В этой части своих воспоминаний Вера Ивановна рассказывает о так называемом «черном дне», или «дне московской паники», — 16 октября 1941 года, когда немцы, взяв Вязьму, подошли вплотную к Москве. События эти хорошо известны, но вспоминать о них не любили ни в советские, ни в постсоветские годы.
Наум Коржавин написал в 1945 году:
//Календари не отмечали
Шестнадцатое октября,
Но москвичам в тот день — едва ли
Им было до календаря.
Все переоценилось строго,
Закон звериный был как нож.
Искали хлеба на дорогу,
А книги ставили ни в грош.
Москвичи были уверены, что город будет сдан и строили удивительные планы: вот доходный дом Гучкова — здесь в подвале можно спрятать евреев и всяких иных неугодных фашистам граждан, благо что подвал так удобно устроен, в нем много отдельных помещений, имеющих свои выходы. Эти несбывшиеся планы напоминают фантасмагорические описания в книге «Любовь властелина» Альбера Коэна, в которой автор рассказывает о берлинских подвалах, где скрываются бывшие берлинские богачи, обреченные провести таким образом последние дни перед неминуемой гибелью.
И столь же фантасмагоричен рассказ Веры Ивановны о поиске на Белорусском вокзале на запасных путях в вагонах, куда погрузили московских добровольцев, ее учителя, филолога и литературного критика Александра Абрамовича Аникста. Все эти наполненные хаосом и ужасом события осени и зимы первого военного года оставляли надежду только на чудо, каковым и представляются действия Жукова, который навел в Москве относительный порядок. И хотя историки могут с этим поспорить, в памяти очевидцев именно он остался человеком, который принес городу неожиданное спасение.
