История появления нашей выставки заслуживает отдельного внимания.
3 ноября 2003 года в Кремле В.В. Путин встречался с премьер-министром Израиля Ариэлем Шароном. Они обсуждали перспективу открытия к 60-летию Победы в Москве, в Центральном музее Великой Отечественной войны экспозиции, посвященной Холокосту. Именно тогда российский президент сделал следующее неожиданное заявление:
Мы также поддержим инициативу некоторых наших ученых, которые предлагают воссоздать в Этнографическом музее в Санкт-Петербурге часть экспозиции – фактически это музей, посвященный жизни и истории еврейского народа. Такая экспозиция существовала раньше, но потом она была закрыта. Ученые считают, что она должна быть воссоздана, и мы поможем это сделать.
Наряду с С.М. Якерсоном рассказать о некоторых, как мне представляется, чисто российских особенностях, связанных с появлением настоящей экспозиции, я попросил заведующего отделом этнографии русского народа РЭМ, к.и.н. Дмитрия Баранова.
Как Вы думаете, с чем связана такая активная культурная позиция президента?
С.Я. С очень простой вещью – он тогда встречался с Шароном. Когда ему готовили необходимые документы, видимо, где-то написали, что здесь, в Петербурге, был еврейский музей и что его материалы хранятся в Музее этнографии. Он Шарону и пообещал: был музей и будет музей. Дальше это попало под реальный контроль в администрацию президента, оттуда было спущено в министерство культуры… И постепенно, не сразу, но государственная машина закрутилась, был выделен бюджет и, в итоге распоряжение президента было выполнено. То есть, эта экспозиция – результат прямого распоряжения конкретного человека.
Д.Б. С еврейской выставкой есть та сложность, что это явно идеологический проект, и идеологический дискурс здесь превалирует над всеми остальными, в том числе и над научным. Потому что если бы не было идеологического посыла, то и министерство культуры особенно бы и не вмешивалось…
Несмотря на прямые указания сверху, все же были какие-то конкретные сложности с формированием экспозиции?
С.Я. Была сложность, и большая. Вообще-то Путин дал распоряжение создать Еврейский музей. А нормальный музей – это отдельное здание, независимое функционирование. Но министерство культуры в результате «забыло» об этой идее и низвело весь проект до пусть постоянной, презентативной, но все-таки экспозиции. Это была основная интрига, поэтому года три ничего, кроме «перетирания» внутри власти, не происходило. Я в это не вникал.
Д.Б. С технической точки зрения было несложно, так как делали профессионалы, московская бригада.
А почему москвичи?
Д.Б. Так получилось, что художники – наши, музейные, а монтажники – москвичи, профессионалы из ГИМ. Несколько лет назад они делали выставку в рамках проекта «Парад народов» (это была одна из крупнейших еврейских этнографических выставок в России после 1939 года – Н.С.). Но как я понимаю, здесь сыграли роль еще и личные отношения между руководителем этой бригады и министерским чиновником. К сожалению, в этот раз были определенные конфликтные ситуации, так как их руководство считало себя в праве вмешиваться в научно-художественное решение (а это прерогатива музея – Н.С.).
А вот эта история с созданием отдельного музея, который в результате превратился всего лишь в экспозицию…
Д.Б. Что значит создать музей? Это значит найти или построить отдельное здание. Ведь так и предполагалось, что будет отдельное здание. Но, видимо, решили «сэкономить», и никакого здания не будет, а будет экспозиция. Но не просто экспозиция, а большая экспозиция, которая совершенно разрушает всю концепцию и структуру нашего музея. Во-первых, в этих залах у нас традиционно располагались народы Кавказа и Средней Азии. И вот, на территории многострадальной Средней Азии – ее разобрали несколько лет назад, с тем, чтобы снова смонтировать, но все время откладывали, а когда, наконец, решили восстановить – выяснилось, что здесь разместится еврейская экспозиция, которая будет теперь постоянной.
Получается, что у Вас нет свободных залов для размещения постоянной еврейской экспозиции?
Во-вторых, почему был выбран исторический, историко-культурный, а не этнографический принцип показа? Этнография здесь не на переднем плане. Один зал действительно этнографический, а второй (посвященный пространству синагоги и текстам – Н.С.)? Но это было таким специальным условием – именно историко-культурную экспозицию делать!
Дмитрий, все-таки, с Вашей точки зрения, открытие выставки еврейской культуры в рамках экспозиции РЭМа, впервые после стольких лет… это правильный шаг, в том числе в сфере просвещения и развития гражданского общества?
Д.Б. В виде выставки – да, в виде экспозиции – нет.
С чем связано столь отрицательное отношение именно к экспозиции (экспонированию на постоянной основе)?
Д.Б. А потому, что нарушен сам принцип экспонирования. У нас он традиционно региональный. Есть и другой уровень проблемы, не связанный напрямую с методологией музейного дела. Вот смотрите, приходит с улицы посетитель, видит, каким образом у нас представлены разные народы, а когда он поднимается на второй этаж, то вдруг обнаруживает эту огромную экспозицию, посвященную одному еврейскому народу. Если это рассматривать в качестве временной выставки, тогда вопрос может и не возникнуть, но совсем другое дело, если музей представляет ее как экспозицию. Сразу же возникает вопрос, почему именно евреи оказались выделенными? Почему именно эта экспозиция занимает целых два зала? А почему столь же объемно цыган тогда не показать, которые вообще как таковой родины не имеют? А отсюда уже и недалеко до вопросов типа: «Почему несчастный русский народ плохо выставлен, где-то на задворках, а еврейский народ так хорошо и в самом центре?» (отмечу, что риторика подобного тона в какой-то мере характерна для части посетителей музея, чему есть примеры в книге отзывов – Н.С.)
Допустим, учитывая уровень ксенофобии в современном российском обществе, Вы правы, указывая на потенциально конфликтную ситуацию, но, может быть, какое-то компромиссное решение возможно и в рамках постоянной экспозиции?
Д.Б. Пожалуйста. Например, украинскую экспозицию сейчас будут реорганизовывать по такому пути: на Украине проживают и другие народы – болгары, гагаузы и т.д., и они там будут показаны. На той же Украине есть и еврейские местечки, соответственно, в рамках украинской экспозиции можно показать отдельную сценку или костюм. И Среднюю Азию, с ее богатейшими коллекциями по бухарским евреям, будут выставлять тоже по региональному принципу. По-другому не получается… Иначе всегда будут обиженные: а почему нас не показали? А этногеографический принцип позволяет показать всех.
Семен Мордухович, а как Вы считаете, появление этой экспозиции способствует разрушению стереотипов и мифов о еврействе в России?
Я считаю, что для закоренелых антисемитов она не способна ничего изменить, потому что антисемитизм – это разновидность веры, а для просто незнающего населения – безусловно.
Эту выставку очень много посещают, я был в прошлое воскресенье, видел здесь толпы людей, которые пришли просто в музей и заодно зашли и сюда. И постепенно – тут все зависит от активности музейных работников, если они введут ее в занятия со школьниками, – постепенно выставка впишется в музейную работу… Я знаю, что музейные экскурсоводы будут готовить по ней программу. Я считаю, что это очень позитивно.
* * *
В 1918 году, навсегда уезжая из России, Ан-ский передал часть коллекций на временное хранение в Русский музей (Этнографический отдел РМ). В том же году Еврейский музей был закрыт в связи с национализацией. Он смог возобновить свою работу после большого перерыва только в 1923 году, тогда же его хранителем стал художник Соломон Юдовин, один из участников этнографических экспедиций Ан-ского. Однако по прошествии всего шести лет, в 1929 году, Еврейский музей был вновь закрыт и уже окончательно ликвидирован в рамках борьбы с «еврейскими буржуазными структурами». Его обширные коллекции разошлись по ряду крупнейших республиканских музеев: Киев, Одесса, Минск. Из числа ленинградских музеев наибольше число экспонатов «приютили» Этнографический музей, а также Музей истории религии и атеизма. Спустя еще десять лет Еврейским сектором Государственного этнографического музея была подготовлена обширная выставка «Евреи в царской России и СССР», просуществовавшая с 1939 по 1941 гг.
Лакуна в 50 лет отделяет последнюю советскую выставку по истории и культуре еврейского народа от первых постсоветских, организованных в стенах того же РЭМа в начале 1990-х годов. Что, эти пятьдесят лет – чудовищно долгий или несущественно короткий отрезок времени?
В биологическом плане это, как минимум, два новых поколения народа.
В историческом – это Вторая мировая война, Холокост, уничтожение евреев Восточной Европы и в особенности западных областей СССР, послевоенный государственный антисемитизм.
В культурном плане – несомненная потеря обществом исторической памяти, элементарное незнание, порождающее опасное мифотворчество.
С начала 1990-х годов коллективом сотрудников РЭМа (особенно следует отметить здесь заслуги специалистов-этнографов Л. Урицкой, Т. Емельяновой, В. Дмитриева) был организован целый ряд выставок (в России, с последующей демонстрацией в странах Европы и США), посвященных культуре еврейского народа. В их основу легли богатейшие коллекции музея, от собраний Ан-ского, доставшихся «в наследство» от Еврейского музея, и до предметов, поступивших через закупочную комиссию в самом недавнем прошлом. Среди прошедших выставок, несомненно, выделяется проект из цикла «Образы одного народа». Эта временная выставка имела непосредственное отношение к озвученной В. Путиным программе создания Еврейского музея в Петербурге – она открылась уже через несколько месяцев после президентского заявления, весной 2004 года.
Если рассматривать нынешнюю экспозицию как следующий, второй шаг на пути создания Еврейского музея в Петербурге, то нельзя не отметить значительное (показательное?) торможение этого процесса. Особенно учитывая тот факт, что экспозиция создана на основе разобранной выставки 2004 года.
Нужен ли Петербургу полноценный, в европейском понимании, Еврейский музей? Мой ответ – безусловно нужен. Он необходим нашему обществу. Более того, он необходим как лекарство. Будут ли и дальше совпадать интересы большой политики с интересами общества? Найдет ли еврейская община Петербурга и, шире, России средства и силы возродить это учреждение культуры, предназначенное для сохранения и трансляции исторической памяти? Посмотрим. Но и сейчас уже понятно, что дело возрождения Еврейского музея – дело общероссийское.
