечатление, что те приземленные темы, практические установления и законы, которые составляют большую часть раздела Мишпатим, находятся не на месте.

Разумеется, и после великих событий, происшедших на горе Синай, надо было заниматься различными законами; возможно, это нельзя было откладывать в долгий ящик. Естественно предположить, что уже на следующий день после дарования Торы стали накапливаться разно­образные практические вопросы, которые, независимо от степени их важности, требовали ответа. Однако, прочтя раздел Мишпатим, мы увидим, что в нем описывается отнюдь не жизнь в пустыне, а та действительность, которая для евреев того поколения была чем-то вроде мессианского будущего. Когда евреи скитались от стоянки к стоянке и питались маном, большинство приведенных в этом разделе законов не имели практического значения. Экономические реалии, лежащие в их основе, воплотились в жизнь значительно позднее, по вступлении евреев в Страну Израиля. Совершенно очевидно, что раздел описывает жизнь народа на своей земле. Это повседневные будни людей, ведущих оседлую жизнь, у них есть рабы и рабыни, поля и виноградники. Этот контекст еще более привлекает наше внимание к несоответствию содержания раздела и его месторасположения. Почему эти законы занимают столь значимое место, почему они излагаются сразу же после рассказа о даровании Торы на горе Синай?

«Плоть Торы»

Поставленный нами вопрос содержит указание на ответ, в основе которого лежит довольно-таки простая идея: после великого Откровения на горе Синай важнее всего были не законы жертвоприношений и храмового служения и даже не текст Шма Исраэль, а самые приземленные, низменные материи — как поступить с рабом, что сделать с ослом.

В этом смысле слова: «Вот законы, которые ты им предложишь» — имеют особое значение, поскольку именно эти законы и являются «плотью Торы». В рамках создаваемого ею общественного устройства, сразу же вслед за великим событием, происшедшим на горе Синай, наступает очередь не менее важной темы — законов раздела Мишпатим. Эта формулировка может представляться полемически заостренной, однако именно таков порядок изложения Торы, и он, вне всякого сомнения, не случаен. И тогда перед нами еще более настойчиво встает принципиальный вопрос: в чем состоит особая важность этого раздела?

К ответу на данный вопрос можно приступить, заметив, что — хорошо это или плохо — наша жизнь протекает не в храме. Мы окружены не воскурениями и жертвоприношениями. Наша жизнь проходит в доме и на площади, в поле и винограднике. Она переполнена мелкими деталями и проблемами, порожденными этой средой. Неудивительно, что наш раздел посвящен этой тематике. Не случайно и то обстоятельство, что содержание раздела Мишпатим гораздо более соответствует законам талмудического трактата Бава кама, чем законам Бава мециа. Данный раздел уделяет гораздо большее внимание вреду, причиняемому людьми: имущественному ущербу и телесным повреждениям разных видов, чем урегулированию различных юридических аспектов повседневной жизни. В нем описывается не пасторальная, безмятежная жизнь. В вырисовывающейся за сухими формулировками закона реальности человек сталкивается со множеством трудностей и несчастий: кражи, побои, трения и конфликты. Так устроена наша жизнь. Она полна разнообразных неприятностей и проблем, поэтому именно эти ее стороны ложатся в основу «плоти Торы».

В Талмуде (Шавуот, 26а) сказано: «Вся Тора состоит из обобщений и частностей». Действительно, вся Тора подразделяется на два типа текстов: один из них посвящен общему, другой — частностям. Однако следует обратить внимание на то, что, хотя Тора занимается основополагающими вопросами веры и служения, она уделяет первостепенное внимание мелким деталям. Важные фундаментальные вопросы мировоззрения занимают лишь незначительную ее часть.

Можно не сомневаться, что, если бы Тору должны были написать некоторые из еврейских мудрецов нашего времени или же Средневе­ковья, на первый план в ней вышли бы великие проблемы духа, однако Тора построена иначе. Провозглашая: «Вот законы, которые ты им предложишь», — она словно требует ограничить изучение фундаментальных вопросов веры и высоких материй определенными ситуациями. Потому что облик самой Торы схож с обликом этих сухих законов, освещающих детали повседневной жизни.

Этот тезис имеет принципиальное значение и в иных аспектах; в сущности, он формирует облик еврейского мира. Можно сказать, что направление его развития противоположно тому, которое задает известный девиз, гласящий, что цель оправдывает средства. Как ни странно, в иудаизме все наоборот: средства оправдывают цель. Тщательно разработанные частные законы оказываются важнее высоких целей.

Вся еврейская жизнь основана на крайней детализации законов и норм; высокие цели определены в ней в гораздо меньшей степени. Тора многократно повторяет практические указания: что нужно сделать в одной ситуации, а что — в другой. Теории в ней вторичны, их можно оставить на потом. «Сегодня — исполнить; завтра — получить награду» (Эрувин, 22а). Тому, кто жаждет объяснений, почему надо делать так, а не иначе, приходится подождать. Когда это произойдет? Может быть, когда ему стукнет сто двадцать лет, а может быть, на исходе шестого тысячелетия от сотворения мира. В любом случае не это лежит в основе Торы, не это является фундаментом еврейской жизни.

Иными словами можно сказать, что Тора ставит вопросы, начинающиеся со слова «как»: как себя вести в такой-то ситуации? как это осуществить? Вопросы, начинающиеся со слов «почему» или «для чего», имеют для нее второстепенное значение. Тора занимается методом, техникой и практической разработкой поступков. В ней нечасто встретишь рассмотрение вопроса об их целях и сущности, о лежащих в их основе великих принципах.

Впрочем, общая структура Торы включает в себя как детализированные законы, так и абстрактные положения; на ее основе мы можем, продвигаясь от частного к общему, получить ответ и на вопросы «почему» и «для чего». Но «плотью Торы» является длинный перечень сухих законов: «Вот законы…» Частности, подробности, выверенные в мелочах определения — это суть. Даже когда у законов есть рациональный смысл или обоснование, это является лишь дополнением к главному.

Разумеется, все это говорится не для того, чтобы бросить тень на подход Торы или принизить ее величие. Наша цель объяснить, что она рассматривает вещи не так, как это обычно делаем мы, находит величие не в тех сферах, где бы мы ожидали его найти. Метод Торы, находящий свое выражение в порядке изложения материала, указывает на величие в приземленности, ставит во главу угла не общее, а частное. И если первая перспектива задается взглядом вверх, обращенным в сторону возвышенного, — таково было состояние народа на горе Синай, — то затем взгляд быстро опускается от заоблачных высей к грубой материи, пытаясь разглядеть скрытое в ней величие.

С этой точки зрения, события на горе Синай и раздел Мишпатим оказываются единым целым, они неразрывно связаны друг с другом. В двух этих разделах осуществляется поиск великого. Находится ли оно в горних высях или совсем в ином месте?
Где пребывает Б-г?

Концепция снижения пафоса, характерная для раздела Мишпатим, находит свое выражение и в природе мироздания. В целом можно сказать, что великие, возвышенные силы проявляются в окружающем нас мире именно на уровне приземленных деталей обыденной жизни. Однако мы находим еще более радикальное утверждение, которое относится к вопросу о местонахождении Творца. В Талмуде (Брахот, 8а) сказано: «Во всем Его мире у Всевышнего есть лишь четыре локтя Ѓалахи». Независимо от того, относится ли это выражение к дому учения или имеет более широкое значение, оно не утрачивает своей радикальности. Говоря о Нем, мы привыкли возводить глаза к небесам; между тем Он пребывает в мелочах и частностях, в незначительных, на первый взгляд, деталях Ѓалахи.

Именно в нашем мире, отличающемся множеством проблем и крайней приземленностью, можно усмотреть возвышенное. По этому поводу сказано (Мегила, 31а): «Там, где находится Его величие, ты найдешь Его смирение». Величие Творца проявляется в малом, в приземленных деталях. Талмудическое обсуждение (Сота, 5а) стиха «Я с тем, кто сокрушен и смирен духом» (Йешаяѓу, 57:15) приводит к выводу о том, что Всевышний не возносит к Себе «сокрушенного и смиренного духом», но нисходит к нему и пребывает с ним.

Это объясняет не только изречение о «четырех локтях Ѓалахи», но и назначение Храма вообще. Шломо упоминает эту проблему в своей молитве (Млахим 1, 8:27): «Ведь небо и небеса небес не могут вместить Тебя, тем менее этот дом, который я построил». Какое отношение может иметь Храм к Творцу? И несмотря на это — а может быть, именно благодаря этому — суть Храма состоит в том, что Он словно ограничивает Свое присутствие границами этого места. Всевышний раскрывается не в бескрайнем пространстве и даже не в бесчисленных пространствах — раскрытие происходит в этом крохотном здании. Он словно покидает высшие миры и нисходит в Храм, посещает нас в четырех локтях Ѓалахи, присутствует при обсуждении ее законов (например, что нужно делать тому, кто выбьет зуб еврейскому рабу).

Совокупность всего сказанного приводит нас к неожиданному выводу: великое находится внизу. Поиски его наверху не приведут к желанной цели. Об этом сказано в псалме (Теѓилим, 113:4–6): «Возвышен над всеми народами Г-сподь, над небесами Его слава. Кто как Г-сподь, наш Б-г, восседающий высоко, склоняющийся, чтобы видеть — в небесах и на земле?» К вере в Него можно прийти и без Откровения, но такая вера не идет дальше деизма, ограничиваясь тем, что «возвышен над всеми народами Г-сподь, над небесами Его слава». В отсутствие Откровения люди приходят к Тому, Который пребывает на небесах; ведь лишь недоступные выси подобают Его величию. Не таков Б-г Ав­ра­ѓама, Ицхака и Яакова; Он не только «Г-сподь, наш Б-г, восседающий высоко» — Он «склоняющийся, чтобы видеть — в небесах и на земле», и именно в этом выражается Его величие, за пределами всех небес. Творец может раскрыться и на небесах, и в каждой мелочи земной жизни в равной мере.

В разделе Мишпатим после великого Откровения на Синае, после того, как евреи устремили взгляд к небесам, после громов, молний и дымящейся горы, Тора, наконец, достигает наиболее возвышенного. Раздел Мишпатим ставит во главу угла все мелкие детали законов, которые на протяжении поколений, вплоть до сегодняшнего дня, наставляют нас и служат основой для выведения новых законов.