Вера Ивановна Прохорова провела в лагерях около пяти лет. В этом ролике она рассказывает о том, как была осуждена. Рассказ начинается с Дня Победы, когда всеобщее ликование в Москве объединило людей разных национальностей. Тогда лозунг о «дружбе народов» был еще актуален, и такие люди общались, дружили, создавали семьи. В послевоенной Москве было немало иностранцев с Запада, и очень скоро «отец народов» понял, что контакты между ними и советскими гражданами очень опасны. На фоне очередного психоза вождя и была арестована Вера Прохорова, которая тогда преподавала английский язык в Институте иностранных языков.
Вот как она описывает этот момент в книге «Четыре друга на фоне столетия»: «Я до последнего момента не догадывалась, что арестована. А когда мне показали наконец ордер на арест, я решила для себя, что все, занавес опустился и жизнь закончилась. Понимала, что 10 лет мне дадут как минимум. И главным для меня было не назвать ни одного имени, чтобы от меня цепочка арестов не потянулась дальше. Я-то им была неинтересна, им были нужны Нейгауз, Рихтер, Фальк».
Тем не менее в лагерь Прохорова попала на волне борьбы с космополитизмом и уже в лагере узнала об антисемитской кампании Сталина. Вера Ивановна подробно рассказывает о том, как постепенно все начиналось: ввели пункт «национальность» в паспорте, стали высчитывать, кто еврей, а кто нет, т. е. «еврейское происхождение стало знаком». Для прикрытия откровенного антисемитизма кампании было арестовано несколько русских, которые были также объявлены космополитами. Друг Густава Нейгауза Александр Габричевский говорил о себе: «Я необходимое количество русского для оправдания бешеного антисемитизма».
Прохорова была осуждена по статье 58–10 — «пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти». По той же статье сидели немки и западные украинки, вьетнамки и кореянки, русские жены иностранцев. Причины посадки были самые нелепые: пересказанный сон, анекдоты, не вовремя вырвавшийся смех. Все они считали, что из лагеря уже не выйдут, ведь отец народов собирался жить чуть ли не вечно.
