Недельный раздел Ваишлах (Быт. 32:3 – 36)
В этой недельной главе, вслед за рассказом о трудной встрече Иакова (Яакова) и Исава (Эсава), следует грустная история о том, как Дина, дочь Леи, которую она родила Иакову, вышла посмотреть на дочерей земли Ханаанской, и увидел ее Шхем, сын Хамора, и учинил ей насилие. Возлюбив свою жертву, он предложил семейству Иакова отдать ему деву в жены. Лукаво поставив ему условием сделки обрезание всех жителей того места, братья Дины, Шимон и Леви, отмщают честь сестры, убивая всех ослабленных малой операцией лиц мужского пола. А затем «взяли они Дину из дома Шхема и ушли» (Быт 34:26).
И помню, как при первом прочтении, я спросил себя: "А что же с ней стало потом?" Но не нашел ответа.
История Дины представляет собой подобный пример библейского лаконизма, но только - в отличие от истории о жертвоприношении Исаака - цель повествования не столь ясна. Изнасилование дочери Иакова - лишь деталь в рассказе о мести сыновей Иакова преступным хананеянам, и, по-видимому, интенция всего повествования – подчеркнуть дурные нравы хананеян и тем самым отвратить потомков Иакова от всякой возможной брачной связи с последними.
И если к этому действительно стремится повествование, то Дина остается на обочине развертывающегося действия и никогда более, ни в этой библейской книге, ни в других, не будет упомянута. В числе детей Иакова, отправляющихся в Египет, нет ее имени. Что стало с изнасилованной дочерью Иакова, какова была ее дальнейшая судьба и судьба возможного плода ее чрева? Лакуны библейского повествования, как правило, притягивают его толкователей - как древних, так и современных. Они пытаются восполнить пробелы - согласно либо экзегетической традиции, либо своему видению мира.
Экзегеза эпохи Второго Храма и экзегеза талмудическая есть сугубо мужское литературное действо. Лакуна библейского повествования пробудила толковательный импульс, который древние экзегеты облекли в сюжет добротно и по-мужски. Не желая оставлять заплаканную дочь Иакова на обочине библейского повествования, они позаботились – кто о ее дальнейшей судьбе, кто – о судьбе ее ребенка.
Существует предание о том, что у Дины родилась дочь, которая была передана для удочерения и со временем оказалась в Египте под именем Аснат, дочери Поти-Фера, жреца. Тем самым экзегеты решают проблему женитьбы Иосифа на дочери языческого жреца из Египта. Он женится на девушке из собственного рода и узнает об этом до женитьбы, прочтя историю рождения невесты, запечатленную еврейским письмом на золотом предмете, оставленном Иаковом в принадлежностях ребенка.
История эта известна из позднего мидраша[1] и из христианских апокрифов.
Рассказчики, занимавшиеся дитем Дины, ничего не говорили о дальнейшей судьбе матери и о том, почему Иаков отдает дочь Дины, и о том, произошло ли это по воле Дины или супротив. Возможно, эти комментаторы полагают, что Дина умерла при родах. Это радикальное предположение, но оно вполне отвечает интенции библейского рассказчика: Дина не упоминается среди детей Иакова, ушедших в Египет, так как ее нет уже среди живых.
***
Однако меня больше привлекает история о замужестве Дины. Уж очень мне нравится, когда девушек замуж берут. Авторы этого предания не хотят примириться с исчезновением Дины и объяснить его смертью и поэтому выдают ее замуж за библейского Иова. Книга Иова, как известно, не сообщает нам ни о времени происходящего, ни о происхождении героя. На этой почве возникло немало агадических преданий о личности Иова. Согласно одним он был из иного народа, согласно другим - из потомков Авраама, согласно третьим он и вовсе не существовал, а является фигурой аллегорической, - например, аллегорией еврейского народа, страждущего, но обретающего утешение.
Основой обсуждаемой здесь традиции, по-видимому, является отождествление Иова с персонажем по имени Иовав (Быт. 36:33), одним из потомков Исава, брата Иакова. Так дева, обесчещенная хананеянином, возвращена в лоно почти эндогамного брака. В апокрифической книге "Завещание Иова", одном из наиболее "еврейских" произведений литературы александрийского иудаизма, рассказывается о том, как Иов-Иовав приходит к Иакову просить руки его дочери и рассказывает о постигшем его несчастии, смерти десяти сыновей и жены. Таким образом, оказывается, что суровая женщина из второй главы Книги Иова последовала собственному совету, обращенному к мужу, и избрала смерть, а восставший к новой жизни Иов сочетает свою судьбу с женщиной, изведавшей страдания, но избравшей жизнь. Новые сыновья и дочери Иова – дети Дины.
Согласно другому варианту этого предания, Дина была первой и единственной женой Иова[2]. И тогда получается, что новую жизнь Дина начала не со сломленным и восставшим страдальцем, а с богатым и счастливым молодым человеком. Вместе с ним она пережила катастрофу и страдания, посоветовала ему выбрать смерть, но вместе с ним вновь избрала жизнь, родив ему сыновей и дочерей. Древние еврейские экзегеты, полагая, что в Писании не может быть лакун, отыскали спасительный намек и переженили изведавших страдание, выразив тем самым непреодолимую надежду на то, что все может быть разрешено наилучшим образом.
Размышляя о том, почему Дину постигла такая судьба, комментаторы предлагают разные решения, многие типично мужские. Например, они уверены в том, что жертва насилия всегда немного виновата в насилии, поскольку спровоцировала насильника своим видом, одеждой и т.д.[3]
Но есть и другое толкование[4], которое не ищет причины случившегося в Дине, а реконструирует библейскую мораль истории изнасилования Дины, указывая на причинно-следственную связь между ней и предшествующим рассказом о встрече родных, но столь далеких братьев Иакова и Исава. Заключая мир с братом, Иаков должен был бы побеспокоиться о браке того с Диной, восстановив, таким образом, надежную связь в распавшемся роде Авраама. Не будучи отдана Исаву, состоящему в завете Авраама, дочь Иакова стала достоянием необрезанного и затем вышла замуж за Иова (вероятно, автор этого комментария не отождествляет Иова с Иовавом, а видит в нем представителя другого народа). Тем самым трагедия Дины - наказание Иакову, который не озаботился устроением брака брата и дочери.
Проблему Дины древние еврейские экзегеты решали, относясь к бедной девушке по-отечески заботливо, патерналистски: использованная хананеянином, то есть не по назначению, Дина либо становится женой одного из сыновей Исава, либо, отдав свое дитя для развития иного библейского рассказа, уходит в небытие.
***
А теперь дадим слово дочерям Израиля. В году 1999-м вышел сборник прозы, написанной группой израильских писательниц, в коем каждая из них выбрала себе героиню из книги Бытия и избыла на ней некий творческий порыв. Дочери Израиля с охотой разобрали праматерей, героинь и даже жену Потифара, коим посвящено по несколько опусов, но одна лишь Мира Маген обратила свой взор на одинокую Дину.
Мира – писательница талантливая, несмотря на ее неизбывное желание быть Агноном, а не Мирой Маген, и в этом коротком и выразительном рассказе, она, пожалуй, достигла определенной вершины. Не родила Дина ребенка и никогда не вышла замуж. И нет ее имени в Писании, так как не стало более имени Дина, а стала она прозываема Шамиша – то есть использованная. Это жестокая игра слов, не без сексуального подтекста (ташмиш, половой акт, буквально «использование»). Это имя выкрикивают ей вслед преследующие ее жестокие прыщавые мальчишки, и она замахивается на них клюкой.
Одна, утерявшая имя, Дина не может забыть дом насильника и тешит себя мыслью о его любви, как это часто бывает у жертв насилия. Крик боли от лишения девства засел в ее горле и не находит освобождения, боль утерянного имени и неосуществившихся надежд заставляет ее укорять братьев, угрюмо несущих вину, закрепленную последними словами Иакова («Шимон и Леви, братья, орудия злостные их мечи»). Из описанной ситуации нет выхода, и лишь тот самый крик удается освободить Шамише-Дине. Волею повествовательницы отныне и навсегда заключена Дина в шествии за братьями, упреках и сожалениях. И хоть и завершается рассказ ноткой надежды – упоминанием о том, что груди юной Серах, дочери Ашера, подросшей к тому времени, уже наметились под ее одеждой (не без аллюзии на Песнь Песней) – история Дины закончилась, и продолжения не следует.
Дочь Израиля Мира, взявшись за перо экзегета, не стала сентиментально разыскивать способы, как бы обустроить судьбу дочери Иакова. Поняв и ощутив силу ее боли, она произнесла слова укора так сильно, как не суметь никакому из сыновей Израиля. Боль, усилившись до самого предела, не оставила места надежде.
Морали из всего этого не последует, так как повествователь избегает фронтальных назиданий и полагается на умение читателя извлечь мораль самостоятельно.
[1] Пирке де раби Элиезер 35, Софрим доп. 1, 1:5.
[2] Псевдо Филон 8:7-8, Таргум Иов 2:9, Берешит Рабба 57:4, Иерусалимский Талмуд, Сота 5:8 20г, Вавилонский Талмуд, Бава Батра 15б.
[3] См. в Берешит Рабба 60 и в Танхума, Ваишлах.
[4] В Берешит Рабба 60:4.
