Книга святости
Принято считать, что книга Ваикра посвящена учению о жертвоприношениях. Действительно, в ней приведены многие законы принесения жертв, однако подобные указания содержатся и в иных книгах Пятикнижия, даже книга Берешит в определенной мере затрагивает тему жертвоприношений. Кроме того, сколь бы важное место эти вопросы ни занимали в книге Ваикра, она посвящена отнюдь не только им. Сопоставив ее содержание с принятой классификацией еврейского закона, можно увидеть, что в ней содержится материал как минимум двух из шести частей Мишны и Талмуда: разделов Кодашим и Таѓарот (Святыни и Чистота). Большая часть этих двух разделов основывается на книге Ваикра, и лишь немногие относящиеся к ним правила приведены в книге Бемидбар. Ваикра включает в себя ряд иных вопросов, однако они рассматриваются и в других частях Торы.
Если все-таки попытаться дать общее определение содержанию книги Ваикра, можно сказать, что в ней рассматриваются разные аспекты понятия святости. Эта идея пронизывает все темы книги — как выдвигаемые в ней великие принципы, так и стоящие особняком мелкие детали. Это проявляется и на языковом уровне: слова, образованные от корня קדש, в том числе слово «святость», встречаются в книге Ваикра чаще, чем в какой бы то ни было иной книге Писания.
Все темы книги Ваикра рассматриваются в контексте идеи святости. Даже те, которые, казалось бы, не имеют никакого отношения к законам святости, предстают здесь в рамках связанных с ней понятий. Этот угол зрения сохраняется в изложении законов жертвоприношений и правил ритуальной чистоты, в перечне запрещенных половых связей (в разделах Ахарей мот и Кдошим) и даже в заповедях, регулирующих отношения между людьми. К примеру, отрывок, посвященный запретам, связанным с идолопоклонством, начинается со слов: «Всякий из сыновей Израиля… кто отдаст детей своих Молоху, да будет предан смерти», и завершается повелением: «Освящайте же себя и будьте святы, ибо Я Г-сподь, ваш Б-г» (Ваикра, 20:1–8). Подобным образом увязывается с идеей святости и запрет питаться недозволенными видами пищи: «Я Г-сподь, ваш Б-г, который выделил вас из всех народов. Отличайте же и вы скот чистый от нечистого и птицу нечистую от чистой… Будьте же Мне святы, ибо свят Я, Г-сподь, и Я выделил вас из народов, чтобы быть Моими» (Ваикра, 20:24–26).
Даже те законы, которые, казалось бы, вытекают из универсальных нравственных принципов и общественных норм, приводятся в книге Ваикра как относящиеся к сфере святости. Приведем в качестве примера перечисление различных видов хищения чужого имущества. «И Г-сподь сказал Моше так: “Если кто-нибудь согрешит и злоупотребит пред Г-сподом, отрицая перед своим ближним, что ему было отдано [нечто] на сохранение, или вложено в руку, или отобрано силой, или обманет своего ближнего…”» Здесь идет речь о человеке, который тем или иным способом, явно или тайно, похитил чужое имущество. Однако Писание, упомянув о необходимости возвратить похищенное, отнятое или найденное, незамедлительно переходит к другому аспекту исправления случившегося: «И в повинную жертву Г-споду пусть принесет из мелкого скота барана без изъянов, по оценке, как повинную жертву священнику. И искупит его священник пред Г-сподом, и простится ему за каждую совершенную им провинность» (Ваикра, 5:20–26). Похитивший чужое имущество не только обманул своего ближнего, но и «совершил преступление пред Г-сподом». Здесь появляется дополнительный момент, который не сводится к соображениям общественного правопорядка. Перед нами святотатство. Тора словно укоряет преступника: «Как ты мог так низко пасть? Ты пренебрег святостью!» Таким образом, даже столь яркий пример закона, регулирующего отношения между людьми, рассматривается здесь не в связи с общественными установлениями или нравственными принципами, а с точки зрения греха пред Творцом.
Мудрецы отмечают (Ваикра раба, 24:5), что в стихах раздела Кдошим содержатся указания на все Десять речений, но и они приведены здесь под иным углом — в особой перспективе книги Ваикра.
Определение святости
Важно подчеркнуть, что, если действительно вся тематика книги Ваикра проникнута идеей святости, последняя получает неожиданное для нас определение. Святость — это не только то, что нужно и чего нельзя делать в религиозной практике, она связана и с местами, не имеющими никакого отношения к сакральному ритуалу в Святилище или Храме. Она является самостоятельной сущностью, которую, к примеру, нельзя свести лишь к тому, что пишет о ней Маѓараль (Тиферет Исраэль, 11), увязывающий святость с концепцией отделения и отстраненности. Здесь она выходит за пределы ритуала и относится ко всему исключительному. Святое — это нечто особенное, незаурядное.
Как следует из книги Ваикра, и простой вор каким-то образом наносит ущерб святости. Обманывая человека, я совершаю «преступление пред Творцом». Преступник, о котором идет речь, мог бы сказать: «Верно, я вытащил из кармана ближнего деньги, которые мне не принадлежат, но при чем тут Всевышний?» Однако Тора говорит нам, что он совершил святотатство и потому должен искупить свой грех перед Небом.
Святость связана с общей возвышенностью души. Она не ограничивается той или иной специфической областью. В данном контексте это означает, что мы не вправе опуститься до каких-то вещей, что, совершая определенные поступки, человек позорит и себя, и своего Создателя.
Иногда человек не совершает грех, потому что говорит: «Я не хочу свинины». Иногда он испытывает совсем иные чувства: «Я еще как хочу! Но что поделать, если мне это запретил мой Отец, что на небесах» (Сафра Кдошим, 10). В определенном смысле общая идея святости описывается словами: «Я не хочу». Этот грех не для меня: моя душа не приемлет этого, я не могу так пасть и совершить такую низость. Так, учитель одного хасида говорил о нем, что его спасает от греха гордыня. Тот не мог вынести мысли о том, что такой достойный человек, как он, унизится и запятнает себя грехом.
В Теѓилим написано: «Ибо грешник хвалится страстями своей души» (10:3). Созвучность глагола «хвалится» (ѓиллель) имени прославленного мудреца вызвала следующую интерпретацию (разумеется, не являющуюся буквальным смыслом стиха). Что общего между нечестивцем и Ѓиллелем? Ответ в том, что даже столь праведный человек, как Ѓиллель, способен под влиянием «страстей своей души» пасть столь низко, что станет равным грешнику и нечестивцу. Порой даже уважаемый, солидный и вполне порядочный человек неузнаваемо меняется под влиянием охватившей его минутной страсти. От былого величия не остается и следа, иногда он опускается настолько, что вообще теряет человеческий облик.
Слова: «И будьте Мне святы, ибо Я свят» (Ваикра, 20:26) — говорят о величии Израиля. Вы святы, вы возвышены, вы не вправе так низко пасть. Таким образом, требование святости в книге Ваикра является разновидностью нравоучения, широко используемого в педагогике. На некоторых детей такой способ убеждения действует прекрасно. Такого ребенка не надо наказывать. Достаточно сказать ему: «Неужели ты способен так поступить?!» Этой идеей объясняются многие детали описания грехов в книге Ваикра: «Неужели вы способны на такую мерзость?»
В мидраше (Берешит раба, 68:12) сказано, что ангелы «поднимались и опускались» по лестнице (Берешит, 28:12), потому что на подножии Престола Славы был высечен образ Яакова, и они хотели сравнить его небесный облик с земным. Такое сопоставление обязывает. Соответствует ли наше бытие тому, каким оно должно быть, каким оно могло бы стать? Требование: «И будьте Мне святы, ибо Я свят» — проистекает из сравнения высокой идеи с ее отражением в нашем мире. Человеку указывают на его корни, на источник его бытия: «Вот откуда ты происходишь. А куда ты идешь?» Поэтому мы каждое утро произносим молитву, начинающуюся со слов: «Б-же мой, душа, которую Ты дал мне, чиста». Мы начинаем наверху и движемся вниз. Возможно, в течение всего дня человек занят различными проявлениями «материально-телесного». Но все-таки по утрам он вспоминает: «Душа, которую Ты дал мне, чиста». О человеке свидетельствуют и стены его дома (Таанит, 11а), и органы тела, и душа. Как сказал Бааль-Шем-Тов, «душа человека учит его». Человеку бывает стыдно перед собственной душой, перед своим небесным образом. Подобное чувство стыда и стремится вызывать предписание: «Будьте святы».
Требование святости является квинтэссенцией бытия еврея. Поэтому о тех, кто совершает определенные грехи, без всяких церемоний говорится: «И уничтожу его», «И будет истреблена та душа». После некоторых поступков душа человека не вправе существовать; ее бытие более не имеет значения. Такой человек выводит себя и из мира, и из народа Израиля, причем отнюдь не только в смысле общественных связей. Он оказывается потерянным, отрезая себя от источника жизни, от всего, что придавало смысл его существованию тогда, когда он еще находился в области святости.
Дополнительные обязательства
Мудрецы часто называют книгу Ваикра «Учение священников». Однако, хотя в этой книге действительно много места уделяется законам, связанным со священниками и с их служением, она посвящена отнюдь не только им. Вместе с тем в ней особо подчеркивается сформулированная еще в книге Шмот идея, в которой заключена вся суть избранности (Шмот, 19:5–6): «А теперь, если вы будете слушаться Моего голоса и соблюдать союз со Мной, то вы Мне будете сокровищем среди всех народов, ведь вся земля — Моя; а вы будете у Меня царством священников и святым народом». Народ Израиля — это «царство священников» и в буквальном, и в переносном смысле, евреи исполняют роль священников человечества, и поэтому на них возлагаются дополнительные обязательства.
Пророки также говорят о дополнительных обязательствах, связанных с избранностью, с предназначением стать «царством священников». Творец не всегда предъявляет строгий счет другим народам, а по поводу евреев сказано: «Только вас Я признал из всех семейств земли, поэтому Я и взыщу с вас за все ваши грехи» (Амос, 3:2). Дело не только в том, что чем выше стоит человек, тем заметнее его падение, и что именно тот, кто взлетает к звездам, может особенно низко пасть. Некоторые поступки не ставятся в вину подавляющему большинству людей, однако если их совершит еврей, то это будет указывать на серьезный изъян. Требования, предъявляемые к еврейскому народу, особенно высоки.
Это разделение проявляется и в отношении к пророчеству. В Талмуде (Недарим, 38а) сказано, что «Шхина осеняет лишь сильного, богатого, мудрого и смиренного». Эти условия имеют отношение лишь к пророкам Израиля, они связаны с концепцией дополнительной святости еврейского народа. У других народов может стать великим пророком и такой человек, как Бильам. Тот не только не обладал высокими нравственными качествами, но и был по-настоящему низким человеком, и все-таки мы утверждаем, что в пророчестве он достиг уровня Моше. «“И не было более пророка в Израиле, как Моше” (Дварим, 34:10) — в Израиле не было, а среди народов мира был. Кто же это? Бильам бен Беор» (Сифрей Дварим, 357). Бильам — единственный из пророков-неевреев, чье пророчество вошло в святую Тору, мы ежедневно цитируем его слова перед утренней молитвой. Пророчество Бильама охватывает все грядущие поколения и достигает конца времен. Почему подобному человеку достался такой дар? Видимо, среди народов мира пророчество — особый талант. Человек может быть гениальным философом, а во всем остальном вести себя как животное. Талантливый математик может оказаться крайне непорядочным человеком в повседневной жизни. Для таких людей пророчество — дар, существующий сам по себе. Между тем связь народа Израиля с Творцом устроена иначе по самой своей сути, и пророк не может быть подлецом.
Эта же идея выражается в изречении мудрецов: «Если тебе скажут, что есть мудрость у других народов, верь; если скажут, что у них есть Тора — не верь» (Эйха раба, 2:13). Все люди обладают разумом, и для того, чтобы стать мудрым, не требуется союза с Творцом. А научиться чему-либо полезному можно от каждого человека, да и вообще от любого существа, даже «от скотов земных» (Иов, 35:11). Человек может быть одновременно извращенцем и великим ученым, однако преступивший заповеди разделов Ахарей мот и Кдошим не окажется мудрецом Торы. Тора относится к категории святой мудрости, и достижения в ней неминуемо связаны со святостью. Она не сочетается с низостью и ставит несравненно более высокие требования.
