Вторая ливанская война, Тель-Авив. По телевизору говорят о военных действиях: «Прямое попадание ракеты», «Нас втянули в войну, которую мы не развязывали». Две очень разные семьи сидят за одним столом. Тихая девчонка Керен, беременная первенцем, и ее муж Моти, парень на все руки. Он шофер, соблюдает кашрут, везде чувствует себя как дома, а про войну говорит: «Давно пора им врезать». Сам, правда, не в резерве, у него аллергия на пыль. Моти и Керен — беженцы, их приютила интеллигентная тель-авивская семья, Боаз и Яли. Комната все равно пустовала.
Недотепа Боаз, продавец в зоомагазине, не способен починить электропроводку, ему легче привыкнуть к тому, что стиральную машину и электрочайник нельзя включать одновременно. Так повелось, нет смысла что-то менять. Он быстро выходит из себя, когда речь заходит о войне: не надо никому «врезать»! И вообще, это разговоры, как у дворовой шпаны. Надо просто немедленно прекратить огонь. Взрослые люди всегда могут договориться.
Взрослые люди никогда не могут договориться. Почему в этом доме воздух застыл? Почему красавица Яли ежедневно бегает много километров, будто старается убежать от чего-то? Почему Боаз, как выпьет, начинает жалеть себя? Почему у них нет детей? Зачем Яли захотела подселить в свободную комнату именно молодую семейную пару?
Полнометражный дебют режиссера Амикама Ковнера лишь подтвердил то, что было понятно по его короткометражкам (мини-фильм The Home Leave можно посмотреть вот тут). Он умеет удивляться человеческим отношениям. Это вообще сильная сторона израильского кино: говорить об отношениях между людьми, не скатываясь к привычным схемам. Более того, герои Ковнера умеют молчать об отношениях, а это в сегодняшнем кино мало кто умеет. Когда Боаз показывает Моти своих попугаев, тот спрашивает:
— Они разговаривают?
— Нет.
— А что же они делают?
—Просто живут.
Герои Ковнера просто живут. Здесь нет «правильных» и «неправильных» поступков, но, как и в жизни, есть поступки дурацкие и бессмысленные. Нет правды, но есть нечаянная боль, гордое отчаяние, неумение прощать самих себя. Зрители сами должны найти ответы на все вопросы — правда, к финалу режиссер не выдерживает и заставляет Боаза рассказать семейную историю в подробностях. И зря: все и так было понятно. Хотя это тоже говорит о характере героя, а может, и о характере культуры: объяснять, когда всем уже все понятно, а потом объяснять еще раз — чтобы понять самому.
«Мы сняли очень камерную историю, которая должна говорить зрителю о чем-то более общем», — еще раз объясняет режиссер. История действительно вырывается из семейного круга, и прежде всего потому, что фоном и поводом для этой истории служит война.
И от этого фильм становится для нашего «здесь и сейчас» не просто актуальным, а пугающе правдивым. Война для героев — лишь постоянный, лезущий в уши, царапающий нервы фон для проявления чувств, лишь повод поругаться за столом, лишь способ сломать старые отношения, посмотреть на них иначе. Повод спросить: «За кого я?» — а потом вдруг уцепиться за это «я»: кто такой вообще этот «я»? Повод решить наконец — уезжать или оставаться? Изменять мужу или изменять своему прошлому? Покупать большую клетку для попугаев или маленькую? И что с этими идиотскими попугаями: будут они говорить или нет?
Дело не в том, что Боаз и Яли не могут отпустить собственное прошлое. Дело не в том, что Боаз и Моти разные, принципиально разные, и не способны ужиться в одном доме. Дело в том, что только когда все эти разные, разные люди оказываются рядом, воздух в доме начинает двигаться. Это история о Другом, которого ненавидишь, не понимаешь, не любишь, но только он делает тебя живым.
Миллионы Других, зажатых в одном пространстве, сдавленных одной болью, одинаковыми новостями, одинаковой памятью. Они разговаривают? Нет, они не разговаривают.
А что же они делают?
«Прибежище»
Hafsakat Esh
Израиль, 2013
Режиссер: Амикам Ковнер
В ролях: Ошри Коэн, Лана Эттингер, Нево Кимхи, Ротен Зюссман Коэн
