Недельная глава Цав (Левит 6-8)
Книга Левит (Ваикра) посвящена законам храмового ритуала, и ее содержание тяжело для неискушенного читателя. Испокон веков она представляла нелегкую задачу и для проповедника, толкующего перед народом недельную главу, ведь ему нужно было не только обучить, но и занять свою публику. Талмудические мудрецы, толкуя недельную главу из Книги Левит в синагогах, зачастую не находили нужным говорить о прямом значении законов, по причине разрушения Храма уже не применимых на практике. Вместо этого они использовали материал Книги Левит для преподавания тех тем, которые казались им актуальными. Ниже мы познакомим любознательного читателя Букника с отрывком из книги Ваикра Рабба (9:2-3), одной из самых значительных антологий мидраша амораев, предназначеной, по-видимому, служить учебным пособием для начинающих проповедников. В ней собраны образцы тех проповедей и историй, которые рассказывались в палестинских синагогах во время чтения Книги Левит в первых шести веках нынешней эры. Мы проследим за тем, как, оттолкнувшись от библейского закона о жертве благодарения, толкователь приводит нас в мир, полный непростых этических проблем.
Толкование построено вокруг стихов:
Вот закон о жертве мирной, которую приносят Господу, если кто в благодарность приносит ее... (Лев 7:11-12).
Согласно принятой у толкователей герменевтической стратегии, в противовес стиху из Левита приводится следующий стих:
Кто приносит жертву в благодарность, тот чтит Меня, и кто наблюдает за путем своим, тому явлю Я спасение Божие (Пс 50(49):23).
Стих из Пятикнижия говорит о благодарственной жертве, стих из Псалма добавляет к обязанности благодарить обязанность следить за путем своим. Ритуальное служение дополняется здесь чем-то неформальным – благонравным следованием по предначертанному пути. Напутствие это не детализировано, а потому порождает множество гипотез у толкователей. Следящими за путями оказываются те, кто убирает камни с дорог, бескорыстно беспокоясь о ногах прохожих; детские учителя, усердные в свое работе; лавочники, отделяющие десятины от продаваемых плодов; горожане, освещающие темные переулки у своих домов.
Иное, несколько дерзкое прочтение этого стиха предлагает некий безымяный толкователь, читающий сам дерех как шам дерех. То есть не наблюдать путь, а оценивать путь, или, как выяснится из привязанного к этому толкованию афоризма и рассказа, оценивать тех, кто встречается на пути. Афоризм краток и прост: «Велика ценность того, кто знает цену своей дороге». По-видимому, изначально этот афоризм был поговоркой, прославляющей рачительного вояжера, верно скалькулировавшего расходы и доходы пути. Но в рамках раввинистического дискурса дорога становится метафорой жизни, а путник будет познавать человеческие ценности во встречах на этой дороге.
Затем следует рассказ, в коем есть и встреча в пути и оценка встреченных. Герои рассказа претерпят испытание и обретут ценность. Разобьем рассказ на несколько «актов» и обсудим его.
Сказал ему: Соизволит ли учитель мой посетить меня?
Ответил: Если угодно тебе.
Привел его в свой дом.
За трапезой проверил его знания Писания и ничего не нашел в нем. Проверил его знания Мишны и ничего не нашел в нем. Талмуд – не нашел в нем. Агаду – не нашел в нем.
Сказал ему: Благослови!
В соответствии с толкуемым стихом, где говорится о людских путях, наш герой, прославленный мудростью и богатством рабби Янай (III век, Палестина) оказывается в пути. Герой в дороге – ситуация, типичная для талмудического рассказа и типологическая для рассказа об испытаниях героя. Странствуя, он встречает человека, который привлекает его внимание. По-видимому, что-то в облике встречного позволило Янаю думать, что перед ним человек ученый. Мудрец здесь следует за внешним впечатлением и делает из него вывод о внутреннем содержании. Это не совсем типичное поведение для представителя талмудической культуры, как правило настаивающей на предпочтении внутреннего внешнему. Но это еще не самое удивительное в поведении рабби Яная. Поверхностная оценка, данная мудрецом встречному, послужит завязкой интриге, в коей ценности обоих героев будут подвергнуты переоценке.
Привлеченный обликом прохожего, рабби Янай ведет его в свой дом, устраивает трапезу, в ходе которой пытается проверить, содержит ли впечатляющая «оболочка» героя достойное содержание – ученость. Последовательно протестировав незнакомца на эрудицию во всех основных дисциплинах раввинистической учености, мудрец к вящему своему разочарованию обнаруживает, что трапезничал в обществе неуча, и тут же, желая завершить бесполезное общение с простецом, предлагает ему произнести благословение на съеденую пищу, как положено в еврейской традиции. Тут следует заметить, что в тот период еще не было устоявшихся формул молитв или молитвенников, в коих любой мало-мальски грамотный человек мог бы прочесть текст благословения. Более того – ожидалось, что человек, произносящий благословение публично, порадует гостей необычными формулировками. Но тут, к негодованию хозяина, оказалось, что гость не только не сведущ в книжности, но и молитве не обучен, как можно было заключить из его уклончивого ответа:
Сказал ему: Благословит Янай в доме своем...
Сказал ему: Способен ли ты повторить за мной то, что я тебе скажу?
Ответил: Да!
Сказал ему: Говори: «Пес ел хлеб Яная!»
Слова мудреца неоправданно резки. Тут можно было бы сказать, что тот был крайне раздосадован: вместо интеллектуального симпозиума ему пришлось провести время в обществе простолюдина, – но и это не извиняет его поведения. Впрочем, рассказчик и не пытается быть апологетичным по отношению к герою. Он представляет рабби Яная в минуту падения: герой не выдержал посланного ему испытания. Встретив незнакомца, он оценил его как человека достойного и возжелал провести время в его обществе, воспринять от его мудрости. Вместо беседы мудрецов мудрец оказался визави с невеждой – что может быть нелепее! Простолюдина, дерзнувшего стать собеседником мудреца, нелишне и проучить. Гость наивно собирается повторить за хозяином формулу благословения, а тот произносит грубое и оскорбительное предложение, в коем сравнивает гостя с псом. Взыскующий общества интеллектуалов мудрец пренебрегает простолюдином. И здесь приходит черед последнего продемонстрировать, что скрывается под его внешней оболочкой:
Вскочил и схватил его, говоря: Мое наследство у тебя, а ты унижаешь меня!
Ответил ему рабби Янай: И что это за наследство твое, что у меня?
Сказал: Ведь с детства я говорю: «Тору дал нам Моисей, наследие общине Иакова» (Втор 33:4). Ведь не сказано: «общине Яная»!
Как только примирились, сказал ему рабби Янай: Все-таки, чем ты удостоился есть от моего хлеба?
Ответил: За всю мою жизнь, ежели слышал я, что о ком-то говорят дурное, то не доносил ему. И если видел двоих ругающихся друг с другом, всегда примирял их.
Сказал ему рабби Янай: Так велико твое благочестие, а я назвал тебя псом!
И тогда произнес о нем этот стих: «Кто приносит жертву в благодарность, тот чтит Меня, и кто наблюдает за путем своим, тому явлю Я спасение Божие». И этот: «Велика ценность того, кто знает цену своей дороге».
Оскорбленный сравнением с псом, простолюдин парирует выпад по всем правилам раввинистической риторики. Свой аргумент, в отличие от высокоученого обидчика, он основывает на библейском стихе, не забыв указать, что затвердил его еще в детстве. Как и всякий мальчик в стране Израиля, он ходил в начальную школу и, хотя и не обучился, как и многие другие, ни чтению, ни письму и не сподобился ведания тех дисциплин, в коих его пытался экзаменовать рабби Янай, кое-что он все-таки знает. Стих, затверженный с уст школьного учителя, представляет собой декларацию права всего народа Израиля на Тору Моисея. В более поздний период этот стих станет первым стихом, которому обучают ребенка, достигшего трехлетнего возраста. Речь идет о тривиальном знании, доступном любому полуграмотному человеку. Сказав, что библейский стих объявляет Тору наследием общины Израиля, но не общины Яная, простолюдин облекает в форму талмудического аргумента тяжелый упрек: собеседник превратил Тору в инструмент удовлетворения собственного интеллектуального тщеславия. Считая Тору предметом изучения интеллектуалов, он предал забвению собственную интенцию Торы, обращенной ко всей общине Израиля. Возвращаясь к стиху псалма: рабби Янай углубился в «жертву благодарения», то есть в формализованное изучение Торы, и забыл об оценке собственного «пути». Поэтому и происходит эта встреча в дороге – чтобы вернуть герою понимание ценности всего, что может случиться на его пути.
Пораженный и начинающий осознавать свою вину, рабби Янай интересуется, в чем же заключается праведность гостя, и тот сообщает ему о своих заслугах. Праведные поступки безымянного героя, казалось бы, просты и безыскусны: они направлены на заключение мира между людьми. Но они требуют от человека умения противостоять соблазнам (соблазну пойти донести знакомцу, что о нем злословят) или преодолеть страх (вмешавшись в чужой раздор). Пораженный праведностью обиженного гостя, Янай признает свою вину. Его восхищение обращено к тому, что он называет дерех эрец героя, – идиома, перевод которой оказался мне не по плечу. В буквальном значении это «земная дорога», а в переносном – образ жизни человека. Рабби Янай отправился в путь, чтобы встретить в пути человека, «земная дорога» которого достойна восхищения. Лишь увидев встречного, он каким-то образом почувствовал это. Поначалу он как книжник предположил, что признаки величия свидетельствуют об учености, а теперь он вынужден пересмотреть свои былые оценки и признать, что простец, не искушенный в раввинистических дисциплинах, может быть образцом для подражания в вопросах этики и морали. Теперь рабби Янай постигает смысл вышеупомянутого стиха из Псалма и обращает его к новому знакомому, приводя наш рассказ к достойному завершению. Афоризм о рачительном путнике, рассчитавшем бюджет своего пути, приобретает символическое значение. Путник на «земной дороге» жизненного пути обрел понимание истинной ценности вещей, осознав, что ученая «жертва благодарения» столь же дорога Всевышнему, сколь и «земная дорога» миролюбивого простеца. Только пережив подобное испытание, можно понять содержание стиха и применить его к достойному адресату.
Засим не осталось нам ничего другого, кроме как, по обычаю проповедников, обратиться к непосредственному слушателю и пожелать ему на его земных дорогах встреч, придающих ценность пути.
