Представим себе большой белый циферблат. Новые часы Судного Дня. Они самые, никаких шуток.

Для тех, кто рисует комиксы.
Для тех, кто их читает.
Для тех, кто вынужден читать тексты тех, кто читает комиксы.
Для тех, кому приходится смотреть фильмы тех, кто вынужден читать тех, кто читает комиксы.

На циферблате - без пяти минут двенадцать.

Сыну литовских иммигрантов Джерри Сигелу сейчас 18 лет. Джерри – репортер студенческой газеты «Факел» и главный редактор фэнзина «Космические истории». А еще он – сирота (отец Джерри умер от инфаркта, когда грабители вломились в его лавку) и лучший друг молодого художника Джо Шустера.

На циферблате – без четырех минут двенадцать.

За окном 1932 год, Америка уже несколько лет бултыхается в Депрессии, национальный ВВП падает, будущее страны выглядит тоскливым и серым. Джерри и Джо сидят на кухне и рисуют свой первый комикс про Супермена. Первый Супермен еще не похож на Кларка Кента, первый Супермен – простой американский парень по имени Билл Данн.

Безумный химик встретил его однажды в очереди за бесплатным супом, познакомился и предложил ему выгодную сделку: хороший ужин и новый костюм в обмен на участие в его секретном эксперименте. Испытав на себе эликсир безумного гения, Билл Данн получает сверхчеловеческие способности и мгновенно съезжает с катушек. Начинает грезить о безграничной власти и мировом господстве, что быстро приводит его назад к бесплатному супу.

Полночь, механизм щелкает, и стрелка отправляется на новый круг.

Две минуты первого.

За окном весна 1933 года. Джерри Сигелу не спится, уже полчаса он смотрит в стену, пытаясь собрать мысли в один большой клубок. Джерри снова думает о Супермене. No more darkness, no more realism. Новый Супермен Джерри Сигела – это гибрид ветхозаветных Самсона и Моисея. Непобедимый парень из страны, которой больше нет. Нелегальный иммигрант приехал в Америку, и она будет его новым домом. Супермен остановит Депрессию, покарает фашистов, cпасет планету от космических катаклизмов.

Стрелка нервно бежит по циферблату.

Делает первый круг, и «золотой век» индустрии комиксов проносится перед глазами случайного зрителя.
Второй круг. «Серебряный век» пытается не повторить ошибки предшественника, но упорно наступает на каждую «золотую» граблю, пряча свежие синяки за кислотными красками и выжимкой из популярного фрейдизма.

Еще один круг. На циферблате – без двух минут двенадцать.

За окном - январь 1986 года. Дирекция издательства "DC Comics" предлагает 70-летнему Джерри Сигелу написать «последнюю» историю про Супермена. Историю его смерти, его последнего сражения. Но старик отказывается, он не может совершить подобное преступление. Редактор слушает его монолог и с пониманием кивает. На следующий день «лицензия на убийство» уходит молодому британскому анархисту Алану Муру.

Британец от «лицензии» не отказывается, хотя сейчас его мысли заняты совсем иным. Неделю назад Мур сдал в печать первый выпуск графической серии «Хранители».

Две минуты первого.

«Хранители» получают премию «Хьюго» за лучшее фантастическое произведение года, читатели комиксов выходят из катакомб, теперь они могут говорить о графических романах в полный голос. Спустя пару лет наступает новая эпоха, эпоха «взрослых тем» и «глубинных смыслов».

Спустя четверть века и она подходит к концу. Экранизации комиксов теперь привычное явление: над ними работают лучшие режиссеры и сценаристы, лучшие актеры готовы надеть латекс и взять себе имя из двух прилагательных. Искусство, бывшее пристанищем честолюбивых юродивых, превратилось в потеху для масс. Джерри Сигел умер, Нил Гейман сменил профессию, Фрэнк Миллер сошел с ума, Алан Мур проклял свой бизнес и скрылся в шотландских топях. Говорят, обитатели Баскервиль-холла до сих пор слышат по ночам его стоны, предвещающие смерть очередного коллеги.

Без трех минут двенадцать.

2008 год. Агент вселенской энтропии Кристофер Нолан проводит адский эксперимент. Он пытается cпасти индустрию комиксов от плесени при помощи банального инсулинового шока. Двумя росчерками пера Нолан убирает из мифа про Бэтмена несущие стены и секунду спустя замирает в ужасе: выживет ли пациент, умрет или просто превратится в чудовище.

Спустя минуту свидетели эксперимента нервно вытирают пот со лба, пытаясь удержаться от нервного смеха. Пациент все же умер, но в его rigor mortis столько забавного и естественного, академики это любят.

Куранты снова бьют полночь.

От минуты отчаяния до момента рождения новой надежды всего ничего.

Одна минута первого.

Зак Снайдер принимает эстафетную палочку. Гики всей планеты дружно смотрят ему в рот и слушают каждое слово нового мессии. Они знают, у этого человека есть «философский камень»: он умеет превращать воду в вино, зомби-тихоходов — в олимпийских спринтеров, а учебник античной истории - в финал Лиги Чемпионов. Гики не ошибаются.

В марте 2009 года детище Зака Снайдера вываливается из монтажной, и все видят ужасную метаморфозу. В руках коварного мага выдержанная годами мизантропия Алана Мура трансформировалась в ностальгию высшей пробы. Экзистенциальный полифонический роман стал историческим эпосом без единой параллели с современностью, неприятные уроды с дряблыми мышцами обросли бронзой и получили статус новых олимпийских богов, плот из человеческих тел уплыл в рисованную реальность, а мертвый Комедиант, наоборот, из нее вышел.

Две минуты первого.

«Хранители» 1986 года избавились от запаха нафталина и стали «Хранителями», необходимыми году 2009-му. Используя весь арсенал поколения «darker and more realistic», Снайдер не только избавил жанр от сытого нигилизма последних лет, но и перекинул его на следующий качественный уровень. Хотя это, может быть, только иллюзия. Часовщики и часовые тоже очень часто ошибаются.