Ночь. Сад. Фонтан

Он
(входит)

Вот и фонтан. Мне велено здесь ждать.
В коленях дрожь и пот покрыл ладони,
Не в силах я уж дух перевести
И вечером прохладным насладиться.
А помнится, был в хедере воспитан
Лишь Господа единого бояться –
Не происков людских, тем паче – бабьих.
Чего ж я трушу? Разве юной шиксой,
Честолюбивой и надменной панной,
Я нонче быть отвергнутым страшусь?..
Чу, шелест юбок – стало быть, идет.

Она
(входит)

Князь! Ты ли это?

Он

                           О, волшебный голос!
Как счастлив слышать я его! Вся кровь
Во мне остановилась...

Она

                          Полно, полно!
Часы бегут, и дорого мне время.
Прерви поток своей изящной лести –
Выслушивать признанья недосуг.
Коль я соединить судьбу решилась
С твоей судьбой – и бурной, и неверной, –
Любезен будь поведать мне все тайны,
Намеренья свои и опасенья,
Чтоб об руку с тобой могла я смело
Взойти на трон – не с жалкой слепотой,
Чтобы рабой безмолвной не сидела
За пяльцами в светелке день-деньской,
Но знала б государственное дело
И правила бы твердою рукой.
Я слышала, в твоем медвежьем царстве
Фемины притязанья не в чести,
Но в странах просвещенных европейских
Иного, к счастью, нонче нет пути:
Эльжбета-Регина у бриттов, Мэри –
У скоттов, Маргарита – в Нижних Землях,
И целый сонм франкийских королев...
И я хочу, запомни, быть не хуже!

Он

Рад слышать, пани, я сии реченья
Разумные и трезвые весьма.
Мню, заключим священный наш союз
В расчете здравом, а не в ослепленье.
Получишь ты и почести, и власть,
Что царскому приличествуют сану.
Но выслушай ж историю мою –
Чтоб в браке нашем не было обману.

Я чаю, не зело дивиться станешь,
Проведав, что высокого рожденья
Всевышний мне не даровал. Зато
Я верный сын избрáнного народа.
Царевич твой, забытый миром отрок,
Давно погиб, зарыт и не воскреснет.
Изволь же выслушать, кто я таков.
Я жид пархатый из Руси Червонной
На тайном заседании Совета
Раввинского мне дали порученье
Царевичем московским обернуться
И панов рад спесивых обмануть
Да с ляшской ратью двинуться на Русь,
Им посулив поставить там латинство,
Взойти на трон и ко двору вернуть
Тех дьяков думных, думных же дворян,
Что в мудрости жидовской наторели,
И всю Московию в жидовство свесть,
Как некогда пытались дьяк Феодор
С княгинею Еленой Волошанкой,
Но Сам взъярился – и пошли ко дну.
На сей же раз раввины расстарались:
Чтоб воплотить сей замысел великий,
Тринадцать лет назад мне путь к престолу
Расчищен был одним убийством дерзким...

Что скажешь ты, ясновельможна пани?
Довольна ли признанием моим?
Перед тобой притворствовать не стал я –
Отныне правду знаешь про меня.
Что ж ты молчишь?

Она

                          О стыд! О горе мне!
(молчание)
Почто, скажи, безумный самозванец,
Решил ты мне поведать свой позор?
Кто требовал признанья твоего?!
Уж если ты, литовский жид безродный,
Смог ослепить чудесно два народа,
Так должен ты хранить до гроба тайну,
Умолкнуть в пейсы сальные свои.
Могу ль, скажи, предаться я тебе,
Забыть свой древний род и стыд девичий,
Когда ты сам столь запросто и глупо
И свой обман, и умысел коварный
Пред миром всем согласен обнажить!
Так знай: не моего благоволенья,
Не сердца моего и не руки –
Достоин ты позорной петли, дерзкий,
Иль топора на плахе площадной!

Он
(гордо)

Не стоит, пани, так меня корить
За честность, что пристала меж супругов.
Не стоит унижать меня вотще –
Властитель я, коль то угодно Богу.
Тень царская меня усыновила
Наследником из гроба нарекла –
Взамен дитяти, ножиком проклятым
Убитого на углицком дворе
Чрез месяц опосля жидовской Пасхи, –
Пытались раньше, только не смогли.
Мне тень послала камушек трехцветный
С сияющим, что снег, одним ребром
Как власти знак, как яблоко державно,
И трижды попрощалася со мной,
И помнить наказала. Я – царевич,
И, право, ни к чему мне пред тобой,
Полячкой гордой, долго распинаться.
Тебя я не неволю – оставайся:
Так не отдашься грязному жиду,
Но и не станешь вольною царицей.
Прощай!

Она

            Постой, царевич. Наконец
Я слышу речь не мальчика, но мужа.
С тобою, князь, она меня мирит,
Про твой жидовский род я забываю.
Но знай: пока Москва тебя не примет,
На ложе брачное я не взойду.
Своею честью дорожа, я стану
Супругою царю – не самозванцу,
Что сети расставляет на границе
И сам же в них рискует угодить.
(уходит)

Он

Скажи на милость, экая мадонна!
Моя взяла, однако, – молодцом!
Шма Исроэл! Гордитесь мною, ребе!
И решено: заутра двину рать.