...Основания для оптимизма дают просачивающиеся все чаще в печать сообщения - точнее, туманные намеки - о так называемых "подводных евреях". Тема эта, видимо, не должна становиться предметом широкого обсуждения ввиду крайней своей серьезности. Основываясь на данных из открытых источников, можно предположить, что это - некоторая часть нашего народа, избравшая для жизни просторы океанского шельфа. Никто не может сказать, в результате чего евреи оказались на морском дне и каким образом они умудрились сохранить жизнеспособность в столь нетривиальной и агрессивной, несвойственной евреям среде. Это не похоже на последствия случайной мутации, скорей - это результат целенаправленного воздействия на человеческую природу. Очень похоже, что «исход» начался еще в докатастрофные времена и совершался (а может, и сейчас продолжает совершаться?) целенаправленно, в предвидении грядущих несчастий, когда светлые умы уже знали, что то, что все называли ШОА, КАТАСТРОФОЙ, ХОЛОКОСТОМ - было лишь прелюдией, первым грозным провозвестником НАДВИГАЮЩЕГОСЯ НЕИЗЪЯСНИМОГО, и без лишнего шума и суеты позаботились обо всем необходимом для такого гениально-неожиданного разрешения неразрешимой ситуации.

Стоявшая - и стоящая - перед ними сверхзадача, и это не может вызвать сомнений - сохранение преемственности, даже в случае полной утери ВСЕГО. Сейчас, когда можно говорить о начавшейся стабилизации, когда уже можно, хотя и робко, говорить о возвращении к прогрессу, когда мы неожиданно в одночасье становимся обладателями - то полного текста ТАНАХа, то почти полного набора технической документации и томов рекомендаций по возобновлению производства самодвижущихся механизмов - тех самых, сохранившихся в памяти поколений: "авто». Можно с уверенностью думать, что все это как-то связано с нашими подводными братьями.
Их никто не видел, никто о них толком ничего не знает, когда о них заходит речь, все начинают судорожно как бы отмахиваться и, прикладывая указательный палец ко рту, испуганно шипеть – «пс-с-с-с-с-с-т!», но слухи упорно продолжают ходить, разрастаясь вплоть до того, что пока мы ЗДЕСЬ, они ТАМ уже построили ТРЕТИЙ ХРАМ (!!!)

...А давайте-ка вспомним косяки сардин, о которых рассказывали люди моря, эти рыбаки, эти даягим: огромный, сверкающий под водой, переливающийся мириадами искр шар! В нем, в этом гигантском шаре – все эти мелкие и незначительные рыбешки, все эти учетчики Мехлисы, все эти портные Фрадисы, фотографы Зислисы и даже нормировщики Бронштейны или Инструкторы Райкомов Авербухи - все суетно несутся, постоянно меняя курс, по одним им ведомым орбитам! Это ли не прообраз и модель нашей еврейской жизни и даже государственности? Ведь не только и не столько для того сбились в кучу все эти сардинки, все эти Зельцеры-Шмельцеры, чтобы собрать достойный миньян!

Нет, вовсе не для того. Знает ли этот рыбак, этот даяг, что весь этот цирк, все это коловращенье именно для него и устроено? Знает ли он, этот рыбак, этот даяг, или этот страшный зубастый дельфин, этот сатан моря, что пока он, завороженный блеском и вращеньем, тупо будет примериваться своим ли сачком, своими ли зубами – кого бы выдернуть к себе в лодку, кого бы ухватить своей пастью – косяк либо незаметно переместится на безопасное расстояние, либо вообще рассыплется и каждый – опять в одиночку – мирно и незаметно начнет пощипывать травку на своей укромной делянке?
Вот для чего мелкая рыбка сбивается в стаю, вот для чего мы собираемся вместе!

…А что, если евреи таки да произошли от рыб? А что, если еврейский язык происходит от рыбьего?

Чем не подтверждение гипотезы – огромное количество
«рыбных» и «водяных», как-то связанных с водой, фамилий: Фиш, Фишелес, Фишель, Фишер, Фишелевич, Фишгольт, Фишгой, Фишбейцаев, Фишкин-Фишкиндт, Фишов, Фишман, Гефилтер, Щукес, Чишуявер, Чешуйкин, Зееман, Сардинчик, Тунецкий, Акулихман, Озерный, Плотвиерчук, Крючкавер, Лескин, Шаландер, Кефальц, Одэсский, Костикер, Привозицкий, Рыбачкин, Сонин, Кактер, Майский, Побережский, Баркасик, Портман, Биндюжник, Пивной, Бидейкер, Дагстер, Даг, Дагер, ДАГМАН, Дагерман, Стинкердаг, Дагзон, Зондаг, Водяной, Ландвассер, Вассершмидт, Вантус, Гондольцер, Плотицкий, Товстолобиц, Икрис, Сайручкин, Жабрик, Язицкий, Налимкес, Анчоузер, Карасик, Вассерман, Пишвассер, Вассерфиш, Окиянец, Мендельфиш, Мандельфиш, Фидлфиш, Фишерштинк, Мандельвассер, Вассерштейн, Маймышев, Маим, Ямский, Ямиц, Ямланд, Морской, Водолаз, Ручейчик и т. д. и т. п.

Все эти наугад взятые из податных списков второго дистрикта Новибрайтона еврейские – и одни из наиболее распространенных – список далеко не полон – фамилии настойчиво напоминают о каких-то совершенно особенных, неразрывных связях нашего еврейского народа с рыбами, с одной стороны – в частном (интимном, если можно так выразиться) порядке – и в порядке уже «более высокого порядка», простите за тавтологию, указующем на связь евреев с водной стихией вообще…

...Кто такие подводные евреи?
Задав этот вопрос, можно тут же и успокоиться, потому что вопрос настолько всеобъемлющ, что уже содержит в себе все ответы – или хотя бы ростки их.

И из этого вопроса, как из семечка, может вырасти и разветвиться огромное дерево, древо, Древо Познания, каждая ветвь которого, увешанная увесистыми плодами, будет одной из теорий, а каждый плод – одним из ответов.

И тщетно будет подпрыгивать имярек, тот же Побережский, тот же Гольдфарц, срывая плоды, вкушая их, отвечая своим тем или иным потребностям, потребностям этого жаждущего знаний, ненасытно срывающего эти плоды и вкушающего их с беззаветной отвагой имярек, этого Рабиновича или Сандальцера – перепачканного соком их и – не могущего насытиться, и не ведающего, что на один-единственный вопрос Древо ответа не даст!
Никогда, ни в одном из его плодов ней найдет этот имярек, этот Габаец, этот Фишгойдт, не найдет ответа на вопрос вопросов: насколько ядовиты плоды его.
Никогда древо не скажет никому, что плоды его несут в себе яд.
Ибо вкушающий сих плодов этот имярек, этот Линдверг, этот Бронштейн, иссушают в себе Веру, и диббук поселяется в их душах.

Но древо может и не вырасти столь великим, столь ветвистым, каждому – по желанию его! И, если умерить эти желания, вырастет нечто маленькое и неприметное, с двумя-тремя невзрачными плодами, и мы удовлетворим любопытство, не поколебав веры, а яд познания, полученный нами в гомеопатических дозах, лишь ее укрепит…

...Кто же они такие, эти подводные евреи?
Существует множество теорий и домыслов, но мы попытаемся сначала рассмотреть наиболее правдоподобные.

А) Творец, видя несчастья, градом побивающие народ Его, попустил, чтобы часть народа, наиболее активная, наиболее грамотная часть его, смогла переселиться под воду. И уже там, под водой, до лучших времен сберечь все, что может представлять ценность – духовную или материальную - до тех времен, когда они вернутся на сушу и уже открыто возглавят народ и поведут его в благополучное будущее.

Б) Подводные евреи, которых Он вывел в пучину морскую - лишь авангард, подготовляющий новый Исход. Будущее еврейства – бескрайний Океан, там воплотится величие духа.

В) Подводные евреи – элита, золотой запас, семя народа, они существовали всегда, тайно, а иногда и явно – общаясь с евреями сухопутными, поддерживая их в трудные эпохи. Возможно, это и есть исчезнувшие Колена Израилевы. Сухопутные евреи с подводными – сообщающиеся сосуды, идет постоянный обмен знаниями и людьми, совместными усилиями куется будущее.

Г) Гипотеза весьма логичная, красивая, но требующая для своего подтверждения самых серьезных исследований: подводные евреи – одна из стадий биологического развития евреев наземных: сначала – водная стадия, мальки. Далее выход на сушу, несколько поколений развивается по человеческим правилам, затем новое возвращение в лоно вод, как бы – для усовершенствования их, евреев, природы – и т.д.

...Это дошло в преданиях, это такие были мидраши, такие были хохмы про этот Домсовэт, который они там строили и он дорос уже почти до небес, и птицы уже не могли долететь до вершины его, и они, которые строили, уже даже не спускались вниз, а там и жили, и там себе делали кирпичи и все остальное, чтоб строить, а ОН тогда как раз спал, или делал вид, что спал, но потом, когда проснулся, и увидел, то был крайне недоволен.
И возгласил: АНАХНУ ЭЛОГИМ!
И от гласа ЕГО рухнул этот Домсовэт, и все, что в нем, и все, что с ним, и поняли они, которые стояли вокруг и смотрели: нет, мы построим микву, и вернемся в воды, и будем очищаться, а может – просто станем жить там.
Трудно сейчас сказать, как все было на самом деле. Вполне возможно, что действительно строили какое-то большое общественное здание, как уже не раз строили, где хотели разместить все эти еврейские организации, все эти Райксовэты.

А вдруг оно рухнуло недостроенным, погребя под собой всю рабочую смену, да еще и какую-нибудь нанятую спонсорами комиссию, приехавшую на объект разбираться!? Разбираться со всеми вопиющими нарушениями СНИП-ов, чудовищным воровством денег и материалов, постоянными невыплатами рабочим их жалованья!?

И когда прислали уже новую комиссию, которая должна была разобраться с причинами и следствиями и, главное, выяснить, не осталось ли чего-нибудь такого, что могло бы выставить в невыгодном свете этих самых спонсоров…

Все, все в жизни строится на любви!
Любовь малых сих – она как кровь, она тоненькими ручейками капилляров течет ввысь, собираясь во все более мощные потоки, идущие к сердцу макрокосма, отражающего, вбирающего в себя мириады микрокосмов, то есть нас с вами, и уже оттуда возвращается, из этого сердца, коим являются наиболее видные члены общества, те, что и становятся спонсорами, благодетелями, патронами, солью земли (это ведь можно называть как угодно).

И уже оттуда, с высей горних, низвергаясь и дробясь, расходится, возвращается эта любовь, эта благодать, эта шхина по артериям общественного устройства. Она возвращается, опять доходя до наитончайших капилляров, до каждого последнего мишигинэ, до каждого последнего шлимазла, до каждого последнего шнорера – и каждый получает свое, каждый получает по делам своим, каждый получает по любви своей.

И вот, в этом на миг разорванном круговороте любви, когда удалось выяснить, что бэсэдер, приличия соблюдены, что не будет ничего, кроме горя, кроме оплакивания безвременно погибших членов комиссии и, естественно, строителей, не будет этих никому не нужных скандалов, что не будет никто устраивать этот геволт, нашелся один довольно энергичный машиах – или это был не машиах, а машгиах, разные говорят по-разному – он нашелся и сказал, что ша, шэкэт, что это ОН так захотел, что ОН был КРАЙНЕ НЕДОВОЛЕН, потому что опять они все хотели быть как ОН, и даже сильнее ЕГО, и что хрена с два еще кто смиху получит, пока на этом самом месте микву не построят, микву, чтоб все очистились.

И это с тех пор всегда, когда закладывают микву, читают Агаду на Домсовэт, это тот машиах, уже никто не помнит, как его звали, так вот, этот машиах (или машгиах?) научил.

И стали строить эту микву, и опять заструились вверх и потом обратно вниз все эти потоки любви, и пошли ДЕЛА, потому что миква была громадная, и все опять пришло в порядок. Все стало бэсэдер, а кирпичей и изразцов, не говоря уже о меди и серебре, строевом кедре и кипарисе, о древесинах адом и шахор, на нее, на эту микву, пошло не меньше, чем на тот злополучный Домсовэт, потому что не только была она неописуемых размеров, но и простирались от нее под землей каналы абсолютно до всех морей, лэ коль ямим.
Так этому машиаху ОН повелел.
И грохотала великая стройка, и только и слышалось отовсюду: мазл тов – мазл тов!
И шли, шли ДЕЛА.

И семь лет заполнялась эта миква водой.
И шесть лет, пока она заполнялась, возглашались беспрерывно, денно и нощно возглашались брахи, возглашались благословения на каждый ее изразец, на каждую ее ступень, на каждый из поддерживавших крышу столпов. Даже на каждую скамейку, на каждую вешалочку, на каждую табличку, оглашавшую имя жертвователя и сумму, им данную для устройства вешалки ли, скамейки ли, столпов ли, а то и главных двух столпов – Яхима и Бооза, что чудесным образом воплотились так, будто сам Шломо руководил строителями.

А на год седьмой, шабатный год, когда утихли клики возглашавших брахи, а эти работники, апоалим, опустили задвижки, чтобы вода уже не шла, ОН повелел ТАК и ТАК сотворил, чтоб вода продолжала наполнять Микву и сквозь закрытые задвижки, и вода со стонами и с гудением продолжала наполнять эту Микву еще целый долгий год.
Ибо велика была Миква, велика получилась, как море.

Вот что гласит нам Агада на Микву, которую всегда следует читать по прочтении Агады на Домсовэт.

Никто не знает, где была эта Миква, одни говорят, что была она рядом с этой стеной плача. Но кто знает, где была эта Стена Плача? Никто не знает, где была эта стена плача, в которой погребали или всех, или – только тех, кто – СЕРДЦЕ, и плакали, потому и называлась она так.

Никто не знает, где была эта стена плача, хотя многие говорят, что она была в Ир У Шалайиме, но – кто скажет, где он был, этот Ир У Шалайим?

Есть люди, и они себя называют «Нэвиим Цдакиим», и они говорят, что этот Ир У Шалайим там, где земля – вся стекло, но туда еще никто не дошел.

Каждый год кто-нибудь из них отправляется туда, ибо сказано: «В следующем году – в Ир У Шалайиме» - но никто еще оттуда не вернулся, не рассказал, где это.

Не вернулся из этой земли, где все – стекло и обсидиан.
А те, что вернулись – вернулись форменными гипэйгерами, и тела их были – сплошная язва, и успевали они лишь прошептать своими распухшими, истрескавшимися губами, что коснулся их Азазэл, а про Ир У Шалайим ничего не успевали сказать, и тут же испускали дух свой…