В европейском, скажем, детективе один человек
убил другого. Может быть, у одного из них есть семья.
В детективе израильском есть человек и его семья, второй
человек и его семья... Возможно, один из них убил другого.
Макс Фрай

История вопроса

Почти сто лет назад, в 1908 году, в Иерусалиме открылся первый кинотеатр. Но по-настоящему все началось, когда в 30-е годы в тех краях стали снимать собственные фильмы. Естественно, первые тридцать лет израильское кино было сплошь героическое и народное (официально этот период называется «сионистским реализмом»): освоение пустынь, боевые действия, репатриация, четкий образ врага, ярко выраженный положительный герой – и все остальные атрибуты воспитательного кино, которое призвано поднимать дух новых поселенцев. Самыми яркими представителями той волны были, пожалуй, фильмы вроде «Высота 24 не отвечает» (1955): в основе сюжета лежит ситуация, характерная для Войны за независимость, – четверо героев должны захватить и удержать высоту 24, которая станет территорией Израиля.

Другие фильмы того же и чуть более позднего периода, в частности «Он шел полями» (1967), сняты примерно в том же духе, но уже с уклоном в аграрный реализм (формат «поднятая целина»). Это кино о независимости, подвиге, любви, суровых бойцах и не менее суровых землепашцах, чья жизнь проходит на фоне становления государства. Говоря об уровне кинематографии того периода, нужно помнить, что в то время кино снималось усилиями частных лиц и общественных фондов, – например, та же «Высота 24 не отвечает» снята на средства Фонда национального возрождения.

Спустя тридцать лет после зарождения кино в Израиле героизм приобретает другой оттенок – ситуация в стране меняется. Волна новых репатриантов приводит к тому, что меняется и сам зритель – множество людей приезжают из Азии и Африки, а в Израиле подрастает новое поколение коренных израильтян. Правительство привлекает частных инвесторов и выделяет бюджеты на съемки. Фильмы становятся иными. Именно в 60-е годы израильское кино начинает делиться на жанры, появляются комедии, драмы, детские фильмы, порой – поразительно прекрасные. И к 70-м рождается новый герой – житель страны, открытый, честный, соблюдающий традиции. Подобные картины – наивные, повествующие об Огромных Проблемах и Сильных Чувствах, – прозвали «бурекасами» («слоеные пирожки»).

Реальная жизнь продолжает находить отражение в кино. В октябре 1973 года произошла Война Судного дня. За три недели погибли две с половиной тысячи израильских солдат. Эти события нашли отражение во многих фильмах того времени, а периодически всплывают и в более поздних лентах: «Перекресток Вулкан» Эрана Риклиса (1999), «Киппур» Амоса Гитаи (2000).

Если в 60-е годы основные персонажи относились к восточному еврейству, то в 80-е фокус смещается на палестинских арабов, которые появляются теперь уже в образе героев, а не врагов. При этом одной из центральных тем является арабо-израильский конфликт. А начиная с режиссера Михаль Бат-Адам, поднимающей не популярные в то время темы личных переживаний, происходит и переход к личностному кино. К 90-м в центре фильмов оказываются не национальные проблемы и национальные характеры, а живые люди с их частными проблемами. Этот период развития израильского кино получил название «плюралистического реализма».

Сейчас

Сейчас израильское кино находится в уникальной ситуации. С одной стороны, оно необыкновенно молодо и практически лишено тяжеловесных традиций – трудно ожидать иного в государстве, существующем меньше шестидесяти лет. Это одновременно и плюс, и минус – когда отсутствие опыта компенсируется свежестью восприятия.

С другой стороны, государство, которое создают репатрианты, переселенцы из многих стран, получает в качестве кинематографических основ традиции, взгляды, инструменты, заимствованные из самых разных культур. Таким образом, появляются необыкновенно разные режиссеры. Многие из них фокусируются на определенных этнических группах: Довер Косашвили снимает фильмы о грузинских репатриантах, Ави Нешер – о переселенцах из Индии, Арик Каплун – о бывших россиянах.

При этом многие режиссеры создают картины о сабрах, коренных израильтянах. Эти люди религиозны («Ушпизин» Гиди Дара), или же секулярны, эпатажны и космополитичны (Одед Давидоф, «Турецкий марс»). Некоторые кинематографисты выделяют жанр под названием «кино шенкин» (Шенкин – улица в Тель-Авиве) – такие фильмы вбирают в себя все, что касается сегодняшней жизни и сегодняшних проблем: любовь, гомосексуализм, феминизм, развлечения, работа и так далее. Об арабо-израильском конфликте в подобных фильмах говорят, только когда один из героев идет в армию.

Герои израильского кино совсем не похожи друг на друга. Из их судеб и создается общая израильская кинематографическая история.

Взгляд извне

Не менее удивительно отношение к израильскому кино «внешних» зрителей. С одной стороны, все понимают, что в Израиле снимали и снимают фильмы в основном малобюджетные, которым по сборам, известности и растиражированности чрезвычайно далеко до Голливуда. С другой стороны, израильское кино принято относить к некой элитарной области, которую обозначают универсальным словосочетанием «кино не для всех». На мой взгляд – взгляд человека, который посмотрел несколько десятков израильских фильмов и собирается смотреть их дальше, – истина, как обычно, лежит где-то посередине.

Говоря об элитарном кино, невозможно не вспомнить одного из самых звездных израильских режиссеров – Амоса Гитаи. Его любят за «интеллектуальный взгляд на мир и ориентированность на заграничного зрителя». Технически его картины перекликаются с работами Тарковского: они затрагивают экзистенциальные пласты человеческой жизни, а на уровне восприятия полны специфических лакун, заполнить которые по своему усмотрению способен только вдумчивый и – да, действительно - интеллектуальный зритель.

Помимо фильмов Гитая, которые легко выделяются в отдельный «жанр» и опознаются с первого кадра, есть еще несколько доминирующих направлений современного израильского кино. Во-первых, это, конечно, семейное кино. И тут сразу встает вопрос – выделять ли его в отдельный жанр (стиль, направление)? Макс Фрай во время дискуссии по этому поводу выдал идеальную формулировку: «В европейском, скажем, детективе один человек убил другого. Может быть, у одного из них есть семья. В детективе израильском есть человек и его семья, второй человек и его семья... Возможно, один из них убил другого».

Я абсолютно согласна с этим утверждением – израильское кино практически всегда семейное. Не по критерию просмотра, а в самой основе сюжета. При этом оно крайне традиционное: опять же, не в смысле съемочных, режиссерских, каких-то еще технических традиций, – традиционное, потому что даже молодежная комедия превращается не в протест против ценностей, а в осмысление и принятие оных (пересыпанное, как водится в молодежных комедиях, шутками про секс и травку). Традиции эти по большей части не известны российскому зрителю, поэтому подобное кино вызывает, с одной стороны, интерес, а с другой – ощущение некоторой чуждости.
Что же до израильских комедий и драм, то ни в каком другом кино вы не встретите столько слез в комедийном фильме и столько отменных шуток в классической драме…

Не могу не привести в качестве необычного примера картину Ицхака Града «Жирафы». Ближайшей аналогией в данном случае будут фильмы Тарантино и невротичное существо Амели Пулен. Все это вместе – что-то вроде «Алисы в Стране Чудес», где реальность, иллюзорность и случайность смешиваются в изумительный коктейль. Можно ли его причислить к категории «кино не для всех»? Пожалуй, да. В том смысле, что если вас раздражает Амели и вы не понимаете логику королевы, играющей в крокет, поведение трех достаточно реальных (реальных ли?) девушек из «Жирафов» тоже не приведет вас в восторг. Но для любителей (вроде меня) могу подтвердить: да, в Израиле тоже снимают «странное кино», которое построено не только на смене призм и центра внимания, но и на богатом национальном колорите, без которого половина странностей этих фильмов просто не состоялась бы.

Медали

В среднем в Израиле снимают 14 художественных фильмов в год, 300 часов телевизионных фильмов и 100 часов документального кино. Последние несколько лет фильмы израильских режиссеров все чаще получают награды на международных кинофестивалях.

За исполнение главной роли в фильме «Свободная зона» Хана Ласло была признана лучшей актрисой на Каннском фестивале, а режиссер Амос Гитаи номинирован на Золотую пальмовую ветвь в Каннах.

Фильм Арика Каплуна «Друзья Яны» отмечен на Международном кинофестивале в Карловых Варах: «Хрустальный Глобус», приз лучшей актрисе, приз экуменического жюри.

«Жирафы» Ицхака Града на Международном кинофестивале в Скоттсдейле получили приз за лучший фильм.

Картина «Сирийская невеста» Эрана Риклиса получила приз зрительских симпатий и приз за лучший сценарий на Кинофестивале Фландерс, приз зрительских симпатий на кинофестивале в Локарно, четыре награды на кинофестивале в Монреале.

Подробнее об этих и других фильмах читайте в следующих обзорах.