Последний шанс Харви
Last Chance Harvey
США, Великобритания, 2008
Режиссер: Джоэл Хопкинс
В ролях: Дастин Хоффман, Эмма Томпсон, Айлин Эткинс, Кэти Бейкер, Лиэн Балабан, Джеймс Бролин

Сочинитель рекламных джинглов Харви Шайн (Дастин Хоффман) – стареющий разведенный американец, одинокий, не слишком удачливый музыкант. Его бывшая жена живет в Англии, и там же дочь Харви выходит замуж. Он летит на бракосочетание, но, несмотря на приглашение, его встречают без особой радости. Бывшая жена давно замужем за другим, с дочерью Харви не виделся много лет, потому что Британия далеко, да и с работы надолго не отлучишься.

В той же Англии живет Кейт Уокер (Эмма Томпсон) – безнадежная старая дева, служащая аэропорта. Подруги пытаются знакомить ее с мужчинами, получается плохо – Кейт скучает, изнывает от неловкости и прячется от мужчин в туалете.

Если представить себе романтическую комедию, одетую в униформу, – будет «Последний шанс Харви». Для режиссера Джоэля Хопкинса это второй фильм, не считая дебютной короткометражки. Предыдущий тоже был про любовь, герои так же встречались в аэропорту. Возможно, в будущем Хопкинс создаст что-то необычайное в жанре «чемодан-вокзал-скамейка», но пока что он демонстрирует обязательный набор штампов любой романтической комедии и цитирует свои любимые фильмы. Тут легко узнаваемы «Реальная любовь» и фильм «Персонаж», где Хоффман и Томпсон тоже снимались вместе: он играл профессора литературы, она – писательницу. В «Последнем шансе Харви» героиня Томпсон ходит на курсы писательского мастерства, приятно думать, что Кейт – это Карен Эйфель до того, как написала свою первую книжку.

Харви Шайн приезжает на свадьбу к дочери, за какие-то десять минут успевает перепутать имена знакомых, наговорить бестактностей, во время тоста ответить на телефонный звонок и прочее в том же духе. После чего уходит со свадьбы, ругается со своим агентом, теряет работу и в итоге оказывается в буфете аэропорта, где уже сидит Кейт Уокер с книжкой в руках. Они разговаривают («Мы, англичане, после смерти Дианы очень изменились»), обедают («Вот мы уже обедаем вместе». – «За разными столиками!»), гуляют вдоль Темзы и разговаривают по телефону с ее мамой. По ходу дела Харви сыграет для Кейт на рояле, познакомит со своей бывшей женой и дочерью, они встретят рассвет у фонтанов и договорятся о новой встрече в полдень следующего дня.

Все это довольно мило, местами болезненно-неловко, диалоги, как обычно, надуманные, Лондон, как всегда, безупречен. Город, надо сказать, играет здесь ничуть не меньше актеров, но и он у Хопкинса востребован в той же степени, что Хоффман и Томпсон: сплошные открыточные позы и жесты: красный автобус, взлетающие голуби, Темза, прилавки с фруктами, «прекрасно выглядишь, дорогая».

Интересно, что в свете этой, в общем, предсказуемой истории рязановская «Ирония судьбы, или С легким паром!» приобретает дополнительные смыслы. Во-первых, становится понятно, что история с улицей Строителей не была случайностью - любые два холостяка в кинематографическом мироздании просто обречены встретиться. Во-вторых, «мировая мама» в этой ситуации — неизбежное зло, не важно, чья она и где живет, вместе с холостяком или просто в соседнем доме. В-третьих – и это самое чудесное – Нью-Йорк и Лондон – то же самое, что Москва и Санкт-Петербург.

Лондонцы поджимают губы так же напряженно-вежливо, также и питерцы; москвичи столь же бесцеремонны и разговорчивы, что нью-йоркцы; американец и британец далеки друг от друга, как предметы в песнях Аллы Пугачевой. При этом Лондон так же на раз узнаваем на экране, как Питер, и легенды о количестве солнечных дней в году у них, кажется, одинаковы. Особенность в том, что между Нью-Йорком и Лондоном пять часов разницы. Так что пока Кейт только присматривается, Харви представляет ее в качестве своей подруги; пока барышня вяло объясняется с мамой, американец уже сообщил своему агенту, что не вернется в Нью-Йорк. Когда англичанка понимает, что влюбилась, американца увозят в больницу с сердечным приступом, потому что после бессонной ночи, танцев и прогулок его сердцу требуется перерыв. Пять часов разницы, такое дело.

Между Москвой и Питером временной разрыв даже больше – и если ехать на поезде, это будет очевидно. И даже вынужденные жить в одном часовом поясе, две столицы все равно безнадежно и навечно отделены друг от друга. В итоге черная дыра Бологого и терминалы аэропортов из физических границ фактически становятся порталами для перехода из одной реальности в другую – только поэтому Женя Лукашин попадает в самолет по чужому билету и умудряется не опоздать к Новому году.

Это примерно разрыв между еврейским летоисчислением и общемировым – пока все остальные разбирались, как бы так без апокалипсиса перейти из 1999-го в 2000-й, евреи благополучно встретили 5761 год. Не говоря уже о том, что живут не по солнечному календарю, а по лунному.

Другими словами, путешествия во времени – давняя и успешная стезя еврейских персонажей, притом им для этого даже не нужно ехать из Нью-Йорка в Лондон – можно всего-навсего зайти в гости к приятелю-нееврею. Другое дело, что мировая мама – которая, понятно, как была идише-мамой, так и останется ею навсегда - с одинаковым сомнением отнесется что к Гале, что к Харви Шайну. Тут главное научиться вовремя говорить: «Мама, я тебя люблю, но не сейчас».