2-АССА-2
Россия, 2009
Режиссер: Сергей Соловьев
В ролях: Александр Баширов, Сергей Шнуров, Сергей Маковецкий, Татьяна Друбич, Марина Орлова, Юрий Шумило

Что нужно запомнить
(Так писала в дневник одна из героинь Стивена Кинга после гибели человечества: «что нужно запомнить».)

Во-первых, семечки. Это важная часть экономики, поп-корн восьмидесятых, визитная карточка гопников двухтысячных. В фильме Сергея Соловьева «2-АССА-2» семечками торгует мертвый человек из первой «Ассы», который по ночам смотрит чужое удивительное кино. В конце восьмидесятых семечки продавались в газетных кульках. В конце восьмидесятых фильм Сергея Соловьева «АССА» был не культовым — он был целым миром. В конце восьмидесятых Цой был жив.

Во-вторых, двойка. «2-АССА-2» называется так, очевидно, чтобы и во втором фильме сохранить палиндромное написание бессмысленного слова «АССА». При попытке произнести название вслух палиндром пропадает, получается «Авд-АССА-Авд». Это правильно: вторую «Ассу» лучше не пересказывать, ее надо смотреть, в пересказе получается сплошной авдский трэш.

Цирковое название еще и намекает на всю эту мистерию-буфф, цирк, который во второй «Ассе» является важнейшим из искусств: то Лев Толстой улетит в космос, то Кинг-Конг окажется жив, то Шнуров подерется с фанатами, то Бабакин в шлеме возникнет на итальянской вилле. Пьют, поют, колобродят. Не пересказать.

Ну, то есть, можно попробовать вкратце: Алика (Татьяна Друбич) отсидела за убийство своего любовника Крымова, в тюрьме ее увидел кинорежиссер Петечка (Сергей Маковецкий) и возжаждал снять ее в роли Анны Карениной. Съемкам фильма и посвящена «2-АССА-2» – с флэшбеками, попытками достать денег, любовной и генетической неразберихой. У Алики есть дочь (Анна Соловьева), она влюблена в альтиста Белого (Юрий Башмет), который участвует в съемках. Тут же крутятся прекрасная Аделаида (Екатерина Волкова) и расслабленный Шнуров (Шнуров), а Бабакин (Баширов), превратившийся совсем уж в мелкого олигархического демона, бабачет и тычет. У Крымова тоже есть дочь (Судзиловская), и она спускает на воду корабль, который пока не знает, как назвать: «Святая Ольга» или именем отца. Полный бред.

В-третьих, «Анна Каренина», толстая книжка, которую Алика читает в тюрьме. Начало у книжки оторвано еще в восьмидесятые, но в хорошем романе ведь главное — финал. А в хорошем фильме, который соберет много денег, главное вот что: «Как нам рассказ про постаревшую маразматичку превратить в увлекательнейшую сказку?»

Как-как. Выпустить сразу два фильма: один — про постаревшую маразматичку, другой — увлекательнейшую сказку. Главное — не перепутать.

«2-АССА-2», долго мелькавшая лишь на фестивалях и смущенных закрытых показах, наконец идет правильными сдвоенными сеансами с «Анной Карениной», большим фильмом того же режиссера о любви. Большим фильмом о любви того же режиссера. Эти два фильма порождают и пожирают друг друга — поди пойми, «2-АССА-2» снится Анне Карениной, морфинистке, или «Анна Каренина» грезится Алике, отсиживающей срок? Или оба фильма – способ Сергея Соловьева сказать что-то важное Татьяне Друбич?

В-четвертых, перемены. «В нашем чем-то и где-то еще и в пульсации веннн, переменнн, мы ждем переменнн», — как пел в финале «Ассы» Цой в Зеленом театре, пока перемены стояли здесь же и тихонько перешептывались.

В-пятых, перемены. Не путать с теми, которые "в-четвертых": то, чего ждали, и то, чего дождались, это разные вещи. Во второй «Ассе» Соловьев объясняет: все, что вы помните, закончилось, время ушло, Цой допел. Вот ваши перемены, дождались. Он делает это слишком в лоб, слишком грубо, забивая символы в бетон и объясняя метафоры по два раза. Он делает это старомодно, ничего не зная о смерти постмодернизма и конце эпохи тотальной иронии. Он делает это с легкостью и блеском, как будто знает о жизни что-то самое важное, над чем не властны перемены, постмодернизм и семечки.

В-шестых, Ноев ковчег. Из дерева гофер, осмоленный смолою внутри и снаружи. Под названием «Михаил Светлов», «Андрей Крымов», «Ленин» или «Анна Каренина», неважно. Первая «АССА» едва ли не каждый год пересматривает историю потопа — фильм так меняется с течением времени, как будто Соловьев его регулярно переснимает, и каждый раз его Ноев ковчег стоит у нового причала. То вроде кажется, что выжить сможет лишь любовь, комьюникейшн тьюб и андерграунд, — а нет, тонет мальчик Бананан со своим андерграундом. Вот кажется, что бандита Крымова вычеркнули из будущего потому, что он про любовь ничего не понял. А нет, проходит несколько лет — и понимаешь, что не надо ему было в журнале «Юность» печататься, «Онегина» знать наизусть и книжки исторические почитывать, культурные бандиты никому не нужны. Запихивать лилипута в футляр от контрабаса — это слишком сложная схема. Проходит еще годик — и видишь, что на ковчеге остался лишь серый человек, допрашивающий Алику в финале «Ассы», он и приплывет в светлое будущее двухтысячных. Ну и Цой, конечно.

Во второй «Ассе» ковчегом становится не любовь (глупая она там, неуверенная), не картонная подпольная культура и не всесилие денег. Романтический Соловьев с гордостью старого учителя литературы предъявляет гламурному дичку — классическую розу: Толстого, большой кинематограф, книжку без начала, жизнь в искусстве, которая оказывается более настоящей, чем этот гоп-коллаж из сегодняшних драк, любовей и песен.

В-седьмых, бабло. Живое, шевелящееся; «2-АССА-2» — гневная отповедь инвесторам и им же хвала. Соловьев снимал «Анну Каренину» много лет, деньги искать – это вам не песни петь. Новые властители жизни очень подходят новой жизни, вторая «Асса» – портрет двухтысячных, в золоте и мишуре, с «теневыми инвесторами» и теми, кто тратит их деньги. Совмещая в одной полуцирковой труппе Шнура и Башмета, Соловьев, кажется, хотел сказать, что для настоящих творцов не важно – классика или матерные песни, андерграунд или филармония, – но сегодня, когда «тучные года» уже прошли, Шнур с Башметом выглядят одинаково: не культурные герои, носители настоящей духовности посреди гламурного ада, а сам гламурный ад и есть. Те, на кого ловится бабло, большое и маленькое. И Толстой, и Кинг-Конг, и Шнуров – все одинаковы, все лишь мелкая сеть для бабла.

В-восьмых с половиной, кино. «2-АССА-2» – это, безусловно, история о том, как снимается кино и в какой хлам все с утра. О магии междусобойчика, милого бреда, когда все кажется смешным и важным, и слово «маразм» употребляется восхищенно, в значении «надо же, как бывает». И о том, конечно, что единственный способ сделать настоящее кино – это прожить его. И проумирать.

Что еще нужно запомнить... Все нужно запомнить. Потому что через год или два, через десять лет «2-АССА-2» окажется совершенно другим фильмом. Соловьев так снимает кино. Его фильмы болтаются внутри времени, захлебываются, изменяют цвет в зависимости от освещения. Пока потоп не закончился, никогда не знаешь, кто остался на ковчеге, а кого смыло. Кто по-настоящему выжил в девяностые – тот, кто эмигрировал? Тот, кто пошел во власть? Тот, кто снимал кино? Цой?

Вода продолжает прибывать, и Соловьев носится над волнами.

И другие способы делать кино:
При помощи реквизита
При помощи русской литературы
При помощи огня
С использованием натуральных ингредиентов