…Был один еврей, так он сказал, что все проходит.
Солнце тоже, вей, садится на закате дня,
Но оно еще родится, жаль, что не в пример меня.
Кто же будет одевать их всех потом по моде?»
— Александр Розенбаум, «Еврейский портной»
Его похоронили на парижском кладбище Пер-Лашез. На похоронах французский президент Николя Саркози назвал его «поэтом французского кутюра», «воплощением творческого духа Франции». Эти цитаты СМИ исполнительно воспроизвели, не добавив ничего или почти ничего. А ведь Лапидус был одним из тех, кто не просто создал новый стиль, но изменил сам взгляд на стиль вообще — и именно он в ответе за то, каким мы видим мир сегодня.
Ну да, перед нами — типичный еврейский портной, нуль-перемещением попавший на чинное авеню откуда-то из-под Егупеца. Так же, вероятно, выглядел портной из России Рувим Лапидус (позднее ставший Робертом), отец великого дизайнера, который, подобно тысячам соплеменников, в начале прошлого века ринулся от погромов в Париж. Там он поселился с семьей в квартале мануфактурщиков Сантье.
Улица Сантье — один из самых колоритных уголков торгового Парижа. Жизнь здесь просто кипит. В дверях бесчисленных пошивочных ателье и магазинах оптовой торговли тканями и одеждой что-то непрерывно таскают туда-сюда. В кафе и просто на улице жарко спорят деловые люди в фесках, чалмах и ермолках. По узким улицам и дворовым проулкам ловкие парни волокут тюки и бойко катят тачки с цветными рулонами мануфактуры, которой тут из рода в род торгуют выходцы из Северной Африки и Восточной Европы. Здесь и родился Эдмон (впоследствии Тед) Лапидус. Было это 23 июня 1929 года — 80 лет назад «с хлястиком», как говорят портные.
Известно, что карьера модельера юношу отнюдь не влекла. Ему, в отличие от Ива Сен-Лорана, не хотелось разрисовывать выдуманными деталями платья на картинках из модных журналов. Эдмон хотел стать врачом — только вот где бедному еврейскому портному взять деньги на изучение медицины? Волей-неволей Лапидус-младший принимает решение «остаться в семейной лавке» и отправляется на изучение ремесла в послевоенную Японию.
В те годы в Стране восходящего солнца не было ни Кэндзо, ни Ханаэ Мори, ни Ямамото. И Лапидус поехал в Токио изучать не эстетику, а технологию — устройство современных фабричных машин для поточного производства одежды. Позже он скажет: «Если есть квалифицированная рабочая сила, неважно, где производить одежду — на фабрике или в Доме Моды».
Как создавать моду на славу? Для этого надо продавать не только имя, но и всю жизнь. Иначе говоря — стать брендом.
Что есть бренд? В словарях читаем: «Бренд (англ. brand) означает в переводе “товарный знак”, “торговая марка”». Версия Джеймса Р. Грегори: «Бренды не существуют в реальном мире — это ментальные конструкции. Бренд лучше всего описать как сумму всего опыта человека, его восприятие вещи, продукта, компании или организации». Версия Дэвида Ф. Д'Алессандро: «Бренд — это более чем реклама или маркетинг. Это все, что приходит в голову человеку относительно продукта, когда он видит его логотип или слышит название». Ну и прочие версии: бренд — это обещание, бренд — это контракт (и чем больше в нем пунктов, тем лучше), и т.д. В общем, мы примерно поняли.
В 1951 году Эдмон Лапидус создает собственный бренд. Вслед за «Christian Dior», который как раз тогда начал экспериментировать с продажей лицензий на производство аксессуаров, Лапидус выпускает часы, солнечные очки, парфюм и эксклюзивные ручки, украшенные его лейблом.
Еще через семь лет при содействии Шарля Азнавура Лапидус открывает в Париже свой первый салон Высокой Моды, а чуть позже — магазин готовой мужской одежды. Магазин назывался «Tedd», ибо Лапидус к тому времени поменял имя «Эдмон», казавшееся ему старомодным, на «Тед» — покороче, на американский манер.
Тем временем бутики с лейблом «Тед Лапидус» вырастали в мировых центрах моды, от Лондона до Нью-Йорка, от Мадрида до Гамбурга, как грибы после дождя. В бутиках любой посетитель мог приобрести стандартный костюм по размеру — и во вселенной кутюрье это вызывало брожение умов. Навсегда остались в прошлом лавки, где портной с сантиметром на шее мерил заказчика с ног до головы, подгоняя костюм по размеру и фасону. Для кутюрье старой школы «серийный» подход к священному делу пошива был потрясением основ. А что делать? На дворе новые времена, а в мире моды набирает мощь «новая волна», и Тед Лапидус — флагман ее.
В 1963 году, накануне вступления во французский Синдикат Высокой Моды, Тед Лапидус подписал контракт с универмагом «Belle Jardiniere» («Прекрасная Садовница»). Главный пункт контракта — открытие магазина «прет-а-порте» под маркой «Тед Лапидус». Отныне кутюрье творил как бы в трех измерениях: эксклюзив для важных персон (среди которых аристократы, магнаты, жены президентов); коллекции prêt-à-porter, которые распространяются через фирменные бутики, и наконец, массовое производство одежды по дизайну маэстро — эта одежда производится серийно и реализуется через сетевые магазины.
В начале 1960-х дизайнер объявил «всеобщую мобилизацию» слабой половины человечества, одев женщин в блейзеры с золочеными пуговицами и погонами. Оказалось, что фантазии в стиле «милитари» гётевское «вечно женственное» лишь подчеркивают.
«Люди в моей одежде выглядят на десять лет моложе и на десять фунтов стройнее», — частенько хвалился Лапидус, и то были не пустые слова. Его талант проявился в идеальном крое, в пристальном внимании к деталям — и все под личиной эдакой бесшабашной «молодежности». В отличии от Пако Рабанна, Лапидус не находил сексуальными ни металл, ни пластик. Не привлекал его ни ориентализм Сен-Лорана, ни утонченность Диора, ни мини-юбки Куррежа. Зато Лапидус развил стиль сафари, предложенный Сен-Лораном. Изображение Брижит Бардо в приталенной куртке песочного цвета со шнуровкой спереди стало символом Дома Лапидуса.
Впрочем, его излюбленной материей был деним — джинсовая ткань. Джинсы нужны были Лапидусу, чтобы раздвинуть границы Высокой Моды и создать стиль, бросивший вызов элегантным матронам и наивным куколкам с большими глазами.
Этот новый стиль стал зваться «унисекс».
В 60-70-е годы в мире начало происходить нечто странное. На подиумах стали появляться андрогины с русалочьими волосами до бедер, в обтягивающих штанишках, прозрачных рубашках. А модели женского рода, наоборот, выступали в брючных костюмах, бесформенных спортивных штанах или джинсах. Впрочем, из денима отныне изготавливались безукоризненные сарафаны, юбки, вечерние туалеты. Они приводили в восторг публику — и ужасали королей моды, называвших деним «синей чумой».
Под стать нынешним андрогинным идеалам были музы Лапидуса — ye-ye girl Франсуаза Арди, синеокий красавчик Ален Делон, певица Аннабель Буффе, напоминавшая «гарсонку» (девочку, похожую на мальчика). И хотя сегодня в мире моды многие поют отходную унисексу, вот уже несколько десятилетий он не сдает позиций и держится невзирая ни на что.
Дизайнер — всегда отчасти провидец. И Тед Лапидус, работая над своими «бесполыми» моделями, понимал, что в мире, где царствует утилитарность и стандарт, дни Высокой Моды, возможно, сочтены.
Будем реалистами: 99 % женского населения Земли никогда в жизни не сможет даже примерить творение изощренной фантазии королей моды. А что касается клиентов, вряд ли среди посетителей дефиле найдется пара сотен человек, которые закажут себе эксклюзивное платье: на его пошив уходит 500-900 часов, то есть около двух-трех месяцев работы, а кто же захочет столько времени его ждать?
Что же касается авангардных идей, в последнее время haute couture сдает позиции prêt-à-porter (готовой одежде, менее дорогой и более приемлемой для простых смертных). И это понятно: многие клиенты (точнее, клиентки) домов высокой моды занимают общественное положение, которое не позволяет им шокировать людей экстравагантной одеждой. Представьте себе, скажем, королеву английскую в мини и с пирсингом на обнаженном животике. Или супругу российского президента в турнюре.
С конца 1970-х стиль Лапидуса начал увядать. Возможно, кутюрье просто надоело заниматься модой — он ведь никогда не считал ее делом своей жизни. Распродав лицензии на производство аксессуаров и в 1989 году вверив Дом сыну Оливье, Тед Лапидус скрылся от внимания публики на Французской Ривьере, где и прожил последние 20 лет.
Он умер в Каннах от лейкемии.
«Тед Лапидус сделал для французской моды столько же, сколько Франсуа Трюффо — для французского кино», — сказал критик моды Робер Метт.
Он был истинный Портной нашего времени.
Одевал женщин так, как их любил.
Одевал их для улицы, а не для модных салонов.
Самого себя называл «Кутюрье улицы».
Долго ли мир будет помнить все это — неизвестно.
