Пещера забытых снов
Cave of Forgotten Dreams
США, Франция, Германия, Великобритания, 2010
Режиссер: Вернер Херцог

На ММКФ в этом году показали ретроспективу фильмов Вернера Херцога и два его новых проекта — «Год в тайге» и «Пещера забытых снов». Оба новых фильма не вполне обычны для Херцога: ничего особенно провокационного в них не было — в сравнении, скажем, с «Человеком-гризли» или документальным фильмом об Арктике. Но, показанные подряд, две эти ленты говорят больше, чем по отдельности.

«Пещера забытых снов» — первый фильм Вернера Херцога, снятый в формате 3D. Мысль о том, что даже этот аскет, снимающий кино с минимальными бюджетами, взялся за модную технологию объемного изображения, поначалу удивляет — зачем? В первые три минуты вопрос исчезает сам собой: Херцог снимает в полутемной пещере, при холодном свете галогеновых ламп, в жестком ограничении по времени и крайне неудобном положении камеры. «Я впервые очутился в Шове за три месяца до съемок — меня пустили туда ровно на час. И стоило мне увидеть эти фантасмагорические наросты и драматические изломы скал — а там нет ни метра ровной поверхности, – я сразу понял, что снимать надо в 3D. Вдобавок, было ясно, что больше ни одному режиссеру туда не попасть».

Херцог получил разрешение на съемки — всего шесть дней, не больше 4 часов в сутки, с собой можно было взять троих помощников. Камеры собирали вручную уже внутри пещеры, Херцог работал осветителем — держал лампы.

Пещера Шове, расположенная на юге Франции близ города Вальон-Пон-д’Арк, была обнаружена в 1994 году. Возраст найденных в ней наскальных росписей составляет 32 тысячи лет. Но фильм Херцога не столько о пещере, хотя она бесспорно уникальна, он — о пробуждении духа, о возникновении искусства.

Херцог показывает капсулу времени, запечатанную 21 тысячу лет назад: «Когда были сделаны эти рисунки, рядом с гомо сапиенсом еще жили неандертальцы. По горам и долинам Франции бродили мамонты, львы, бизоны и шерстистые носороги». Неандертальцы, жившие по соседству с художником из пещеры Шове, не оставили после себя никаких предметов подобного рода: ни рисунков, ни музыкальных инструментов, ни предметов культа. Они просто выживали, добывали пищу, размножались и умирали, — и это ровно такая жизнь, какую ведут охотники в русской тайге. Их способы охоты — те же, что сотни лет назад у их предков, они так же выдалбливают и смолят лодки, так же учат собак и так же оставляют женщин и детей в селении, уходя зимой в тайгу на несколько месяцев.

Культура — то, что мы понимаем под этим словом — в тайге крошится на мелкие, почти лишенные смысла осколки: праздник девятого мая, дети и старики возлагают цветы к памятнику погибшим, отдают пионерский салют. Каждый новый год люди устраивают представление с участием Снегурочки и Деда Мороза, охотники, собираясь вместе, поют под гитару песни, сочиненные не ими. Это любимый сюжет Херцога: человек во взаимодействии с природой. Индейцы тропических джунглей, бушмены Австралии, ученые полярных станций и художник из пещеры Шове в фильмах Херцога встают в один ряд: человек как создатель и носитель культуры, удивительное творение, наделенное способностью преобразовывать окружающий мир.

Каждый исчезнувший язык для Херцога — погибшая цивилизация, о которой мы больше никогда ничего не узнаем. В пещере Шове произошло невероятное: современные люди получили послание из прошлого настолько далекого, что большинство даже представить себе его не может. На одной из пресс-конференций Херцогу задали вопрос: «Как может быть, что рисункам 32 тысячи лет, если мир был создан всего 8 тысяч лет назад?». Он рассказывает об этом усмехаясь, и говорит, что не нашелся с ответом.

Следующий фильм Херцога будет совсем будто бы о другом:
«Четырех- или пятисерийный фильм о приговоренных к смертной казни в Техасе и Флориде. Я лично категорически против высшей меры наказания. Но у меня нет даже аргументов — есть только история. В варварские времена нацизма в Германии совершались десятки тысяч смертных казней, действовала систематическая программа, связанная с эвтаназией. Германия повинна в геноциде 16 миллионов евреев. Что тут еще скажешь? Я не могу поддерживать ситуацию, при которой государству дозволяется прерывать человеческую жизнь, какая бы ни была на то причина».

Но только «будто бы», на деле Херцог предельно последователен. Человеческая жизнь — любая — это не просто жизнь живого существа. Это потенциальная вселенная, которая может изменить другие вселенные, создав то, на что способно только человек. Или не изменить – смерть духа интересует Херцога ничуть не меньше, чем проявления его жизни; противостояние природе занимает его так же, как попытка слияния с ней. Но восхищает нечто другое.

В полумраке пещеры из-за каменной стены появляются тарпаны — древние лошади: они мчатся с развевающимися гривами, их ноздри расширены, глаза широко открыты. Они проносятся мимо бизонов — мы видим брачные танцы великолепных гигантских быков. Пещерные львы, самец и самка, степенно идут бок о бок. Линии их тел безупречны, выражения на мордах абсолютно естественны. Мы видим животных, которых не существует уже 32 тысячи лет, уголь, сажу, изгибы древнего камня и отпечатки ладоней художника, у которого поврежден мизинец, — по этому отпечатку потомки опознают его руку. И только его. О существовании других можно только догадываться.

Еще пещеры:
Гоминиды и не очень

Еще Вернер Херцог:
Интервью
Пол Кронин и Вернер Херцог
Мой сын, мой сын, что ты наделал