Издательство «Книжники» уже несколько лет издает серию «БЕТ. Библиотека еврейских текстов», в которой появляются на свет переводы классических еврейских источников с комментариями. Однако в данном случае речь идет об издании, заслуживающем особого внимания: перед нами новый перевод Пятикнижия. Это первый еврейский перевод Торы, выполненный в современной России, что уже обозначает определенную революцию. О задачах и принципах этого перевода, о том, как, кем и для кого он делался, "Букник" решил спросить рава Боруха Горина, главу издательства «Книжники».
Михаил Вогман: Борух, скажите, уже существует ряд еврейских переводов Торы, был перевод «Мосад де-рав Кук», был, положим, перевод Брановера. На «Мосад де-рав Кук» принято ссылаться, это некоторая марка. Что вы хотите, что вы можете ему противопоставить?
Меня всегда коробило, что перевод бывает либо читаемый, либо еврейский. Под «еврейским» зачастую понимается буквализм. Так на всех языках, но в России это особенно заметно из-за потребности отличиться от Синодального перевода, который находится под большим влиянием христианского комментария. Для нас же было важно создать перевод, с которым неподготовленный читатель сможет себя ассоциировать. Ведь и Синодальный перевод — все равно не современный русский язык.
Синодальный перевод получил в России непропорциональное влияние, какого нет ни в одной другой языковой культуре. Везде есть свои «главные» переводы — например, Библия Короля Якова в Англии, которая сильно повлияла на формирование литературного английского как такового. Но рядом с ней есть множество других переводов — перевод для комментария Сончино, перевод для феминисток. Да, есть такой специальный перевод, где Б-г в женском роде — потому что кто сказал, в самом деле, что Он — «он»?
Для нас же важно еврейское отношение к Торе. Тора для еврея — не «религиозная книга», не литературный памятник. Это инструкция, современная книга, которую человек может взять в руки и найти безусловный смысл, относящийся к нему, к его жизни.
Михаил Вогман: То есть критерий «еврейскости» перевода для вас — это интенция переводчика?
Но, выбирая традицию, переводчик не должен забывать, что он переводит на другой язык. Что не только не удастся сохранить еврейский язык в русском тексте — это его изуродует. У нас была задача создать перевод не изуродованный. Перевод, созданный на современном языке. Ведь на самом деле любая несовременность при переводе Торы навязана христианством. Это наша книга, мы хотим читать ее на нашем русском языке.
Анна Школьник: Расскажите, пожалуйста, про переводчиков. Что за человек, например, Дмитрий Сафронов?
Борух Горин: Сафронов много лет работал в институте Штейнзальца; он сам музыкант по своей первой профессии, а в Израиле переквалифицировался на переводчика, отучился в йешиве. Для нас было важно, что он, во-первых, в состоянии — пусть и под контролем еще десяти человек — понять, что написано в Пятикнижии с точки зрения еврейской традиции, а во-вторых, может передать это тем русским языком, который поймет литературный редактор. Мы с ним уже работали на других проектах, и нам показалось, что с ним можно это сделать.
Анна Школьник: А Андрей Графов?
Борух Горин: Это переводчик, в том числе поэтических текстов. На мой взгляд, обладающий тонким вкусом. Графов прославился в свое время тем, что переводил, если я не ошибаюсь, стихи с русского на арамейский. Исключительно из соображений эксперимента. В общем, он показался нам человеком достаточно экстравагантным и талантливым для этого перевода.
Его главная задача была привести перевод в доступный вид — Графов выступал в основном литературным редактором. А дальше надо было найти баланс между переводчиком как охранителем традиции — и редактором как стражем языка, чтобы получилось что-то соответствующее и тому, и другому.
Борух Горин: Самим этим переводом мы занимались три года. Но это итог многолетних наработок, которые и у нас в редакции были, и у них. Графов переводил Библию для Российского библейского общества, например. Так что можно ответить — всю жизнь.
Но я должен сказать, что непосильность этой задачи сильно преувеличена. Это как есть миф, что если ты переводишь с иврита литературное произведение, то на русском будет на 30 процентов больше текста. Неправда! Это миф болтливого переводчика. То же самое у плохих английских переводчиков, у немецких — с любого языка. Но почему-то годами считалось, что с иврита иначе перевести невозможно. И представление о том, что современный русский язык несовместим с еврейской Торой, — тоже такое преувеличение.
Конечно, требуется масса находок, смелых решений. Тут же вопрос не в том, как переводить слово, — вопрос, как переводить конструкцию. В библейском иврите есть свои ноу-хау, которых нет ни в современном иврите, ни в средневековом. Например, так называемый «перевернутый вав» — когда одна буква спереди превращает форму будущего времени — в форму прошедшего. Все переводят ее как союз «и» — «и сказал», «и послал». Но ведь тут буква «вав» использована для грамматической формы! По-моему, очевидно, что וישלח — это не «и послал», а просто «послал». Тем не менее, в самых разных языках большинство переводов сохраняет это «и», которое никак не связано с текстом, придает Библии чуждый, совершенно не свойственный ей звук и вид.
Или другая сложная ситуация — так называемый «утерянный текст», когда Каин и Авель выходят в поле и один убивает другого. Там какой-то обрыв фразы. Дословно «Сказал Каин Авелю… И когда были они в поле, бросился Каин на Авеля». Во всех христианских переводах мы читаем «И сказал Каин Авелю: выйдем в поле», — добавлены два слова, потому что так в греческом переводе, в Септуагинте. Про Септуагинту и говорить нечего — это перевод, а не оригинал, причем перевод расширительный, вносящий свои комментарии, так что свидетелем текста она быть не может. Однако и в кумранских рукописях мы встречаем эти два слова. Как же перевести это на русский язык? На мой взгляд, тут надо сохранять эту недосказанность, ставить отточие, чтобы читатель видел, что нечто пропущено. Например, когда я читаю на иврите, мне этот пропуск гораздо интереснее, чем просто «выйдем в поле», — он добавляет элемент детектива. Есть целые мидраши по поводу пропущенного разговора братьев — будто они спорили о том, в чем смысл жизни, есть ли будущий мир… Это нельзя передать — это некая концептуальная разница в подходе, из-за которой вся земля для них мала, так что они не могут существовать вместе. Либо же, как мы перевели, «и заговорил Каин с Авелем»: с одной стороны, нет разрыва фразы, который мешает читать, с другой стороны — сразу становится интересно, о чем же они говорили. Однако в любом случае важно перевести именно то, что написано, ничего не добавляя от себя. Все предыдущие переводы либо оставляли некоторую нерусскость, «и сказал» без дополнения — либо, как в переводе издательства «Шамир», переводили не то, что написано. Они следуют одному из поздних комментариев, который никак не может считаться авторитетом для перевода, и пишут «и ссорились Каин с Авелем». С точки зрения иврита это невозможно. А стало быть, так переводить нельзя, если стоит задача передать то, что написано в оригинале.
Перевод «Мосад де-рав Кук»:
И был Эвэль пастырь овец, а Каин был земледелец. (3) И было, спустя несколько времени, принес Каин от плодов земли дар Г-споду. (4) И Эвэль также принес из первородных овец своих и из тучных. И Г-сподь обратил внимание на Эвэля и на дар его, (5) А на Каина и на дар его не обратил внимания; И очень досадно стало Каину, и поникло лицо его. (6) И сказал Г-сподь Каину: отчего досадно тебе? и отчего поникло лицо твое? (7) Ведь если станешь лучше, прощен будешь, а если не станешь лучше, то у входа грех лежит, и к тебе влечение его, но ты будешь господствовать над ним. (8) И сказал Каин Эвэлю, брату своему... И когда они были в поле, восстал Каин на Эвэля, брата своего, и убил его. (9) И сказал Г-сподь Каину: где Эвэль, брат твой? А он сказал: не знаю, разве сторож я брату моему? (10) И сказал Он: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне из земли. (11) И ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои, чтобы принять кровь брата твоего от руки твоей.
Новый перевод издательства «Книжники»:
Гевель был пастухом овец, а Каин был земледельцем. Через какое-то время Каин принёс в дар Господу [первые] плоды земли. Гевель тоже принёс [свой дар] – жирных первенцев-ягнят. Господу был угоден Гевель и его приношение, а Каин и его приношение не были угодны. Очень досадно стало Каину, и его лицо поникло. Отчего ты досадуешь, — спросил Господь у Каина, — и отчего ты поник лицом? Ведь если ты станешь лучше — возвысишься, а не станешь лучше — у входа лежит грех. [Грех] желает тебя, но ты властвуй над ним.
Каин заговорил со своим братом Гевелем. И когда они были в поле, Каин набросился на своего брата Гевеля, и убил его.
Господь спросил у Каина:
— Где твой брат Гевель?
Тот ответил:
— Не знаю. Разве я сторож брату моему?
— Что ты наделал?! — сказал [Господь]. — Голос крови твоего брата взывает ко Мне с земли. Теперь ты проклят [и отторгнут] от земли, которая разверзлась, чтобы принять кровь твоего брата, [павшего] от твоей руки.
Библия — это твоя книга, а не книга монастырей XVII века. Ты можешь ее открыть, и она будет тебе интересна, понятна, на твоем уровне. Говорится, что у Торы семьдесят лиц. Так вот, одно из них — лицо ребенка. Ребенок может понять Тору. Я абсолютно убежден, что в тех видах, в которых она существовала до сих пор, ее и не всякий взрослый cмог бы одолеть.
Я ставил эксперимент: в неподготовленной аудитории читал отрывки этого перевода и спрашивал, откуда это. Самый замечательный ответ был в Ленинграде от очень способной девочки лет шестнадцати: «Наверное, из синопсиса к фильму о Библии». Потому что вдруг оказалось, что этого текста гораздо меньше, чем она думала. Она читала Библию, и не раз, но то, что я зачитал, выглядело как краткое содержание огромного текста, через который она раньше продиралась.
Анна Школьник: Ну, такое «продирание» вызывает нежность…
Борух Горин: Может быть. И все-таки, когда мы читаем Гомера, и нам даже нравится, мы не чувствуем себя древними греками. А хорошим учителям в дореволюционной гимназии удавалось рассказать это так, чтобы детям хотелось играть в древних греков. Тора — не эпос. И на мой личный взгляд, момента "продирания" быть не должно. Потому что его там просто нет. Тора построена по совершенно другому принципу, нежели эпические тексты, у нее нет красот. Это крайне лаконичный текст с очень понятной функцией: рассказать, как жить. А не рассказать, как жили, не передать запах, цвет, внешность.
Михаил Вогман: Вы говорите о «русскости» текста, о его доступности. Между тем даже на самой обложке стоит непонятное слово: «Тора с Гафтарот». Открываешь оглавление — непонятные еврейские названия недельных глав: «Берешит», «Лех-леха»…
Борух Горин: Дело в том, что это издание имеет еще одну функцию — оно позволяет следить за чтением Торы во время синагогальной службы. Поэтому оставлены те названия глав, которые будут звучать в синагоге. Что касается понятия Гафтарот, которые читают после недельной главы Торы, то оно разъясняется в нашем предисловии. Сами Гафтарот не идут в середине текста Пятикнижия после каждой главы, а вынесены в конец, чтобы не путать читателя; их удобно находить по пометкам на обрезе книги. В принципе, я не исключаю, что в будущем мы сделаем и издание Торы с русскими названиями глав.
Анна Школьник: Вот я ассимилированная еврейка. И, допустим, мне захочется что-то узнать про еврейскую традицию. Что-то для себя понять и сформулировать. Какова ваша пресуппозиция? На какого человека эта книга?
Борух Горин: Мы все книги издаем для одного типа людей. Мы даем корпус текстов, нужный человеку, который заинтересовался еврейской религией, еврейской культурой. На начальном уровне интереса, на втором, на третьем — мы издаем разноуровневые книги. Вот в этом случае мы видели перед собой человека, который хочет, не углубляясь в комментарий, прочитать текст Библии — просто понять, что означают эти слова с точки зрения иудаизма. Но нужно дать возможность понять, написать доступным для человека языком. Конечно, это не весь еврейский взгляд на текст — дальше надо изучать комментарии, затем комментарии на комментарии… Смыслов огромное количество, так что даже если я пойму первую букву первого слова Торы до конца — то я уже не зря прожил жизнь.
Поэтому я бы соотнес этот текст с первым прочтением оригинала Торы простым носителем современного иврита, ивритоязычным человеком. А сделать «главный» перевод Торы, перевод на все случаи жизни — задача нерешаемая, да и неправильная. В источниках могут быть совершенно разные понимания одного и того же места. Семьдесят — не семьдесят, а пять-шесть альтернативных прочтений одного и того же стиха часто можно найти. И среди них нет «правильных» и «неправильных». Нужно как можно больше разных переводов…
Купить эту книгу можно в Агентстве "Книжники".
И другие переводческие упражнения:
Библиотека еврейских текстов вообще
Переводчик Моисей
Популярнее Гарри Поттера
А также:
Лилианна Лунгина. Подстрочник
Дневник наблюдений за переводчиками
