Раб времени — раб раба. Раб Господа — я свободен.
Иегуда Галеви (пер. Александра Воловика)
«Формы времени»
В «Путешествиях Гулливера» Джонатана Свифта есть примечательный эпизод. Исследуя содержимое карманов Гулливера, лилипуты были озадачены при виде найденной «диковинной машины». Этот «предмет оказался похожим на шар, одна половина которого сделана из серебра, а другая из какого-то прозрачного металла; когда мы, заметя на этой стороне шара какие-то странные знаки, расположенные по окружности, попробовали прикоснуться к ним, то пальцы наши уперлись в это прозрачное вещество. [...] Мы полагаем, что это либо неизвестное нам животное, либо почитаемое им божество. Но мы более склоняемся к последнему мнению, потому что, по его уверениям (если мы правильно поняли объяснение Человека Горы), он редко делает что-нибудь, не советуясь с ним. Этот предмет он называет своим оракулом и говорит, что он указывает время каждого шага его жизни».
Что это был за предмет? Мы догадались, это часы! А вот лилипуты решили, что это божество (или, точнее, идол) европейского человека.
Литературный прием, который применил здесь Джонатан Свифт, называется «остранение» — изображение привычного как странного и удивительного, позволяющее взглянуть на обычную жизнь со стороны. Но остранение существует не только в литературе. В сущности, этнография и этнопсихология никогда не занимались ни чем другим, как только остранением. Любопытство к быту (к «содержимому карманов») и к особенностям восприятия мира различных народов и национальных групп дает возможность познать жизнь и других, непохожих на нас людей, а затем взглянуть на себя их глазами и увидеть самих себя с новой точки зрения.
Такую попытку предпринял американский психолог Роберт Левин в книге «География времени». Левин исследовал темп жизни (pace of time) в более чем пятидесяти странах по всему миру, в городах, деревнях и местечках. Оказалось, что не только темп жизни, но и параметры ощущения и измерения времени в разных местах и у разных народов различаются очень сильно. Например, в деревне африканского народа бурунди на вопрос «когда?» могут ответить не «в 8.30», а «перед закатом, когда стадо вернется с пастбища». Пожалуй, для бурунди европейская привычка сверять время по часам показалась бы не менее странной, чем для лилипутов. Может быть, и они могли бы сказать, что в европейской подчиненности линейному времени, измеряемому синхронизированными часовыми механизмами, есть нечто рабское и даже присутствует некий элемент идолопоклонства.
Говорят, что время — ткань, из которой соткана наша жизнь. Но эта ткань соткана из разных нитей, которые по-разному прядутся и по-разному сочетаются. Наше восприятие времени моделировано культурой. Ребенок, живущий в естественном природном ритме (сытость — голод, еда — отправление естественных надобностей, бодрость — усталость, сон — пробуждение), должен научиться дополнительным параметрам восприятия и ощущения времени, принятым в его общине, в его культуре — иначе он не сможет в них вписаться и станет изгоем. В американской социологии эти общепринятые параметры называют хронотипами.
В мультикультурном обществе одновременно действуют разнонаправленные процессы унификации и диверсификации. «Мир стал очень тесным и очень разным» (Александр Вайль, Петр Генис). В кварталах мегаполисов, населенных различными этническими и культурными общинами, не только говорят на разных языках, там и время течет по-разному. В современном Израиле живут евреи, израильтяне — но и они очень разные, и эта разность отчетливо видна. В одном небольшом государстве сосуществуют люди, живущие в совершенно разных временных парадигмах. В центральных и северных кварталах Иерусалима утром в пятницу кипит жизнь, магазины полны народу, в домах гудят пылесосы. Ближе к закату движение становится все более лихорадочным, а затем замирает. За полчаса до того, как гудок сирены возвещает зажигание субботних свечей, улицы стихают, становятся безлюдными, а затем из домов к синагогам потянутся мужчины и дети, торжественно шествующие на вечернюю молитву (женщины накрывают на стол). А в это время в Тель-Авиве жизнь кипит, зажигаются огни, поток машин становится все более интенсивным, кафе и бары наполняются народом, из дискотек залпами вырывается громкая музыка — нечто совершенно немыслимое в Иерусалиме. Тель-Авив и Иерусалим живут по одним и тем же синхронизированным часам, но в разных ритмах. Но и внутри израильских городов разные кварталы различаются по хронотипам.
Интересно сопоставить разные хронотипы, хронотип современного развитого индустриального общества (на основе данных американских и европейских антропологов) и еврейский традиционный религиозный хронотип (на основе данных, собранных мной и моими студентами1). Мне кажется, они вполне способны «остранить» друг друга.
Изучение личного времени — захватывающее занятие, оно как окошечко в личную, семейную жизнь человека. Никто в этих интервью не делает душераздирающих признаний, не пытается раскрыть тайны своего подсознания. Все информанты описывают обычный образ жизни, одновременно и личный, и типичный. Использование времени дает яркое представление об идентичности — о том, к какой общности принадлежит человек и в чем его индивидуальная особенность внутри этой общности.
Мучительная спешка
Журнал USA Today регулярно проводит опросы на тему «использование времени». Результаты опросов оказывают, что восприятие времени американцами «драматически изменилось» с 1987 года. Жизнь американцев от года к году становилась все напряженнее. В 1987 году с утверждением «В прошлом году ваша жизнь стала более напряженной» согласилось 47 % информантов, в 2008 — 51 %. «Наша семья сидит вместе и ужинает каждый вечер»: в 1987 году — согласились 59 % опрошенных, в 2008 — 20 %. «Вы хотели бы проводить больше времени с семьей и друзьями»: 1987 — 80 %, 2008 — 90 %. «Если бы у вас было свободное время, вы бы провели его с семьей»: 1987 — 46 %, 2008 — 31 %. Расхождение между ответами на два последних вопроса — это разница между тем, чего бы человек вообще желал, и что бы он сделал, если бы мог. Даже если бы у американцев вдруг стало больше свободного времени, они бы потратили его на работу. Американский социолог Филипп Зимбардо рассказывает: «Мы спросили: “Представьте, если бы у вас было восемь дней в неделю — что бы вы сделали?” В основном отвечали: “Это здорово, я бы больше работал, чтобы достичь большего!” Это не то, чего люди хотели бы, но это то, что они выбрали: не друзья, не семья, даже не сон!»
Хотя во второй половине ХХ века в повседневную жизнь обитателей развитых стран вошло множество приспособлений, облегчающих жизнь и высвобождающих время — от памперсов, микроволновых печей и стирально-сушильных машин до скоростных поездов, сотовых телефонов и Интернета, это не освободило их обладателей от спешки. Интересно, что глагол hurry, в современном английском имеющий значение «спешить», вначале употреблялся в значении «захватывать территорию» (первое зафиксированное употребление — IX век) и только с XIII века начинает употребляться применительно ко времени2. В XIV–XVI веках это слово приобретает еще более абстрактные значения, близкие к harass (беспокоить, изводить), и даже torment (мучить, пытать). Спешка — это пытка, но она же, как ни парадоксально, может служить показателем социального статуса и предметом гордости. Шведский социолог Стеффен Линдер назвал свою книгу, вышедшую в 1970 году, «Спешащий праздный класс». Речь в ней шла как раз о том, что в развитых современных обществах чем выше уровень жизни, тем более человек спешит, hurried, «замучен».
Важно отметить, что возрастание спешки не всегда связано с увеличением количества работы. Изменилась сама структура времени. В последней четверти ХХ века в жизни развитых стран появилось еще одно новшество: гибкий график работы. Общий для всех стандарт «с 9 до 5» и «с понедельника по пятницу» уходит в прошлое. Его место занимает «общество 24 часов», с индивидуальными временными ритмами. Сокращается количество и временная протяженность жестко организованных ритуалов, таких как вечерняя семейная трапеза. Казалось бы, что может быть лучше свободы? Можно развлекаться, когда хочется, а не именно в выходной или в праздник; работать в соответствии с желанием, с утра, вечером или ночью, принимать пищу, когда есть аппетит, а не тогда, когда ее готовят и подают всем. Однако, парадоксальным образом, согласно исследованиям начала XXI века, дестандартизация времени приводит к еще большему ощущению напряжения. Как любая свобода, освобождение личного времени от внешней регламентации создает новые проблемы. Первая из них — рассогласование жизни семьи. Если у каждого члена семьи свой собственный жизненный график, им не только не удается вместе пообедать или поужинать — зачастую им вообще не удается пересечься. Отчуждение между супругами, между родителями и детьми (не говоря уже о более отдаленной родне) обостряется не из-за того, что все заняты, но из-за того, что все заняты в разное время. Возникает ощущение, что работа вторгается в частную жизнь, которая превращается в temporal prison («тюрьму времени»). Вторая проблема — повышенное ощущение ответственности за организацию времени, поскольку теперь она в большей степени поддается личному контролю (и сопровождается чувством вины). По наблюдениям английского социолога Дейла Сазертона, люди страдают от спешки не оттого, что они много работают, а оттого, что они одновременно живут в разных временных рамках, одна накладывается на другую, и это является источником стресса. Однако тут как раз заложена возможность решения первой проблемы. Некоторые информанты Сазертона рассказывали, что они составляют координированные графики с тем, чтобы проводить больше времени с семьей и друзьями. Это значит, что если члены семьи имеют четкий порядок приоритетов, они в принципе могут решить проблему рассогласования семейного времени. Но это требует больших личных волевых усилий и самоконтроля, поскольку общество и традиция все меньше регламентируют извне индивидуальные временные графики.
Регламентации становится все меньше, но неизменным остается общий хронотип, за которым просматривается архетипичная формула: время — деньги. Время, как и деньги, может быть измерено, сосчитано и поделено на сравнимые единицы. Точнее, время — это своего рода сырье, которое человек получает бесплатно и из которого должен извлечь как можно больше прибыли (в том числе и из свободного времени). Тот, кто зря, бездарно, некачественно тратит время, — дурак или даже преступник: он ворует время у себя и у других. В этом смысле и деньги, и время имеют своего рода метафизическую ценность: наличие денег и одновременно отсутствие времени придает жизни смысл, показывает, что человек живет правильно, он востребован.
На вопрос о том, кто или что заставляет людей превращать свою жизнь в мучительный марафон, нет однозначного ответа. С одной стороны, это их личный выбор, которым они гордятся. С другой стороны, это хронотип, принятый в их социальной страте. Среди англичан из upper middle class, верхней прослойки среднего класса, опрошенных Дейлом Сазертоном, большинство выражали гордость и удовлетворение тем, что много успевают и выдерживают напряженный жизненный ритм, — и одновременно признавались, что у них, в сущности, нет выбора: они обязаны много успевать, чтобы не ударить в грязь лицом перед соседями, родственниками и сослуживцами. Напряженный ритм их жизни продиктован отнюдь не угрозой голода или потери крыши над головой, а необходимостью соответствовать социальному статусу, заставляющей все время сравнивать себя с другими в двух важнейших аспектах: карьера и уровень потребления. В полном соответствии с гегелевской диалектикой рабства и свободы гордые обладатели времени, конвертируемого в материальные ценности (например, дом, сад, машина, отпуск, соответствующие определенному социальному статусу), превращаются в его мучеников и рабов.
Святость времени
В еврейской традиции время неоднородно. Время — один из аспектов сотворенного мира, в отличие от доначальной бесконечности, в которой времени не было. В то же время, поскольку творение связано с Творцом, в пространстве и времени сотворенной реальности материального мира присутствует некоторая связь с вневременной бесконечностью Первотворения. Эту связь можно назвать кдуша. Обычно это слово переводится как «святость», но у него есть и другие значения: «отделенность», «полнота», «изобилие», «энергия». Когда мистики говорят, что Храм — святое место, имеется в виду, что это место пересечения миров, через которое материальная реальность насыщается энергией высших миров. В аспекте времени святости Храма соответствует святость субботы. В отсутствие Храма и вообще всякого собственного места, суббота на много веков стала святилищем еврейского народа, доступным в пространстве изгнания.
Обсуждение философских проблем времени в еврейской религиозной философии очень часто связано с экзистенциальной проблематикой рабства и свободы. Раб отличается от свободного человека именно тем, что он не властен над своим временем. Заповедь о соблюдении субботы проводит параллель между еврейскими этиологическими мифами: о сотворении мира, о выходе из Египта (сотворении народа) и о грядущем мессианском избавлении:
«Шесть дней в неделю мы заняты освоением мира, это время, которое принадлежит цивилизации. Седьмой день, суббота, посвящен напоминанию о сотворении мира и об Избавлении евреев из Египта, исходу из великой цивилизации в пустыню, в которой было явлено слово Бога. Трудясь в течение шести дней, мы участвуем в историческом времени, освящая седьмой день, мы вспоминаем о вневременном начале истории и одновременно о выходе из нее. […] Быть евреем значит утверждать мир, не превращаясь в его раба; быть частью цивилизации и одновременно преодолевать ее, осваивать пространство и освящать время» (р. Авраам Йегошуа Гешель).
«Освящение времени», кидуш га-зман — это не только обычай, но и заповедь, категорический императив. Однако встреча субботы называется не «началом», а «принятием» субботы. Ее, как и другие заповеди, можно и не принять. Это вопрос выбора: если еврей не хочет соблюдать субботу, он имеет реальную возможность этого не делать — как информанты Зимбардо и Сазертона в принципе имеют возможность работать меньше. (Более того, этим людям платят за работу, тогда как соблюдение субботы требует воздержания от работы, которое как раз влечет за собой отказ от некоторой части заработка.) И здесь есть диалектика субъективного выбора и объективной принадлежности к группе.
Стоит упомянуть, что одним из аспектов «сионистской революции» было, как писал поэт Авраам Шлионский, «новое отношение к времени – освящение шести дней труда». Это новое освящение времени вступило в конфликт с традицией. Попытку синтеза этих временных парадигм — старой и новой — осуществило новое направлении ортодоксии, возникшее в Израиле в ХХ веке, — национально-религиозное. Еще раз подчеркну, что оно не единственное. Это не вся израильская культура, это только одна из ее многочисленных форм.
От Гар-Браха до ближайшего города Ариэля полчаса езды на машине, но машины есть не у всех. Автобус в Ариэль ходит два раза в день, в остальное время можно рассчитывать на попутку. Транспортная проблема накладывает отпечаток на ритм жизни поселка: многие женщины работают дома, иначе они не смогут отвести детей в садик и забрать их.
Поскольку мужчины Гар-Браха молятся, учатся и работают, ритм их повседневной жизни очень напряженный и, как правило (хотя и не всегда), требует подробного планирования.
В разные дни недели у меня разный распорядок. Раз в неделю, по воскресеньям, я езжу в Иерусалим на занятия в колледж Лифшиц. В этот же день по вечерам преподаю компьютер учителям. В понедельник я учусь в йешиве, во вторник работаю в школе, в среду поочередно одну неделю я в йешиве, другую в колледже, в четверг в йешиве, в пятницу утром учусь в колледже Лифшиц или в Открытом университете. В тот день, когда я преподаю в школе в Северной Самарии, я прихожу на утреннюю молитву в 5:45 и в 7:30 еду на занятия. В школе я заканчиваю без четверти два, приезжаю домой в три. Обедаю, молюсь послеполуденную молитву в йешиве, немного занимаюсь, потом иду на урок в Талмуд-Тору, потом иду домой, купаю и укладываю детей, по вечерам готовлюсь к занятиям, пишу семинарские работы и т.д.
(Танхум, 25 лет)3
Распорядок дня у меня довольно четкий. Я встаю утром, умываю, одеваю детей и отвожу их — старших в садик, малышку в ясли. Муж уходит заниматься в йешиву. Возвращаюсь домой и занимаюсь своей работой (дизайн) до 13:30. В это время я забираю детей домой. Мы кушаем вместе, играем в какие-нибудь игры дома и отправляемся гулять в саду или на лужайке. В 17:30 мой муж возвращается из йешивы и мы обедаем вместе, всей семьей. Это время, которое в будний день муж проводит с детьми. В 18:30 муж возвращается в йешиву на вечерние занятия. Я купаю детей и до 19:30 они должны уже лежать в кроватках. Когда они засыпают — это мое время. Обычно я продолжаю заниматься своими проектами. Один раз в неделю я хожу на урок Торы для женщин в 21:00. Вечером в четверг я начинаю готовиться к субботе.
(Леа)
В субботу летом вечером я занимаюсь Торой полчаса. В субботу утром молюсь в семь, потом мы едим утреннюю трапезу медленно, в ритме малышей, и разговариваем, и так до двенадцати. Потом идем отдыхать. Потом я встаю, учу Тору дома до послеполуденной молитвы в 15:30 и иду заниматься в йешиву. Примерно в 17:00 я возвращаюсь, помогаю жене накрыть на стол, принимаю душ, затем третья трапеза, и я иду на вечерний урок Торы (примерно за час до конца субботы, точное время зависит от времени исхода субботы).
(Янай, 30 лет)
День начинается вечером, а не утром, соответственно, новая неделя начинается вечером на исходе субботы:
На исходе субботы мы с женой договариваемся и решаем, что мы делаем на следующей неделе. Каждый раз бывает что-то особенное. Например, на этой неделе нужно было отвезти машину на тест, и поэтому я выехал на занятия раньше, чем обычно, чтобы отвезти машину в мастерскую и подготовить ее к тесту. О таких вещах нужно договариваться вместе в начале недели.
(Давид, 27 лет)
Временные графики супругов, как правило, очень четкие, тщательно скоординированы и в будни, и в субботу.
Просто посидеть, поговорить с женой… Это не бывает спонтанно, это тоже нужно заранее спланировать. Например, мы с Шломит (моей женой) запланировали освободить себе сегодняшнее утро. То же самое касается этой встречи (интервью): я заранее выделил для этого время. Обычно в шесть вечера я прихожу домой и провожу вечер с семьей. Кроме тех случаев, когда нужно срочно сдать какую-то работу — тогда я весь вечер занимаюсь. Это бывает примерно раз в две недели. Обычно бывает одно утро в неделю, которое мы с женой оставляем только для себя. Иногда это целое утро, иногда меньше. Иногда в такие утра мы с женой куда-то ездим. Вечера мы тоже проводим вместе. Я чувствую, что провожу достаточно времени с женой и детьми.
(Танхум)
За час до начала субботы мой муж уходит в школу, там у него урок. Если мы успеваем, он уходит пораньше и успевает немного позаниматься в йешиве перед уроком. […] Мы ждем, когда муж возвратится с молитвы, и вместе с детьми накрываем на стол для первой субботней трапезы. Он возвращается, произносит благословение на хлеб и вино, мы едим, потом ложимся спать. Утром муж уходит на молитву к 7:00, а я остаюсь с детьми. После молитвы он остается немного позаниматься Торой, в 10:00 он возвращается домой, стол уже накрыт, он произносит благословение на хлеб и вино, и мы едим вторую трапезу. После трапезы старшие дети (им три и четыре года) идут на урок Торы для детей, а я иду на урок Торы для женщин. В это время муж идет отдыхать вместе с малышкой (ей год). Когда мы возвращаемся, муж встает и занимается детьми, а я иду отдыхать. Я могу подремать, сколько захочу (примерно часа полтора), в это время муж читает детям или играет с ними в тихие игры. Когда я просыпаюсь, муж уходит в йешиву, а я остаюсь с детьми, пока он не вернется к третьей трапезе. Потом он уходит на урок Торы (примерно час), я остаюсь с детьми и укладываю их спать еще до того, как он вернется.
(Леа)
Распорядок дня женщин и мужчин отчетливо различается тем, что зависит от разных факторов. Мужчины в большей степени планируют свое время в связи с тем, что происходит вне дома, с работой и с коллективными молитвами, а женщины — в связи с ритмом жизни детей. Это понятно, поскольку по традиции женщины освобождены от многих заповедей, связанных со временем, в частности, от коллективных молитв в синагоге (но не от соблюдения субботы).
Но эта разница не абсолютна. В будние дни мужчины стараются утром или вечером побыть с детьми, а женщины (почти все) работают. Женщины, в отличие от мужчин, не обязаны учить Тору, но в Гар-Браха женщины стараются один-два раза в неделю выкроить время для изучения Торы. Кроме того, многие женщины, как и мужчины, учатся в светских учебных заведениях, в колледжах и университетах. Поэтому в большинстве семей мужчины нередко берут на себя традиционные женские функции, а женщины — мужские.
В этом году моя жена решила закончить образование и получить диплом. Поэтому в те дни, когда она уезжает учиться, я должен проводить больше времени дома и заниматься всякими домашними делами.
(Рав Йона)
Разница между этими двумя ощущениями времени — и гендерная, и возрастная. Рав Йона, зрелый мужчина, проводит большую часть времени вне дома и зависит от большого количества людей, с которыми ему приходится встречаться в связи с работой и общественными обязанностями. Дана, молодая женщина, проводит вне дома меньшую часть своего времени, большую часть она посвящает ребенку и работе, которой занимается тоже дома. Поэтому она более свободна в организации своего времени и ей приходится прилагать усилия, чтобы его упорядочить — иначе оно просто утечет. Она хочет поскорее начать работать вне дома, чтобы ее время стало более упорядоченным (то же самое говорят Леа и Эстер).
Кроме того, это разница между разными возрастами. Эти люди находятся на разных этапах жизненного пути. Дана только начинает свою взрослую, независимую жизнь, а рав Йона находится на пике активности. Чем больше ответственности у человека, тем меньше у него ощущения, что он сам организует свою жизнь, тем больше ощущения зависимости — его жизнь организована извне и зависит от других людей.
С другой стороны, Эстер (21 год) тоже считает, что недостаточно времени проводит с мужем, но относит это как раз на счет своей молодости и недостатка опыта:
Мне кажется, я недостаточно времени посвящаю мужу. Все время мы чем-то заняты, я не умею остановиться и сказать: хватит, вот это и это можно отложить... Но в последнее время мы оба, мне кажется, немного исправились в этом отношении. Я работаю над собой, заставляю себя не браться ни за какие дела за счет времени, которое могу провести с мужем. Надеюсь, в будущем я научусь это делать.
Дело еще и в том, что ее муж сейчас служит в армии и почти не бывает дома. Леа (25 лет) признается:
Время, которое мы проводим вместе, очень ограничено. Но с годами я стала понимать, что это даже хорошо. Я чувствую, что это очень улучшает нашу семейную жизнь, мы очень ценим то время, когда мы вместе. То немногое время, которое мы проводим вместе, очень качественное. И его надо тоже если не планировать, то продумывать заранее — о чем мы будем говорить, чем будем заниматься. Иногда муж приходит из йешивы пораньше, когда мы отмечаем какое-то событие, например, годовщину нашей свадьбы — и это праздник, это большая радость. Ну, и кроме того, во время «меж времен» 4 мы стараемся выкроить побольше времени, чтобы побыть вместе.
В пятницу в 12:30 муж идет забирать старшего сына Иегуду из садика, и мы вместе обедаем. Потом принимаем душ и идем отдохнуть до начала субботы. Встаем примерно за полтора часа до зажигания свечей, заканчиваем последние приготовления. Одеваемся в субботнюю одежду, наливаем себе чай или кофе и спокойно пьем и разговариваем. В это время Иегуда получает «субботний сюрприз», сидит с нами и рассказывает про свой садик. […] В субботу муж встает в 6:00 на утреннюю молитву и потом занимается с товарищами примерно два часа. Потом мы вместе едим вторую субботнюю трапезу. В 12:15 есть урок для женщин, в это время мой муж с детьми. После урока мы меняемся, муж идет совершать послеполуденную молитву, а я с детьми. Когда он возвращается, мы вместе укладываем детей и вместе разбираем какой-нибудь отрывок из Торы или мидраш примерно три четверти часа, а потом тоже идем отдыхать. Потом встаем и все вместе едим третью трапезу. Примерно за час до конца субботы муж идет на урок Торы, а я остаюсь дома с детьми. Потом суббота заканчивается, и начинается обычная жизнь. В армии в обязанности моего мужа входит преподавание Торы, так что каждый день он много часов занимается Торой. Поэтому в субботу мы позволяем себе меньше учить Тору и больше проводить время друг с другом и с детьми.
Другого, менее святого, времени для отдыха у наших информантов почти нет.
Иногда я поддаюсь искушению и немного играю в компьютерные игры, смотрю кино в Интернете. Это время, которое я посвящаю себе самому. Но это потеря времени, и я об этом жалею. Это бывает редко.
(Рав Йона)
К сожалению, я не умею посвящать время себе самой. В последнее время я работаю над собой, […] учусь понимать, что просто так посидеть и почитать книжку — это тоже нужно, это не потеря времени… Или даже разрешить себе посмотреть какой-то фильм.
(Эстер)
Никто из наших информантов не смотрит телевизор (в большинстве домов Гар-Браха вообще нет телевизора), они очень редко смотрят фильмы и еще реже ходят в театр. На это у них не только нет времени — у них нет такой потребности (хотя в их среде это не запрещено). Некоторые информанты говорят, что телевизионные программы, которые им удалось увидеть мельком (в гостях или в Интернете), показались им неинтересными и вульгарными. Их культурные и интеллектуальные запросы удовлетворяются изучением Торы. Мужчины изредка позволяют себе прогулку по Интернету, но всегда при этом чувствуют себя виноватыми, оттого что зря теряют время. «Свободное» время, если оно есть, мужчины посвящают изучению Торы, женщины — чтению светских книг (изредка). Развлечения откладываются до каникул в период «меж времен» и в праздник Суккот, когда ездят на море, гостят у родственников, играют в компьютерные игры, читают «посторонние» книги и даже иногда ходят в кино.
В последние годы моя жена завела новый обычай: время от времени мы идем гулять вдвоем, ездим в город, сидим в кафе. Я стараюсь не чувствовать угрызений совести по этому поводу.
(Рав Йона)
Мне есть с кого брать пример — с моей матери. С Божьей помощью, она родила и воспитала тринадцать детей […]. У нас никогда не было служанки, и мама всегда отвечала и за чистоту в доме, и за готовку, и за стирку (конечно, мы, дети, всегда помогали). Кроме того, она исполняет ряд важных обязанностей в поселке и в йешиве, […] много времени посвящает сватовству […]. У нее есть тетрадка, в которую она записывает важные дела, чтобы был порядок. Мой отец очень аккуратно обращается со временем, и это тоже помогает ей очерчивать границы времени в течение дня. Утром, когда мои маленькие братья уходят в садик, она занимается делами, а после обеда она занимается домом и прежде всего детьми. […] У нас очень близкие отношения с моими родителями. Мы живем в одном поселке и встречаемся не меньше трех раз в неделю. Я советуюсь с ними перед тем, как принимаю важные решения, и доверяю их мнению. При этом мне не кажется, что это идет в ущерб моей самостоятельности. Они оба так заняты, что естественным образом остается открытое пространство для всех детей, но они всегда рядом, когда нужно. У четверых из нас уже есть свои семьи, и все остались жить в нашем поселке. (Эстер)
Большинство информантов (хотя и не все) довольны своим использованием времени.
Я не чувствую, что мне не хватает времени. Конечно, если бы было больше времени, я бы еще что-то сделал. Но я и так успеваю много. Мне приходится слышать, как люди говорят, что у них нет свободного времени, но мне кажется, что это больше зависит от характера. Я доволен тем, как организовано мое время. Многое в моем времени навязано мне извне, я не выбираю дней работы, дней учебы в колледже. Но большинство событий в своем времени я устанавливаю сам.
Что такое для меня освящение времени? Я думаю, что во всем, что я делаю, есть какая-то духовная ценность. Какая-то степень духовной ценности. Я использую время для чего-то, в чем есть ценность. Даже в то время, когда я занимаюсь изучением академических дисциплин, я вижу в этом освящение времени. Я учусь не для того, чтобы у меня были деньги или чтобы получить престижную профессию. Я учусь, потому что вижу в профессии учителя ценность, посланничество. Помимо того, все время, которое я провожу в йешиве, это священное время. Когда я преподаю компьютеры, это не священное, это только для денег. В этом нет ничего плохого, это необходимо, но священного в этом нет.
(Танхум)
Конечно, я никогда не успеваю сделать все на 100 %. […] Постепенно я изучаю себя — каковы мои возможности. Я учусь признавать ограниченность своих сил. […] Мне еще многому надо учиться. […] Одна из вещей, которым я научилась с годами насчет времени и насчет самой себя: я поняла, что самое главное — принимать действительность такой, какая она есть. То, что я могу успеть, я успеваю — и не надо ни о чем сожалеть или извиняться.
(Леа)
Нужно использовать время для важных, серьезных целей. Когда мне это удается, у меня хорошо на душе. Когда не удается — я чувствую печаль и горечь оттого, что время «бежит» и утекает сквозь пальцы. Даст Бог, я удостоюсь использовать все свое время действительно ради Него!
(Эстер)
Спешка или спокойствие — в конечном счете сознательный выбор, связанный с взглядом на сущность времени, на иерархию ценностей. Конечной целью поселенцев Гар-Браха является освящение времени. Все они ведут интенсивную жизнь, но никто из них не жалуется на суету или спешку. Религиозные обязанности (молитвы, изучение Торы) занимают много времени, но никто из них не считает, что это время потрачено зря. Время вкладывается в конструирование и поддержание особого духовного микроклимата, характерного для студентов йешив и их преданных жен. Ни у кого из информантов на этот счет нет иллюзий: духовность сама собой не заводится, для нее нужна постоянная работа. Цель этой работы — отнюдь не покупка виллы или машины, а воспитание собственной души и служение Всевышнему. На все это нужно много времени. Все остальные занятия (светская учеба, работа, развлечения, общение) подчинены этой цели, уплотнены, четко спланированы и скоординированы с другими членами семьи.
1 Пользуюсь случаем, чтобы выразить благодарность студенткам университетского центра Ариэль в Самарии Аяле Кесслер и Юдит Коэн (обе — молодые мамы и школьные учительницы), которые не жалели своего времени и сил, чтобы помочь мне в проведении интервью.
2 Известно, что все слова, означающие время и временные соотношения, — метафоры, первоначально они означали не временные, а пространственные отношения. Эрнст Кассирер связывал это с тем, что пространственные отношения более наглядны и поэтому начинают осмысляться раньше, чем временные, для понимания которых нужно развитое абстрактное мышление.
3 Имена информантов изменены.
4 В мире студентов и преподавателей йешив период «меж времен» — это трехнедельные каникулы между постом 9 ава и началом месяца элуль (обычно вторая половина августа). Другие каникулы — между постом Йом-Кипур и началом месяца хешван (обычно вторая половина сентября) и в месяце нисан, перед праздником Песах и в течение пасхальной недели (обычно в апреле).
