О знаменитых подпольных пуримшпилях, которые в застойные годы устраивали советские отказники, вспоминали уже достаточно часто. Однако о пуримшпилях и вообще еврейской жизни перестроечной эпохи мемуаров, насколько я знаю, еще никто не писал. А жаль. Ибо время тогда было сверхинтересное. С одной стороны, гонения на еврейскую жизнь вроде бы прекратились, и она потихоньку стала вылезать из подполья. А с другой стороны - не приехали еще богатые заграничные дяди, которые все бы организовали по собственному разумению. В результате советские евреи на короткий срок оказались предоставленными сами себе, и национально настроенная их часть получила возможность самовыражаться - всяк молодец, да на свой образец.
Примерами подобного самовыражения и стали два пуримшпиля, поставленные в Москве силами еврейской компании, стихийно образовавшейся в 175-й спецбиологической школе, где в перестроечные годы учился, среди прочих, и автор этих строк. Первый спектакль был поставлен в 1989 году. Кто именно первым подал идею, уже не помню. Возможно, это был Гриша Б., сын известной переводчицы, с детства тусовавшийся в кругах отказников и прочих еврейских активистов. Как бы то ни было, идея немедленно овладела массами. Oбщими усилиями сценарий был написан за два дня, а роли распределены и того быстрее. Мордехая получил Гера Сандлер, мечтавший тогда о карьере врача-проктолога, а в итоге ставший актером идишского театра и звездой израильского кино. Я довольствовался скромной ролью Харбоны, да будет он помянут добром.
Будущую сценическую площадку застолбили на квартире у известного еврейского активиста Юрия Сокола, организовавшего на дому еврейскую библиотеку. Гера очаровал школьного завхоза и получил от нее ключ от актового зала. И процесс пошел. Следующие пару месяцев казенный Ильич, висевший, как полагается, прямо над сценой, минимум дважды в неделю наблюдал за репетициями еврейского спектакля.
О самом выступлении вспомнить особо нечего. Пуримшпиль мы сыграли дважды, один раз перед московской публикой, а другой - перед гостями из Риги, которые весь спектакль сидели с каменными лицами и хранили молчание, как на похоронах, однако потом в один голос утверждали, что им было очень, очень смешно, и вообще давно они так не веселились. А вот на репетициях в какой-то момент стало весело - буквально за неделю до премьеры Гера Сандлер внезапно заболел.
Репетировать без ведущего актера мы не могли. Однако, на наше счастье, недостатка в евреях в школе не было. Так что кто-то попросил восьмиклассника К. побыть "гусариком" - постоять на сцене, в нужный момент подавая по бумажке реплики. Все шло замечательно, пока по сценарию Эстер не пришло время падать в обморок. Поскольку Гера уже тогда был первым бабником школы, наша Эстер, привыкшая к его высокой квалификации, не глядя откинулась назад... и оказалась на полу, поскольку юный К. , не имевший до этого дел с прекрасным полом, где стоял, там и остался стоять.
Эстер с шутками и прибаутками вернули в вертикальное положение, К. объяснили мизансцену, объявили второй дубль, Эстер начала падать... Нет, на этот раз К. ее поймал. Но вместо того, чтобы ловить за талию, ухватил ее за локти, после чего почти профессионально заломил ей руки за спину.
Третье падение страховала уже вся труппа, но на этот раз К. справился. Теперь по сценарию Эстер следовало привести в чувство. Что К. немедленно и проделал - с размаху шлепнув ее пониже спины.
По-моему, закончить репетицию нам в том день не удалось.
***
Второй и последний пуримшпиль мы поставили через два года, в помещении еврейской библиотеки с загадочным названием МЦИРЕК "Тхия" (не уверен, что даже тогда я знал, как это расшифровывается). К тому времени легальная еврейская жизнь уже цвела всеми цветами, а в самом центре Москвы действовало вновь открытое израильское посольство.
Поскольку школу к тому времени мы уже закончили, собраться всем вместе нам было уже сложнее. В итоги все репетиции свелись к одной читке, где актерам раздали бумажки с ролями. До последнего момента было не ясно, кто все-таки будет злодеем Аманом - буквально в день премьеры эту роль взял наш одноклассник-кореец, который вообще-то приехал на спектакль в качестве зрителя. Он, в итоге, играл вообще с листа (впрочем, ни ему, ни зрителям это не помешало). Tот пуримшпиль вообще оказался интернациональным: музыкальное сопровождение обеспечил русский парень Леша, а декорации были нарисованы профессиональным иконописцем! Хотя в тогдашней Москве это никого не удивляло - как рассказывала знакомая, в их пуримской труппе накануне спектакля постились все, однако одна половина соблюдала Пост Эстер, а вторая - Великий Пост.
Наш же спектакль с первой секунды превратился в непрерывный поток импровизации. Отработав очередной номер, актеры забегали за кулисы, бегло смотрели в сценарий и выходили импровизировать дальше. В какой-то момент сценарий исчез. После чего все окончательно пошло кувырком.
По задумке, в финале все участники выходили на авансцену с бутылкой коньяка, которую следовало распить под финальную песню: "Ведь еврею по закону в Пурим напиваться надо до пьяна". Однако когда момент настал, выяснилось, что реквизит закончился, поскольку каждый, зайдя за кулисы, немедленно припадал к означенной бутылке за вдохновением.
Самое интересное, что публика встретила происходящее «на ура». В МЦИРЕКе, как выяснилось, в этот момент создали любительскую труппу. Она ставила пуримшпиль в ДК Колхозников (который по такому случаю немедленно переименовали в "Бейт-Тарбут Кибуци"), однако вынашивала куда более серьезные планы. У этой труппы имелся профессиональный режиссер, который, посмотрев наше безобразие, решил, что все, что он видел - гениальные режиссерские задумки неизвестного мастера.
***
После отъезда из Москвы участвовать в пуримшпилях мне больше не доводилось. Зато довелось познакомиться с теми, кто в прошлой жизни тоже участвовал в подобных действах, где было не менее весело. Последний "мемуарий" будет написан по их показаниям.
Сценарий для пуримшпиля обычно пишется по мотивам книги Эстер. Однако в начале 90-х студенты недавно возникшего питерского Еврейского Университета решили, что про Мордехая и Эстер - это для "балабайтов", они же, как настоящие знатоки, поставят "Голеас-шпиль" - соответственно, про бой Давида и Голиафа.
"Небеса ли виной или местная власть", но роль Голиафа получил юноша, мягко говоря, не самого атлетического телосложения. Чем ближе была премьера, тем больше он волновался, что не справится и сорвется, так что буквально перед занавесом хлопнул для храбрости стакан водки.
После этого все пошло как по маслу. Наконец Давид раскрутил свою пращу и всадил в голову Голиафа бутафорский камень, тот картинно взмахнул руками, рухнул на сцену под бурные аплодисменты зала - да так и остался лежать.
Сначала все подумали, что актер просто не вышел из образа. Но поверженный Голиаф оставался лежать, не подавая признаков жизни. Вызвали скорую. Приехавший врач опытным глазом поставил диагноз - алкогольное отравление - и уже собрался было уходить, но вдруг обратил внимание на столпившуюся публику, а затем, переведя взгляд на пациента, с изумлением спросил:
- Слушайте, что происходит в городе? У меня уже четвертый вызов, каждый раз алкогольное отравление, и каждый раз - евреи?!
***
Воспоминания о пуримшпилях отказников:
Еще про Пурим:
Таинственный меценат помог провести Пурим в Лондоне
Пурим-party в Иерусалиме 22 марта: блюз, клезмер, драм и бас
