«Эшколот» изучил собственную статистику и схватился за голову — гендерная диспропорция: две трети лекторов проекта — мужчины, в то время как аудитория на те же две трети состоит из женщин. Кто-виноват-что-делать? Решили если не сразу вводить систему квот, то, по крайней мере, с особой радостью предоставлять трибуну женщинам. Преимущественно таким, кто еще и рассказывает про женщин. В результате этого истинно демократического решения слушательницы:слушатели (2:1) получили микрокурс Таль Илан, уроженки киббуца, одной из первых феминисток в израильской академии, ныне — профессора Свободного университета Берлина, об образах женщин в раввинистической литературе, а также — чуть менее тематически выдержанный круглый стол под интригующим названием «Пол еврея».

Четыре этапа невезения

Феминистка Таль Илан с достойной всяческого уважения смелостью и упорством изучает гендерную проблематику в раввинистической литературе, которая, если ее определить огульно, конечно же, андроцентрична, патриархальна и мизогинистична. Но оказывается, sub specie мизогинизма еврейский классический корпус не монолитен. Таль выделяет четыре слоя раввинистической литературы, в каждом из которых есть две более-менее параллельных традиции: одна видит в женщине субъекта действия, повышает ее статус, позволяет ей исполнять заповеди и иметь права, другая — из тех же сюжетов женщину вытесняет, оценку ее понижает, роль нивелирует.

Таль подготовила наглядные пары примеров из этих четырех слоев — и действительно: школа Шамая разрешает разводиться с женой только в случае сексуального прегрешения с ее стороны, школа Гилеля — даже в случае кулинарной неудачи («если она сожгла ему варево»). Тосефта считает «человеком» (адам), обязанным производить потомство, и мужчину, и женщину, Мишна — только мужчину. Школа рабби Ишмаэля расширяет библейские нормы, данные в мужском роде, так, чтобы включить в них женщин, школа рабби Акивы, наоборот, делает всё, чтобы женщин из библейского права вытеснить. В Иерусалимском Талмуде встречаются женщины самостоятельные и «достойные», они не только кормят мужа обедом, но и помогают беднякам, в Вавилонском — женщина теряет презумпцию невиновности, впустила мужчину в дом — значит, прелюбодейка, и в том, чтобы обмануть ее, нет ничего зазорного для мудреца.

И скажите, как больно, обидно, что в каждой паре победила более мизогинистская традиция, более жесткая позиция вытеснила более толерантную: иудаизм последовал за Гилелем, а не за Шамаем, Мишна вошла в канон — Тосефта осталась за его пределами, в галахических мидрашах возобладала линия рабби Акивы, Вавилонский Талмуд задавил своим авторитетом Иерусалимский.

И в результате все основные источники, от которых отталкивается современный иудаизм, максимально мизогинистичны.

Но есть и свой луч света в темном царстве; он в том, что в иудаизме альтернативные источники сохранены, не стерты из корпуса классических текстов, хотя и менее нормативны. И это дает возможность изучать многообразие древнего иудаизма и наблюдать то, что многие предпочитают не видеть: исторический путь иудаизма — это, скорее, синусоида, чем прямая «деградация» — от строгого древнего благочестия к секулярности, ассимиляции и всяким реформистским компромиссам. Не только реформисты и консерваторы либерализует древние нормы — но и ультраортодоксия их ужесточает, и процесс этот — предпочтения более жесткой позиции — начался давно.

Лебедь, лебедь и лебедь

Вечер «Пол еврея», прошедший в мезонине Еврейского музея в Марьиной Роще, был до некоторой степени связан с выходом русского перевода книги Ализы Шенхар «Возлюбленные и ненавистные» про женщин в еврейской литературе и посвящен феминистскому чтению сакральных текстов, еврейскому феминизму в Америке, Европе и Израиле, гендерной проблематике в иудаизме в сравнении с христианством и исламом и тому подобным высокоумным темам. Действительность оказалась гораздо интереснее замысла: обсуждение заявленных проблематик вышло не слишком стройным, зато мы услышали три личных истории трех профессоров-феминисток, принадлежащих к первому поколению феминисток в академиях своих стран.

Пить кофе с подружками

Ализа Шенхар, в 1990-е годы — посол Израиля в России, а кроме того — фольклорист, библеист, первая в Израиле женщина-ректор (Хайфского университета), в настоящее время — ректор Колледжа Изреельской долины:

Много лет я нахожусь в диалоге с библейскими женщинами, с женщинами древности. Недавно я была на шаббате, где, естественно, пели субботний гимн «Эшет хайль» («Кто найдет добродетельную жену», Прит 31). Меня как эмансипированную женщину этот образ жизни не привлекает, я не могу идентифицироваться с эшет хайль. У меня возникает вопрос: когда же она пьет кофе с подружками? Почему выгоду от ее трудов получает только муж (который «прославлен у ворот»)?

Чтобы как-то идентифицироваться с традиционными еврейскими женскими образами, мне надо было их изучать и найти что-то близкое себе. Например, Мирьям — очень сильная женщина, куда сильнее Моисея, но талмудическая традиция это замалчивала. А Рахель и Лея проявляют женскую солидарность. В истории с мандрагорами мужчина становится предметом купли-продажи, а отнюдь не хозяином ситуации. Хозяева ситуации — женщины. И это способ, который надо применять в современном обществе.

Первая феминистка на Израиле

Таль Илан:

Я выросла в киббуце, там было равенство возможностей — и мужчина мог возиться с пеленками, и женщина — пахать на тракторе, но почему-то на практике получалось так, что женщины в гостинице застилали постели, а уж на тракторе ездили мужчины.

Когда я начала заниматься еврейским феминизмом, я была в Израиле практически одна. Для еврейской культуры это было абсолютно ново, а в христианском мире уже было несколько поколений феминисток. Причем сионизм был очень прогрессивен в этом направлении, на I сионистском конгрессе Герцль сказал, что тот, кто платит шекель, имеет право голоса. Возникает вопрос, кому прежде всего должна быть лояльна еврейская женщина – еврейскому народу или феминизму/женщинам?

Если возвращаться к истокам, надо сказать, что иудаизм как раз система, закрепостившая женщин (в отличие от демократизирующего раннего христианства). Было даже сказано (Джудит Пласков), что Иисус пришел избавить женщин от ига иудаизма. И тогда получается, что мы, еврейские феминистки, предаем иудаизм, показывая, как он шовинистичен.

«Я из Питера, и мне неловко»

Елена Здравомыслова, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, одна из самых плодовитых отечественных гендерных исследовательниц:

Я мало понимаю в еврейской культуре. Я ехала сюда [из Питера] и думала: ну о чем же мне говорить, не читать же лекцию о том, что такое гендер. […]
А что такое гендер? Спеллчекер в Ворде до сих пор исправляет на «тендер».
В гендерных отношениях всегда важны отношения власти. Гендерный анализ — про организацию гендерных отношений в обществе, в том числе отношений власти. Женщиной не рождаются — женщиной становятся, равно как и мужчиной.

Я из Питера, и мне теперь немножко стыдно и неловко. У нас есть такой депутат Милонов, и он получил почти всемирную известность тем, что отождествляет педофилию и гомосексуализм. Во всех этих событиях я вижу поворот к консерватизму в российской политике. Гендерные исследования здесь по-прежнему непопулярны, и российский андроцентризм никуда не делся. И вот в таком обществе мы живем.

Публика, надо сказать, с готовностью демонстрировала, в каком таком обществе мы живем. Священник из Владимира под шквал аплодисментов обвинил лекторов в феминистском тоталитаризме, в том, что они стремятся насильственно эмансипировать женщин, желающих жить в рамках традиции и добровольно покрывать голову и чтить своего супруга. А мой сосед слева, изъёрзавшись и измучившись, в качестве четвертой неудачной попытки завязать разговор вопросил: «Когда же советская власть вернется, когда женщине будет отведена ее истинная роль?!» Обреченно: «Вы не согласны?»

Будет, будет еще кухарка управлять государством. Лишь бы варево не сожгла.