К. Сапгир: У журнала сюрреалистов «Минотавр», выходившего в Париже в 30-е годы, существовала своя программа, свой манифест. А каково кредо вашего издания?
М.Гробман и И.Врубель-Голубкина в ОГИ, 2002 г. Фото Д.КузьминаК.С.: По какому критерию вы отбираете произведения?
М. Гробман: Наш критерий – то, что нравится нам. А нравится нам все новое. Мы принимаем к себе вечных диссидентов от искусства. «Зеркало» вообще – приют всех тех, кого отчего-то и где-то не захотели напечатать. «Зеркало» объединяет тех незаурядных авторов, которых пока не признают – по разным причинам, кто и сегодня нигде не находит себе места. То ли слишком радикальных, то ли непонятных, непонятых, а, следовательно, пугающих. Главный критерий для нас – качество, форма.
И. В.-Г.: Мы успешно и упорно отслеживаем самые актуальные тенденции в современной литературе. Почти каждый наш номер открывает новых авторов. Одновременно мы предъявляем признанных мастеров-новаторов, таких как Игорь Холин, Генрих Сапгир, Всеволод Некрасов. Но при этом печатаем мы и блистательных поэтов 50-х, которые и сегодня остаются для России «прекрасными незнакомцами» - Красовицкого, Хромова, Черткова...
М. Г.: Аналогию можно усмотреть в литературной судьбе Иннокентия Анненского. Для узкого круга он был поэтом высочайшей пробы, признанным мэтром – а вот широкая публика в то время была занята «блестящим и гениально солнечным» Бальмонтом – который на самом деле не был ни блестящим, ни гениальным.
К.С.: Не вполне соглашусь...
И. В.-Г.: «Зеркало» собрало вокруг себя уникальных людей, уникальных писателей. Саша Соколов, целую вечность не желавший нигде печататься, теперь публикует новые свои вещи у нас. Немало печатали мы Илью Кабакова из его американского далека. У нас публикуется Григорий Казовский – главный в мире специалист по идишской авангардной культуре 1-й половины XX века.
К.С.: Какая финансовая ситуация «Зеркала» в Израиле?
М. Г.: «Зеркало», выходящее по-русски, финансируется израильским Министерством культуры, местным муниципалитетом. Но все эти люди и организации, которые выписывают чеки, предоставляют нам полную свободу высказываний – хотя мы часто печатаем очень острые вещи, касаемся спорных проблем, будь то литература, политика, публицистика, и не только в отношении Израиля. У «Зеркала» есть имя, серьезное реноме. И нас не только не цензурируют, но страшно боятся малейшего упрека в попытке цензуры!
Сколько раз в год выходит журнал?
М. Г.: Дважды в год.
A какой у вас тираж?
М. Г.: Пусть это останется тайной, которую предстоит разгадывать историкам литературы.
Что будет с журналом через три-пять лет?
М. Г.: Три-пять лет – вообще «не деньги». Что будет через сто?! Это уже серьезно.
А что же будет через сто лет?
М. Г.: «Зеркало» станет библиографическим раритетом. Останется как, например, какая-нибудь вавилонская стела. В «Зеркало» не перестанут вглядываться, им не устанут любоваться, как любуются отблеском ушедшей красоты.
