![](/static/articles/photo/34b26f9fe45b3c28b32bf2db8e309f5cb8266f5f.jpeg)
ЕККЛЕСИАСТ
На что может рассчитывать молодой человек, позвав в гости девушку, которая ему нравится? То-то и беда, что нравится. Он же волнуется, вон стук за окном, мало ли кто ходит, а он уже встрепенулся, как этот самый. Она ведь тоже не дура, у нее свои расчеты какие-нибудь, не зря же она поперлась. Ну хорошо, допустим, не угадал. Не понравился ты ей. То есть сначала, может, и ничего, пришла ж она все-таки, ну, может, вечер у нее пустой, или ей скучно сегодня. Вот вы и разговариваете, а потом она встает и говорит, что ей пора. То есть, этот вечер, он себя исчерпал, ей больше не интересно. Или хуже того — может, к ней кто явиться должен, может, она ждет кого, время-то еще не позднее, не очень позднее, скажем. Вот он ее и провожает, наш молодой человек. А что, хвататься за нее, что ли, это раньше надо было думать, пока она не заскучала. Она, правда, телефон взяла и говорит, что позвонит на неделе, черт ее знает, может, и так. Тогда опять все сначала.
![](/static/articles/photo/c1d7b848f7759714e44991a142cf8dfff764ded0.jpeg)
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВИДОВ
Видели ли вы убогих на улицах Катманду, беспалых и колченогих? История их примерно такова. Как правило, это туристы, приехавшие сюда ненадолго. Начинали они с невинных сделок на черном рынке в обход алчных местных законов, вроде получения левых виз и неуплаты валюты. Подчас дело затягивалось, и клиент, не в силах вызволить свой паспорт, давал вымогателям все новые суммы. С просроченной визой, без паспорта, беспомощный и... <нрзб>. Утратив вместе с документами свою личность, несчастный подвергается напоследок унизительной процедуре, после чего выбрасывается на улицу. Следующая стадия — превращение в храмовую обезьяну, и многие охотно идут на это, лишь бы избавиться от унизительного пребывания в человеческом облике. Впрочем, в круглых ненавидящих глазах этих животных заметна все та же тревога.
![](/static/articles/photo/86e2a540f45d8fb8ec766aa14ed01df913927e9f.jpeg)
ОКОННИК
Оконник сидит на окне и делает что ему положено — чистит, отгоняет летучую сволочь и, понятно, охраняет свое окно от других оконников. Уйти ему не дает железный штырь, пропущенный сквозь обе его икры. Кто не видал, с какой ловкостью скачет оконник вдоль этого штыря, будет весьма впечатлен возможностями живого организма. Жизнь ему сорок лет.
![](/static/articles/photo/e0e652c51406a8d5c0c6fd84dbca810004497694.jpeg)
МАЛЬЧИК
Сон, что если его написать
От грусти растает вода.
Этот сон сейчас случился как жизнь — внятно, подряд и великолепно. Я получаю заказ, который решит-обеспечит все мое будущее. Я соглашаюсь убить мальчика. Во сне ему лет десять, кто он — неважно, он все равно уже «мертвый мальчик». Его абсолютно обязательно убьют, я или другие. Я решаю это сделать, не хочется, но выгода и очевидность перевешивают. Срок — до обеда. Я выслеживаю его в доме на Кинг Джордж, ловлю в подъезде, но как-то не успеваю и просто звоню в квартиру. Он открывает, я говорю, что мне плохо и нужно воды, он впускает, я хожу по квартире, внутри бедно, в одной из комнат старый дед или бабка — лежит. Я выхожу на балкон, первый этаж, сажусь в zen, молюсь и решаю, что не буду убивать. Но получается, что, значит, убьют меня. Приходит еще кто-то, убийца или друг? оказывается, друг, тоже знает (или узнает), и мы собираемся защищать от других, у меня пистолет, у него тоже, наверное. Собираются еще люди, мы как-то вычисляем — кто придет убивать. Мы сидим — несколько человек — внутри, а снаружи на балконе и всюду те с автоматами. Потом перестрелка, я иду в соседнюю комнату, пытаюсь стрелять оттуда, возвращаюсь, они берут квартиру штурмом — все. И я мальчика пихаю под шкаф. Они ищут, находят, сразу все успокаиваются, и облегчение, что не я показал. А главный говорит — ладно, не убьем вас. Нас берут, мы плывем на остров, и там происходит то, для чего и нужен был мальчик. Нам запрещают ходить, только сидим у костра, тут будто изменили реальность, трава «связана» и звери, даже не можно, а обязательно погибнешь. И берут то, что осталось от мальчика, — плод, как большая клубничина, в форме сердца, она бухает-пульсирует, и они ее закапывают в землю, это очень важно, и все-таки легче, что был смысл в этом убийстве.
Последний абзац, я уже просыпаюсь, и сон текстом. Я покупаю это сердце, что получилось из сердца, уже как предмет с какой-то новой целью, в киоске или у лотка в том месте, где таракан глядит тем цветом, каким глядится таракан.
![](/static/articles/photo/8e1d2f122a32a92ef5488d660d7e46db9d05db4a.jpeg)
ЛОВУШКА ДЛЯ ТИГРА
Узнать секрет вещи хорошо и похвально. Узнать секрет мира — значит превратиться в гостя (тут могло произойти искажение текста и гость следует читать как англ. ghost — дух).
![](/static/articles/photo/423cdfa9b7f4b7c437a084a2ff4f546f5781fab5.jpeg)
ЭЗБЕКИЕ
1
Любовь и смерть, желательно насильственная, — две вещи, неизбежно занимавшие мое воображение. В четырнадцать лет я, увидев впервые Стену Плача и наученный общим суеверием, сунул в нее записку — хочу быть любимым женщинами. Больше я ничем не досаждал Богу, по крайней мере письменно. Сейчас, сидя на крыше в Стамбуле зимой, в темноте и один, с пустой бутылкой вина и изрядно пройденной жизнью, я чувствую, что пора повторить свои обеты или придумать новые.
2
У женщин за всеми их рейтузами и метапсихозами скрывается щелка вроде нежной раковины. И вся человеческая культура настроена так, чтобы меня в нее не пустить бесплатно. Поэтому мне много чего остается: музыка, чтение, творческие усилия. Иногда я уезжаю из дому и довольно счастлив, хотя, конечно, мысли об этой щелке имеются. Теперь я сижу в кафе, через пару дней меня ждут моя жена и сын, которому я пока не купил пожарную машину. Играет латинская музыка, потому что это такое кафе, я благодарен Богу или тому, что принято называть Богом, моя жизнь слишком сложна, чтобы я мог ее понять, я хочу дожить до возраста красивого старика, хотя это не обязательно.
![](/static/articles/photo/f891efc5e6e296e7da779deeb0855af6e3b6b7e2.jpeg)
БЕГ
Ворона завозилась наверху на ветке, обрушив шквал снега. Сидящий под деревом вжал голову в воротник, но отряхиваться не стал, а все смотрел на рукоять меча, воткнутого в сугроб.
Человек этот был слуга и он заблудился. Сначала все было неплохо. Ири, так его звали, вышел с постоялого двора засветло, как следует разузнав дорогу на перевал О-Кама, и шел хорошо, пока не взял ложную тропу взамен основной. Уже поняв ошибку, он не стал возвращаться, потому что изрядно забрался вверх, да и вряд ли тропа вела куда-то еще помимо перевала. Потом он карабкался по такой наледи, что обратно, пожалуй, и не пройдешь, а сейчас он смотрел, как угасает день и шептал молитвы Каннон милосердной, как его научили в монастыре И-су, и думал обо всем понемножку, больше жалея, что у него не осталось ни сына, ни даже дочери. Огня у него не было, да он и не умел развести костер в зимнем лесу, а умел немножко фехтовать и писать поздравления тушью, поэтому молитва божеству текла из его уст безостановочно.
Стемнело, Ири не двигался, а если и молился, то одним только сердцем, не шевеля губами. Так, закоченевшим, его и нашла процессия. Сначала он услыхал музыку, мелодию из своего детства, и слезы выступили на его остывших глазах, но плакать было не надо, пришли люди с красными фонарями на палках, обступили его, дали халат и повели за собой. Потом он сидел в тепле, девушка наливала подогретое вино и снова играла музыка, и девушка была рядом и гладила его украдкой, а когда сидеть стало невмоготу, они, взявшись за руки, пошли куда-то.
На дереве были уже три вороны, опять шел снег, и тело внизу понемногу становилось похоже на холмик или ношу, скинутую путником.
![](/static/articles/photo/7203ca3922c046aaa2c1822ccbe31bfbe162c1a4.jpeg)
У НАС В НУРИСТАНЕ
Если юноша вдруг пристально посмотрит на девушку, и она не отведет взгляда, они могут так сблизить лица, что все остальное им будет уже не важно, и они замирают глаза в глаза, и все выходят или просто стараются не обращать на них внимания, пока эта пара безотрывно глядит или любуется друг дружкой или смотрит взглядом, тогда у них может родиться ребенок – «дитя зрачка».
![](/static/articles/photo/8c1e2bc4647f813d4a7ad22e3406eec81833b519.jpeg)
КИНО
Пацан загнал кошку в пустой бетонный гараж и полез ее добивать. Потом из проема гаража вышел кот, а за ним мелкая старуха в туфлях.
![](/static/articles/photo/150dc4dcec6d7048cfa9e30e15acdd2ae6d3cebc.jpeg)
ПОД ОРЕХОВЫМ ДЕРЕВОМ
Одна женщина, у нее был роман с нерусским человеком из союзной республики, и она родила дочку. А потом так вышло, что ей было трудно, и она отдала дочь в семью этого человека, где своих детей не было. Ее звали Нина, а девочку она назвала Асей, но там ее назвали по-другому, то есть, переименовали. А потом случилась перестройка и все остальное, и эта республика стала вообще отдельным государством, и там даже была война и девочку прислали обратно в Москву, чтобы уберечь от беды, и Нина встретила родную дочь, только она была уже больная и должна была умереть, а девочка, уже девушка, ничего не знала, даже что Нина ее родная мать, такое было условие. Она только удивлялась, почему эта женщина так гладит ее по волосам и так смотрит. Она была прелестная и добрая и воспитанная девушка, как раз такая, о которой мама может только мечтать, но Нина вынесла и это, как вынесла все остальное в своей жизни, и умерла, не раскрыв тайны, чтобы не огорчать ее и не мешать жить, и эта Нина была еврейка, так что дочка сможет даже уехать в Израиль, если только захочет.
![](/static/articles/photo/441e3c3c56869960e13e96709af1e8ad0e5839a5.jpeg)
КОРОВА ХОЧЕТ СОЛИ
Корова знает, где лежит эта соль. Нужно подняться по лестнице на чердак, тихонько открыть дверь, чтоб не услышали хозяева, и там они лежат, эти вожделенные серые куски соли. Она не выдерживает, снимает с себя маску рогатой коровьей головы, на самом деле она не корова, а куница, и бежит — не на чердак, а в курятник. Возвращается с блаженной улыбкой и с измазанным кровью ртом, надевает обратно коровью голову и вспоминает, что хочет соли.
![](/static/articles/photo/78553f1eab908cf995a4a2f7d01ba357e7c339bb.jpeg)
РЕКА РИОНИ
Четыре года назад я был в Кутаиси, гулял и искал место для ночлега.
— Туда не смотри, там Шанхай, — сказали мне.
Туда я и пошел и нашел вписку у пожилой пары — Бахвы и Маквалы. Потом пришел их сын, молодой крепкий Георгий.
Договорились за пять лар в сутки, это не деньги, но это был Кутаиси.
Уезжая, я дал им вдвое больше, тогда старая Маквала принесла сдачу и сказала — эти свои деньги ты забери, я с трудом уговорил ее, что все в порядке. Она была сванка.
Попав сейчас в Кутаиси, я пошел сразу к ним. Дверь была заперта, я нашел соседку, которая рассказала, что их сына Георгия недавно похоронили. Пол-Сванети тут было, сказала соседка Нана.
Назавтра я встретил Бахву на мосту, и вдвоем мы пошли к Маквале, она уже вышла на работу — стояла в торговых рядах.
Увидев ее, я понял, что четыре года и Кутаиси, — это не важно, что в ее мире я, как и все, пришел поклониться ее горю, пускай с опозданием, из Иерусалима. Она была как икона — сожженное лицо без единой лишней мысли. Фотографировать ее я не стал.
Зато я снял Бахву, когда мы сели выпить пива, это был мой долг, тогда, четыре года назад, он меня угостил, и сейчас была моя очередь. Пиво он так и не допил, потом я проводил его домой, там мы сели за пустым столом, еще посидели.
— Было три души, стало две, — сказал Бахва.